Хагрид кивнул:
— Правильно. И скажите ему, чтобы он попросил Дамблдора вынести мне выговор. Строгий. За поправку здоровья во время больничного.
— Вам следует знать, что моя неприятная, но непременная обязанность как генерального инспектора — инспектировать моих коллег-преподавателей. Так что, полагаю, мы вскоре увидимся.
Она круто повернулась и пошла к двери.
— Вы нас инспектируете? — недоуменно сказал Хагрид, глядя ей вслед.
— О да, — мягко произнесла она, оглянувшись на него и взявшись за ручку двери. — Министерство полно решимости очистить школу от некомпетентных преподавателей, Хагрид. Спокойной ночи. — И захлопнула за собой дверь.
Джеймс хотел снять душную мантию-невидимку, желая глотнуть свежего воздуха, но Гермиона схватила его за руку.
— Подожди, — шепнула она ему на ухо. — Может, Жаба ещё не ушла.
Хагрид, видимо, подумал о том же. Он подошёл к двери и чуть отодвинул занавеску.
— К замку пошла, — тихо сообщил он. — Вот те на… Людей инспектирует, а?
— Нет, только преподавателей, — сказал Джеймс. — Трелони уже оставили с испытательным сроком.
— Хагрид, а что мы будем с тобой проходить на занятиях? — спросила Гермиона.
— Об этом не беспокойся, я много чего наметил, — с энтузиазмом сказал Хагрид и схватил со стола драконье мясо, чтобы снова приложить его к глазу. — Держу тут пару зверьков для вашего СОВ. Увидишь, это что-то особенное. А как они рвут свежее мясо — просто любо-дорого смотреть!
— Слушай, Хагрид, — Гермиона заговорила настойчиво, отбросив вежливость, — профессор Амбридж будет рада, если ты принесёшь на занятия кого-нибудь опасного.
— Опасного? — искренне удивился Хагрид. — Глупости какие — ничего опасного я вам сроду не принесу. Принести что-то опасное, ерунда какая. Какое же оно опасное, если само прийти не может? А те зверьки, которых я для вас приберёг, — конечно, они могут за себя постоять… И за других тоже… Ну, в общем, на узкой дорожке им лучше не попадаться. И вообще держаться от них подальше. Та-а-акие лапочки!
— Хагрид, ты должен благополучно пройти инспекцию, и лучше всего, если ты нас поучишь ухаживать за глипоклоками, отличать нарглов от ежей, чему-нибудь в этом роде.
— Но это не шибко интересно, Гермиона. У меня для вас кое-кто позадорнее. Я их не первый год ращу, думается, единственная ручная стая в Британии.
— Хагрид, прошу тебя, — сказала Гермиона с подлинным отчаянием в голосе. — Амбридж ищет любого предлога, чтобы избавиться от учителей, которых считает близкими Дамблдору. Прошу тебя, Хагрид, учи нас чему-нибудь скучному, что могут дать на СОВ.
Но Хагрид только зевнул во весь рот и мечтательно скосил глаз на огромную кровать в углу.
— Слушай, день был долгий, поздно уже, — сказал он, ласково потрепав Гермиону по плечу, отчего колени у нее подогнулись и стукнулись об пол. — Ох, извини… — Он поднял её за шиворот. — Ты за меня не беспокойся, теперь я вернулся и для ваших уроков таких славных животных припас, честное слово… А вы, ребятки, давайте-ка в замок, да не забудьте следы за собой замести!
Тут вперёд вышел Джеймс:
— Ещё минутку, Хагрид. Можно задать тебе вопрос?
— Да, и ты его только что задал, малыш, — улыбнулся лесничий широкой, но слегка щербатой улыбкой. — Ладно, чё уж там. Спрашивай.
— В 1943 году, когда тебя обвинили в том, что ты выпустил чудовище из Тайной Комнаты…
— Да? — сразу посуровел Хагрид.
— Скажи, Дамблдор ведь осматривал парализованных жертв?
— О, конечно, — кивнул полувеликан. — Он был в самом центре расследования!
— И он знал, что их нужно оживлять настойкой из мандрагоры?
— Конечно. Он сам и предложил использовать именно её!
— Понятно, — Джеймс задумчиво потеребил нижнюю губу. — Спасибо, Хагрид. Ну, мы пойдём?
— Ага, спокойной ночи! — Хагрид выпроводил гостей и помахал рукой им вслед. Джеймс закусил губу, чтобы не рассмеяться: если бы Долорес Амбридж наблюдала за хижиной лесничего из своего кабинета, его действия — провожание невидимого гостя и долгое прощание с ним на фоне освещённого дверного проёма — либо заставили бы её подозревать Хагрида в шизофрении, либо, что более вероятно, мгновенно нарушили бы всю конспирацию.
— Есть! — вскричал Джейкоб Дауни, гоняя составленную Эс программу по спутниковым снимкам азиатской части России. — Я их нашёл!
— Не знаю, дошло ли до него, что ты говорила, — сказал немного погодя Рон, когда убедился, что горизонт чист, и они возвращались к замку по глубокому снегу, не оставляя следов, — их убирала Стирающими чарами Гермиона.
— Тогда я завтра опять к нему пойду, — решительно сказала она, — и, если надо, составлю для него план уроков. Мне всё равно, если уволят Трелони, но Хагрида ей не удастся выжить! А почему ты спрашивал у него про Тонизирующий Глоток Мандрагоры, Гарри?
— Потому что единственный случай, когда Тонизирующий Глоток применяется для спасения парализованных, — это окаменение, вызванное взглядом василиска или медузы, — рассеянно ответил Джеймс, стараясь не споткнуться.
