действовать одновременной атаке нескольких существ неспособен, потому что может сосредотачиваться только на одном образе.
— Очевидно, они все мужчины, — фыркнула мисс Манипенни.
Громкий стук сотряс шкатулку. Тяжёлая крышка приподнялась, но рухнула обратно.
— Из-за чрезвычайно развитой склонности к метаморфизму, внешний вид существа в естественном состоянии неизвестен, — продолжил Билл немного дрожащим голосом, косясь на скачущую по столу шкатулку. — Магическое влияние на человека нулевое, физическое влияние нулевое, уровень интеллекта отрицательный.
— Билл, в твоих записях что-нибудь про влияние на нормальных людей, то есть на маглов, и про защиту есть? — несколько нервно потребовала Эм, с тревогой глядя на шкатулку.
— Маглы, маглы, маглы… — Билл проворно зашелестел страницами записной книжки. Шкатулка вновь запрыгала по столу. — Вот. Маглы могут видеть боггартов, но не всегда чётко. Воздействие боггартов на маглов ничем принципиальным не отличается: боггарт принимает образ самого худшего кошмара и отгоняет магла от своего гнезда. Маглы потом списывают увиденный образ на галлюцинацию или на разыгравшееся воображение, потому что реально атака боггарта им никакого вреда не приносит.
— А про защиту?
Билл перевернул ещё несколько страниц.
— Да! Вот, «защита от боггарта: смех».
— Что?! — в горле у Эм пересохло.
— Тут так написано: «Чистый, радостный смех вводит боггарта в замешательство и сбивает с толку. Сбитый с толку боггарт прячется в гнезде».
— То есть на нас будет переть наш самый страшный кошмар, а мы должны при этом заливисто смеяться?! Эти маги совсем с глузду съехали?!
— Тут есть ещё что-то… — Билл перевернул свою записную книжку вверх ногами и вытянул из неё длинный, сложенный гармошкой листок, покрытый неразборчивыми каракулями. — Есть заклинание против боггарта, которое помогает засмеяться. Оно называется «Ридикулус». Надо представить себе какую-нибудь комичную картинку, связанную с нынешним видом боггарта, и произнести его, и тогда боггарт примет тот вид, который вы себе представили. Это позволит рассмеяться. Например, если ваш худший кошмар — это громила-насильник, то, скажем, если представить себе громилу-насильника, с потухшим взором глотающего одну за другой таблетки не помогающей ему «Виагры»…
— Хорошо, — зарычала Эм, — но у нас нет волшебной палочки. И даже если бы была, нам она совершенно бесполезна, у нас нет мидихлориан, которыми можно управлять с помощью волшебной палочки!
— У нас есть карандаш, — подал голос до сих пор молчавший Кью, отодвигаясь от стола, когда шкатулка запрыгала в его сторону.
— Верно! Зачем-то же он его прислал, — поддакнул своему начальнику Эс, преданно глядя на Кью щенячьими глазами желающего выслужиться подчинённого.
Эм подняла записку Бонда, развернула её и перелистнула на вторую сторону.
— «В комплекте с боггартом идёт зачарованный мной карандаш, — с удивлением прочитала Эм. — В карандаше — около пятидесяти выстрелов Ридикулус. Для активации выстрела надо нажать на резинку на торце карандаша, заряд направляется графитовым стержнем».
— Ух ты, настоящий магический артефакт! — восхитился Билл Таннер и потянулся к карандашу, но тут же получил по пальцам от Кью:
— Это может быть опасно, поэтому подбери-ка грабки… Учёные всегда должны получать доступ к новым технологиям первыми… Ух ты, настоящий магический артефакт! Куда?! Эс, а ну, отдай!!!
— А можно я тоже его полапаю? — возмутилась мисс Манипенни, потянулась через стол и выхватила карандаш, за который велась жестокая битва между представителями науки.
— Отдай немедленно! — хором возмутились Кью и Эс и попытались отобрать артефакт у Евы.
Локоть мисс Манипенни проехался по круглым колбаскам и вонзился в край блюда с фруктами. Блюдо легко заскользило по зеркальной лакированной поверхности стола и с глухим стуком впечаталось в мелко подрагивающую шкатулку. Шкатулка поехала к краю стола, издала громкий стук, когда пара ножек покинула пределы столешницы, замерла на самом краю, покачалась на глазах у застывших в ужасе разведчиков, а затем, в полном соответствии с законами жанра, рухнула вниз.
Из-под стола выпрямился Джеймс Бонд.
Не Гарри Поттер. Не нескладный юноша пятнадцати лет от роду. А взрослый, тренированный, уверенный в себе мужчина в самом расцвете сил, с плечами, распирающими широкий пиджак, с лёгкой улыбкой на губах, обещающей в равной степени сладострастное наслаждение (женщинам) и жуткую боль (врагам). В его глазах светился недюжинный интеллект, движения глаз выдавали непревзойдённую скорость реакции, а сердце истинного патриота стучало в едином ритме с гимном Великобритании.
В приёмной директора MI6 повеяло элегантностью, лоском, обоснованной самоуверенностью, шиком и опасностью, приправленной таким количеством тестостерона, что ковёр на полу начал дымиться.
