Мои мысли начали путаться. Ровное гудение мотора, плавные покачивания машины, тихая музыка – всё это постепенно убаюкало меня, и я уснула.
Кто отнёс меня в кровать на этот раз, я так и не узнала.
Глава 4. Медосмотр. Часть 1.
«Где ты? Отзовись».
Снова эти голоса. На этот раз я уже знаю, что не смогу им ответить. Я знаю, что не надо даже пытаться, но всё равно пытаюсь. Но не могу. Не могу вырваться из кокона, сковавшего меня. Не могу вырваться из темноты и немоты. Не могу не слышать их.
«Отзовись. Отзовись. Отзовись…»
Они звали и звали. Не умолкая. Не останавливаясь.
« Где ты? Где же ты?..»
Я не могу больше их слушать. Не могу страдать вместе с ними. Я ощущаю их боль, как свою. И не в моих силах её прекратить. Я плачу. Снова плачу. Захлёбываюсь рыданиями. Ну почему? Почему я могу плакать, но не в состоянии им ответить, откликнуться, успокоить их? Почему, почему?
Сильные руки обнимают меня и прижимают к широкой, надёжной груди. Они баюкают меня, даря покой и прогоняя темноту, наполненную голосами. Ласковый голос шепчет мне:
– Всё хорошо, всё хорошо, не плач. Это сон, всего лишь сон. Успокойся, я здесь, с тобой. Всё хорошо.
На этот раз я узнаю этот голос, эти руки, этот запах. Эдвард! Это он, здесь, со мной, обнимает и утешает меня. Он рядом и прогнал темноту и голоса. Я крепко обнимаю его и утыкаюсь лицом ему в плечо. Не отпущу! Буду держать его всю ночь, и наслаждаться его близостью, его объятиями. Не засну больше ни на секунду!
Эта было моей последней связной мыслью. Через секунду я уже провалилась в глубокий, крепкий сон.
Когда я проснулась, уже наступило утро. Я чувствовала лучи солнца сквозь закрытые веки. Не открывая глаз, я исследовала окружающее пространство. Я лежу в постели, накрытая лёгким покрывалом. Моя щека прижимается к твёрдой прохладной подушке, которая слегка вздымается и опадает подо мной. Руки обхватывают эту странную «подушку», крепко вцепившись в «наволочку». И тут я всё поняла. Это же грудь Эдварда! И я лежу на ней! Он не ушёл. Не бросил меня. Остался. Счастье разливается внутри меня, как тёплый солнечный свет. Неважно, по какой причине он остался. Он – со мной. И это самое главное!
Все эти мысли пронеслись у меня в голове за долю секунды. Тут я сообразила, что разбудил меня звук открываемой двери. Раздались лёгкие шаги – кто-то вошёл. И этот кто-то – конечно же, Элис. Я убедилась в этом, услышав её возмущённый сдавленный шёпот.
– Ты соображаешь, что делаешь?
– Тише, разбудишь! – шёпот Эдварда в ответ. Его лицо так близко, что я ощущаю его дыхание на своих волосах. Если они поймут, что я уже проснулась – придётся вставать и лишиться этого удовольствия. Я стараюсь дышать как можно ровнее и вся обращаюсь в слух. Образно, конечно. Я прекрасно слышу всё, что происходит в доме и вокруг него, но сейчас меня интересует только разговор, идущий в этой комнате.
– Ты понимаешь, что она ещё ребёнок?
Мне захотелось недовольно фыркнуть. Ребёнок!!! Ну почему?! Почему они в этом так уверены? Я не чувствую себя ребёнком, совсем наоборот. Они судят обо мне по внешности, но ведь сами-то внешне вовсе не соответствуют своему реальному возрасту. Так почему же со мной всё должно быть по-другому? Только потому, что у меня есть кровь? Потому, что я – не вампир? Это просто дискриминация какая-то! Я ведь в любом случае – не человек. А они, похоже, всё время об этом забывают…
– Да, понимаю. И этот ребёнок рыдает по ночам. Я не могу спокойно это слушать. Она успокаивается только когда я рядом. Что мне оставалось делать?
– Позвать меня, например! Я тоже могла бы её точно так же обнимать.
Ну, нет, это будет не так! Совсем-совсем не так. Извини, Элис…
– В тот момент ты была немножко занята. Не хотелось тебя отрывать от твоего увлекательного занятия. Да и Джаспер мне спасибо не сказал бы, – в голосе Эдварда явно слышался сдерживаемая улыбка.
– Ну-у-у, пожалуй, ты прав, – кажется, Элис немного смутилась, но тут же вновь кинулась в атаку. – Ну а потом? Ты же всю ночь здесь провёл.
– Как только я пытался уйти, она вновь начинала хныкать. Знаешь, может сердце у меня и каменное, но оно просто разрывалось от её слёз. Я не могу представить, что ей снится, но не хочу, что бы она страдала и дальше. И сделаю всё, чтобы это больше не повторилось. В конце концов, мне, в отличие от всех вас, всё равно по ночам заниматься нечем. И раз я могу ей помочь – я буду делать это и дальше.
Ура!!! Ура!!! Спасибо, вам, голоса и кошмары! Он намерен и впредь быть со мной, пусть даже только для того, чтобы не давать мне плакать. Я согласна и на эту малость. Кто бы мог подумать, что мои ночные страдания станут причиной такой удачи для меня? Вот уж действительно, не было бы счастья, да несчастье помогло…
– Ну, смотри, Эдвард. Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? Ладно, я пойду. Когда малышка проснётся, скажи, что Карлайл хочет с ней поговорить. – Лёгкие шаги, негромкий стук двери – и вот мы снова одни.
