Джинни посмотрела вслед брату, который с радостной улыбкой выбрался в открытый люк, и обернулась к Бонду:
— А мне почему-то кажется, что просто ты, Гарри, хочешь остаться вот с ней наедине!
— Интересно, — вздёрнул бровь Джеймс, — что побудило тебя сделать такой вывод. Неужели то, что тут, кроме нас, никого нет? Странная у тебя логика.
— Небось, жалеешь, что потолок этого спортзала не украшен омелой, да? — голос раскрасневшейся от ревности Джинни дрожал.
— В самом деле, — Джеймс посмотрел на потолок так, как будто увидел его впервые. Выручай-Комната, повинуясь желанию управляющего ей человека, напряглась. Резные дубовые панели заскрипели, когда между ними начали прорастать побеги омелы. — Спасибо, Джинни, что обратила моё внимание на это упущение. Теперь ты можешь идти. Спокойной ночи.
Красная, как варёный рак, Джинни последовала за Роном. Люк громко лязгнул. Еле слышно щёлкнул замок, запирая находившихся внутри подростков.
Джеймс вздохнул, продолжая вертеть в руках ствол пистолета, и в упор взглянул на девушку. Его сердце забилось быстрее.
— Герми, я… — Джеймс сглотнул. — Я хотел сказать тебе… Что… Чёрт, да что же со мной такое. Ах, да. В общем, я посмотрел на тебя, — Джеймс сглотнул ещё раз и быстро поправился, — на твои результаты, и, как мне кажется, ты вполне можешь… То есть, если хочешь, конечно… Не то чтобы я настаивал, но у тебя есть все данные, и ты… В общем, я надеюсь, ты не против?..
Гермиона, выслушав эту многомудрую тираду, легко улыбнулась:
— Но ты так и не сказал мне, Гарри, что ты мне предлагаешь.
— А, я разве не сказал? — Джеймс пересмотрел свою последнюю фразу и мысленно дал себе пинка. — Я хотел сказать, что у тебя потрясающие данные для снайпера. Стоит только посмотреть, как ты выбираешь цель, рассчитываешь момент выстрела, и вообще…
Гермиона сделала шаг вперёд, оказавшись вплотную к Джеймсу. Тот вдохнул запах её волос; руки конвульсивно сжались на пистолетном стволе.
— Мне почему-то кажется, что ты выгнал всех и остался со мной наедине не только для того, чтобы поговорить об оружии… И перестань полировать свой ствол во время разговора, это всё-таки невежливо!
Потолок изменил цвет. Омела покрыла его настолько густой вязью, что тёмные дубовые доски стали не видны за зелёными листьями и белыми ягодами.
— Герми, я… А, пропади всё пропадом! — Джеймс аккуратно положил пистолетную деталь на стенд, обнял девушку и потянулся губами к её губам.
На некоторое время в Выручай-Комнате стало настолько тихо, что было слышно, как растёт омела.
— Герми, ты такая… — Суперагент погладил доверчиво прильнувшую к нему Гермиону по спине. — Такая… Замечательная… Как «Беретта 92F»!
Гермиона замерла. Её романтическая душа не ожидала сравнения с пистолетом. Не обратив внимания на округлившиеся глаза девушки, Бонд продолжил:
— Ты красива — совершенно особой красотой, тебя невозможно спутать с другими. Я понимаю, что в шестнадцать лет все девушки красивы, но в череде красивых девчонок глаз остановится именно на тебе. Ты выделяешься среди смазливых мордашек, словно жемчужина, точно так же, как и «Беретта» выделяется на пистолетном стенде, подобно королеве среди простых огнестрелок. Ты просто пример красоты и изящества. Ты надёжный друг, верный товарищ, замечательный помощник. Ты смертельно опасна для врагов, и тебе нет равных в бою. Ты придаёшь уверенность! Ты прощаешь мелкие огрехи, но нетерпима к забывчивым и к грязнулям. Тебя сложно взвести, но если уж ты встала на боевой взвод, то ты готова сорваться при лёгком усилии. Ты никогда не станешь прошибать препятствие, в которое упёрлась лбом[220]. Ты грациозна и изящна, как произведение великого дизайнера, но держать тебя надо двумя руками. И, знаешь, ты настолько притягательна, что тебя так и хочется взять… Двумя руками… Твоя сексуальность… — голос суперагента дрогнул, и он зарылся лицом в волосы подруги.
Гермиона осторожно выдохнула. Гарри явно говорил со знанием дела, а лицо Невилла, всаживавшего очередь за очередью в мишень с надписью «Снегг», сияло настолько откровенным счастьем[221], что сомневаться не приходилось, — ей действительно сделали потрясающий комплимент. И так ли важно, что ей самой даже в страшном сне не могло присниться, что один из первых полученных ею комплиментов будет «Ты похожа на пистолет!»?
Металлическая пуговица в ухе Бонда зажужжала. Суперагент, снова тянувшийся к губам Гермионы, отшатнулся от неожиданности.
— Купальница, Купальница, срочно на связь!
— Блин, нет, только не это! — Бонд зажал ухо основанием ладони. Естественно, его пальцы легли на лоб.
— Гарри? — Гермиона провела ладонью по непослушным волосам Джеймса. — У тебя что, снова шрам заболел?