На минуту под древней мантией воцарилась тишина. Три человека, пытаясь шагать в ногу, вошли внутрь замка и начали подниматься на седьмой этаж, ко входу в башню Гриффиндора.
— И что? — не понял Рон. Ему приходилось тяжелее всех из-за необходимости шагать в полуприсяде.
— Это значит, что Дамблдор знал, что чудовище в Тайной Комнате — не акромантул, — объяснила Гермиона, ужасаясь своим подозрениям. — Но тогда, получается…
— Получается, Дамблдор мог спасти Хагрида от исключения из школы, но не сделал этого, — кивнул Джеймс.
— Хватит нести чушь о Дамблдоре! — возмущённо зашипел Рон и откинул мантию, пользуясь тем, что они уже почти дошли до портрета Толстой Леди. — Я не желаю этого слушать! — Рон рванул по коридору и скрылся за поворотом; друзья услышали торопливо произнесённый пароль и хлопок тяжёлой рамы. Гермиона попыталась устремиться за Роном, но Джеймс поймал её за запястье.
— Тише, — прошептал он и втянул её за собой в пустующий класс.
Ночная школа жила своей жизнью. Коридор пересекло жемчужно-белое привидение. Где-то капли воды из подтекающего крана звонко разбивались о зеркало воды в раковине, слив которой Пивз заткнул старыми носками Джорджа. Заунывно завывала Плакса Миртл, оплакивая саму себя. Миссис Норрис деловито обнюхивала мисс МакГонагалл, обсуждая с ней план ночной охоты на мышей.
— Гермиона, это водораздел, — шепнул Джеймс, приблизив свои губы к уху девушки. — Мне кажется, надо задуматься о личности нашего многоуважаемого директора. Как по-твоему, не слишком ли подозрительно то, что мы знаем?
— Но, Гарри, мы ведь всегда верили Альбусу, — ответила Гермиона. На её глаза наворачивались слёзы; мир, столь простой и понятный, опасно зашатался и грозил рухнуть. Доверие Дамблдору было краеугольным камнем её мировоззрения, и суперагент это понимал, но, как ни жестоко было разрушать иллюзии, пришло время это всё-таки сделать.
— Гермиона… Герми… Пора взрослеть, — Джеймс ласково погладил девушку по голове и прижал её к своему плечу.
Девушка, закрыв глаза, думала о событиях трёхлетней давности. Как миссис Норрис, Почти Безголовый Ник, Колин Криви и она сама оказались жертвами чудовища из Тайной Комнаты. И мудрого, всезнающего, всепрощающего Дамблдора, который прекрасно знал, чем может быть зверь в Тайной Комнате, но не сделал ровным счётом ничего, чтобы предупредить последующие нападения. А затем она задумалась о бесконечно преданном Дамблдору Хагриде, которого директор хладнокровно отправил в Азкабан, поставив фактически в положение неспособного к колдовству сквиба, чтобы потом пригреть в школе, бросив ему кость, став ему единственным близким человеком и таким образом обеспечив ту самую бесконечную преданность.
И Гермиона, чувствуя, что время, когда мир делился на чёрное и белое, когда разница между врагами и друзьями была очевидной, когда отношения со взрослыми были либо безгранично доверительными, либо бесконечно напряжёнными, — чувствуя, что детство уходит в прошлое, — разрыдалась под душной мантией-невидимкой на плече спецагента.
Потом юная студентка факультета Гриффиндор и взрослый, циничный агент политической разведки Великобритании провели вместе несколько часов, общаясь еле слышным шёпотом, обсуждая прошлое и строя планы на будущее. Нет, Джеймс Бонд не стал форсировать события; единственным свидетельством изменения их отношений был лёгкий, почти целомудренный поцелуй в щёчку перед самым расставанием у лестниц, ведущих в спальни. Но за эти часы Джеймс приобрёл умного сторонника, и одновременно спас из сетей Дамблдора ещё одну душу.
Ни Джеймс, ни Гермиона не заметили Пивза и Добби, с улыбками наблюдавших за их беседой с одной из парт и увлечённо грызших попкорн из огромного бумажного ведёрка.
Малфой убеждает Волан-де-Морта рассредоточить сбежавших Пожирателей
С тех пор, как налёт на Азкабан увенчался сокрушительным успехом, Люциус Малфой проявил таланты недюжинного трудоголика. Он развил бурную деятельность в своём департаменте, наводнил докладными записками смежные отделы, ежедневно выезжал на вызовы и внезапные проверки, — в общем, делал всё, чтобы возвращаться домой как можно позже. Причина для столь похвального трудолюбия была очевидна: дома ему приходилось работать намного тяжелее.
Сбежавшие из Азкабана Пожиратели Смерти нуждались в крове, питании и медицинской помощи. Обеспечение этих потребностей легло на плечи семейства Малфоев: беглецы не могли вернуться в свои собственные дома. При этом питание изголодавшиеся на скромном тюремном пайке Пожиратели требовали в изрядных количествах, и абы что есть не соглашались. Люциус покрывался холодным по́том при одной только мысли, что отдел внутренних расследований Министерства Магии может разом покончить с угрозой Волан-де-Морта и его приспешников, всего лишь заинтересовавшись многократно возросшими расходами в маноре Малфоев. Как официальный сотрудник на довольствии Министерства, Люциус был обязан предоставлять бухгалтерии смету своих доходов и расходов. Пока что найти подступы к бухгалтерии не удалось, — сидящие там грымзы были хуже гарпий, и на любые попытки завязать личное знакомство смотрели косо, — поэтому Люциус распихивал выросшие суммы