«Малышка». Ну почему им обязательно подчёркивать то, что я якобы ещё ребёнок. Ладно ещё, когда Эммет называет меня Кнопкой. Против этого я не возражаю. Он, скорее всего, имеет в виду мой рост – рядом с таким гигантом, как он, я действительно кажусь крохой. Но в устах Элис это указывает на мой возраст, без вариантов! Она сама такая же крохотная, как и я, может на пару сантиметров выше, но и только.
С другой стороны, они ведь все уже не просто взрослые, а, по человеческим меркам, старые, и даже древние. Даже Эммет и Розали, самые молодые в семье, вполне годятся человеку моего возраста – точнее, возраста, на который я выгляжу, – в прадедушки и в прабабушки, что уж говорить об остальных. И даже будь мне лет пятьдесят – для них я всё равно буду малышкой. Так, стоп, похоже, для меня мысль о возрасте уже превратилась в навязчивую идею. Надо успокоиться и не реагировать так остро на небрежно брошенное, возможно без всякого подтекста, слово. Решено, больше не буду на этом зацикливаться. Пусть называют, как хотят. Всё, Энжи, или как меня там, возьми себя в руки и докажи самой себе, что ты действительно взрослая, а не гормонально неустойчивый подросток, готовый всюду и во всём видеть личную обиду. Не хватало ещё на деле подтвердить мнение Калленов обо мне, как о подростке, переживающем все прелести переходного возраста. Успокойся, иначе это внутреннее недовольство начнёт выплёскиваться на окружающих.
Тут мне пришло в голову, что мне было бы наплевать на то, кем меня считают, если бы ребёнком меня не считал именно Эдвард. Для всех остальных я согласна быть кем угодно, хоть младенцем в памперсе, но для него я хотела быть уже взрослой. И на слова Элис я так отреагировала только потому, что она так сказала именно при нём. Лишний раз подчеркнула, что пока между нами если и не пропасть, то всё равно довольно значительное препятствие.
Мои размышления прервал голос Эдварда:
– Поскольку Элис уже ушла, можешь больше не притворяться и открыть глаза.
Попалась! Я открыла глаза. Эдвард лежал на спине, а я наполовину заползла на него, обхватив обеими руками. Опаньки! Не самая невинная поза, хотя моей вины в этом нет – я действовала инстинктивно, практически во сне. А Эдвард тут и вовсе не причём – зря Элис на него шипела. Расцепив руки, я приподнялась и встретилась с ним взглядом.
– Как ты догадался, что я уже не сплю?
– Всё очень просто. Твоё дыхание изменилось. Я ведь слушал его две ночи. Ладно, полторы, – поправился он, видя, что я уже открыла рот, намереваясь возразить. – Этого времени вполне хватило, чтобы легко заметить разницу.
– А почему ты не сказал Элис, что я уже не сплю?
– Ну, раз ты сама не стала ей говорить, я решил, что у тебя есть для этого свои причины.
О, да. Они у меня есть, но тебе я их открыть не могу, иначе ты убежишь от меня, как от огня. Пока ты считаешь, что я вижу в тебе только заботливого брата или даже дядюшку – ты продолжишь обо мне заботиться. Господи, как же мне вылезти из этого заколдованного круга? Ладно. Об этом подумаю потом, а пока нужно выкручиваться.
– Ну, понимаешь, Элис конечно очень славная, и я её люблю, но….
– Иногда её энтузиазм слишком подавляет?
– В общем, да. Я хотела получить небольшую передышку. А то она снова начнёт наряжать меня, или ещё что-нибудь придумает. А я ещё после вчерашнего в себя не до конца пришла.
– Похоже, в этот раз Элис придётся уступить тебя, хотя бы на время. Ты же слышала, что Карлайл хочет с тобой поговорить? А раз он послал за тобой Элис, то видимо, это что-то важное.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, о чём он хочет со мной поговорить? Ни за что не поверю. Ты же мысли читаешь!
– Конечно, знаю. Но пусть он сам тебе всё расскажет. Не пугайся, ничего страшного он тебе не скажет. Но всё же лучше сходи к нему до того, как поешь.
Это меня немного насторожило. Что же это за разговор такой, который нужно вести на пустой желудок? А желудок мой явно был пустой и недвусмысленно мне об этом напоминал. Ладно, чем быстрее я поговорю с Карлайлом, тем быстрее поем. Поэтому придётся вставать. Хотя я готова была остаться в таком положении хоть весь день, наплевав на голод, но это выглядело бы более чем странно. К тому же, вряд ли и Эдвард весь день оставался бы в моей постели. Ну, ладно, в своей постели. Итак, встаём!
Я села и удивлённо захлопала глазами. Вчера я проснулась на небольшой кушетке – впрочем, на ней хватало место, чтобы я с комфортом выспалась. Да и много ли места мне нужно – Эммет ведь не зря прозвал меня Кнопкой. Сегодня же я лежала на просторной кровати, двуспальной, с пологом. Может, это какая-то другая комната? Но беглый взгляд по сторонам подтвердил мою догадку – я всё ещё в комнате Эдварда, просто мебель немного переставлена, а кушетка заменена кроватью.