Мисс Манипенни внезапно почувствовала слабость в ногах. Она съехала по столу на свой стул, не в состоянии отвести глаз от внезапно возникшего в комнате мужчины. По виду секретарши было понятно, что если Бонд сейчас посмотрит на неё, её немедленно хватит удар.
Но Бонд и не собирался на неё смотреть. Он окинул взглядом троих неподвижно замерших мужчин и направился к Эс, уставившись на него полными нежности глазами. Не доходя до остолбеневшего юного дарования нескольких шагов, Бонд смущённо потупился, достал из кармана пиджака маленькую коробочку и открыл её. Внутри коробочки искрилось обручальное кольцо с бриллиантом такой величины, что им можно было колоть орехи, включая кокосовые.
Бонд смутился ещё больше, встал на колени и предложил обручальное кольцо Эс. Во взгляде, который суперагент устремил на молодого учёного, было столько любви, обожания, восхищения, преданности и надежды, что свадебному салону средней руки их хватило бы на год.
В кабинете воцарилась немая сцена. Бонд стоял на коленях и сверкал обручальным кольцом на Эс. Эс пытался собрать мысли в кучку, не позволяя себе слишком уж сильно заинтересоваться бриллиантом в кольце. Кью с интересом ждал продолжения, Билл Таннер пытался не заржать в голос, а Эм с возрастающей тревогой следила за мисс Манипенни.
Секретарша едва сдерживала рыдания, наблюдая, как великая и светлая любовь всей её жизни — не путать с мелкими еженедельными увлечениями — совершенно искренне и откровенно предлагает руку и сердце не просто другому человеку, но мужчине.
— Карандаш! — шепнул Билл.
— Что?
— Карандаш с Ридикулусом! — более громко повторил Таннер. Джеймс Бонд бросил на него строгий взгляд из-под нахмурившихся бровей. — Представь себе что-нибудь забавное и нажми на резинку карандаша!
Ева сжала задрожавшие было губы в тонкую линию, направила кулак с карандашом на по-прежнему стоящего на коленях Бонда и с силой вдавила подушечку большого пальца в резинку.
Бриллиант выпал из оправы, упал на пол и разбился на тысячу осколков; золото потускнело и приобрело характерный медный вид. Костюм Бонда перекосился, из дорогого штучного предмета гордости кутюрье в одночасье став незамысловатой вариацией на тему средневековой одежды, мимо которой пройдёт любой уважающий себя бомж. Лицо суперагента покрылось толстым слоем театрального грима, поверх волос возник неряшливо сделанный парик.
— Меня перенесла сюда любовь, её не останавливают стены. В нужде она решается на всё, и потому — что мне твои родные! — внезапно продекламировал Бонд, сам испугавшись звуков своего голоса[166].
— Они тебя увидят и помрут. Со смеху, — искренне ответил Эс. — Ах, Бонд, как жаль, что ты Джеймс Бонд! Отринь MI6 да имя измени, и лишь тогда меня женою сделай, чтоб Эсом Кьюйным больше мне не быть[167].
Дружный смех вырвался из пяти глоток. Вместо убийственно серьёзного признания в любви перед невольными зрителями возникла сцена из спектакля в постановке кружка театральной самодеятельности, уже давно влачившего своё существование при отделе глубокой разведки MI6. Строгое, полное надежды выражение лица Бонда только добавило комичности ситуации.
Бонд окинул смеющихся людей грозным взглядом исподлобья, встал, отбросил ненужную коробочку. Оправил пиджак, который снова превратился в вещь, достойную шпиона экстра-класса, привёл в порядок лицо. С тонкогубой, не предвещающей ничего хорошего улыбочкой поддёрнул рукав, показывая присутствующим часы…
— Эй, — внезапно прекратил смеяться Кью, — это же новый прототип! Положи, где взял!
Джеймс Бонд мстительно улыбнулся и расстегнул браслет. Часы с гулким стуком упали на пол. Суперагент улыбнулся ещё раз и звучно припечатал их каблуком. Драгоценное устройство стоимостью в военный самолёт хрустнуло, как панцирь насекомого.
Кью схватился за сердце:
— Гад, сволочь, два года работы псу под хвост!..
Бонд, откровенно наслаждаясь, достал из кармана перьевую авторучку. Продемонстрировал её Кью. Ухмыльнулся, переламывая её голыми руками. Чернила брызнули в разные стороны, воспламеняясь на лету и проедая глубокие дыры в мебели. Кью осел в кресле, потирая грудь и хватая ртом воздух, как вытащенная из воды рыба.
— Мисс Манипенни, карандаш, быстро! — воскликнул Эс, который иногда умел соображать не медленнее других. Секретарша бросила ему карандаш, Эс подхватил его на лету и сунул в конвульсивно сжимающийся кулак Кью:
— Жмите, сэр!
Бонда затрясло. Он с удивлением обнаружил, что сломал китайские палочки для еды, а вместо часов раздавил коробочку с какой-то липкой и вонючей краской, которая запачкала его ноги до колен. Джеймс с тупым удивлением развернул ладони: переломленные им китайские палочки были вымазаны в каком-то мерзком соусе, с пальцев свисала лапша.
Присутствующие снова захохотали. На лице Бонда отразилась неуверенность, но он мгновенно овладел своими чувствами, повернулся к зрителям спиной…
…А лицом к ним повернулся уже Кью.