— У-у-у-у… — Джеймс разрывался между двумя противоположными желаниями: расплавить жужжащую в ухе металлическую пуговицу и утопить её в холодном Северном море. — Только не сейчас! Ну нельзя же так! Ну почему именно сейчас?
— Гарри, Гарри, смотри на меня! — девушка обхватила голову агента и посмотрела ему в глаза. В них плескалась чистая и незамутнённая ненависть — к оперативному штабу на Воксхолл, но Гермиона даже не подозревала о его существовании. Огонь яростной ненависти опалил её, и, чтобы не смотреть в эти пылающие чистой жаждой смертоубийства глаза, осторожно повернула голову юноши в сторону и прижала её к своей груди.
Положение Джеймса от этого не улучшилось. Всё существо пятнадцатилетнего подростка с интимным опытом в меру упитанного тридцатишестилетнего мужчины в самом расцвете сил ощущало ухом тёплое тело девушки и жаждало уделить внимание окрестностям, раз уж голова оказалась в столь интересных местах. Но средство связи в ухе не унималось:
— Купальница! Блин, отвечай! Я же знаю, что ты там, я отслеживаю биение твоего сердца по пульсации турбулентного кровотока в сонной артерии, передающейся через внутреннее ухо на приёмопередатчик! Кстати, чем ты там таким занимаешься? Твой пульс за последние четыре минуты ускорился вдвое.
Бонд заскрежетал зубами.
— И прекрати скрежетать зубами, Купальница. Таким образом ты стачиваешь себе зубную эмаль, прекрасно зная, что зубные протезы входят в твою страховку, и намереваясь вогнать работодателя в непредвиденные расходы.
— Гарри! Гарри, как твоя голова? — Гермиона попыталась накрыть своей узкой прохладной ладошкой то место на лбу Поттера, где у него красовался шрам, и внезапно с ужасом сообразила, что не помнит, на правой стороне лба он был или на левой.
— Всё в порядке, Герми, — процедил сквозь зубы Бонд, восстанавливая самообладание, но не спеша при этом отстраниться от девушки. — Это просто… Ну-у-у…
— Приступ, — пришла на помощь Гермиона. — Ведь приступ же, да?
— Вот именно, — схватился за предложенное объяснение Джеймс. — Внезапно, знаешь, кольнуло. Пробило. Словно бормашинкой.
Дочь дантистов скривилась.
— Купальница, ты там что, не один?! — сообразил, наконец, связной на том конце линии. — По времени у вас уже десять минут как отбой! Ты уже должен был быть в постели!
— Я, в общем, на это и рассчитывал, — пробормотал Бонд, наконец, выпутавшись из заботливых рук Гермионы и принимая Вызывающую Жалость Позу номер тридцать семь, кодовое название «Приступ мигрени»: спина ссутулена, прищуренные глаза устремлены в пол, рука на лбу, на лице — гримаса боли. Не путать с Вызывающей Жалость Позой номер сорок шесть, «Похмелье», в которой глаза должны быть закрыты чуточку сильнее.
— На что ты рассчитывал, Гарри? — не поняла Гермиона. Джеймс бросил на неё виноватый взгляд и прижал к губам палец, всем своим видом символизируя, что любое сказанное сейчас слово причиняет ему невыразимые мучения. Девушка торопливо закивала головой, для верности зажав себе рот обеими руками.
— Купальница, для тебя срочное сообщение от группы «Слепень». Ах, ты же не знаешь, кто это такой. «Газонокосильщик», у Купальницы есть доступ к операции «Коровник»?
— После того, как ты упомянул её кодовое название? Считай, что есть, — послышался далёкий голос Эм.
— Купальница, даю вводную. Сегодня, примерно два часа назад, группа сотрудников «Кондитерской» в составе восьмисот рыл тихо и незаметно проломила стену и просочилась на территорию «Министерства сельского хозяйства», вынеся оттуда кизяков на примерную сумму в двести восемьдесят миллионов фунтов стерлингов.
— Ох-х-х…
Гермиона, неправильно оценив вырвавшийся у Джеймса вздох, погладила его по руке.
— В процессе… Э-э-э… Экспроприации кизяков группа натолкнулась на… Скажем, на водопроводный шланг.
— Чего?!
— На длинный, зубастый, смертельно опасный водопроводный шланг, который к моменту обнаружения его следов успел пожевать охранника Министерства, — невозмутимо продолжил связист. — Мы пытаемся стабилизировать охранника. По следам была послана группа чистильщиков с вилами. Ну, с такими вилами, которые у нас применяются для разгрузки кизяков. Шланг был найден на девятом этаже Министерства, на пути в Отдел Тайн, и он жевал твоего старого знакомого, Артура Уизли!
— Артура Уизли?!
— Что-то с папой Рона, Гарри? Ох, прости, молчу.
— Купальница, мы вогнали ему кровоостанавливающее и сыворотку против яда шланга, переливаем кровь и плазму, даём адреналин, но он по-прежнему без сознания, и его состояние ухудшается. Ты бы сообщил там кому-нибудь заинтересованному, что кто-то напал на Министерство, и что старшего Уизли тоже зажевало, — индифферентно продолжил связист и щёлкнул пузырём жевательной резинки. — «Газонокосильщик», в смысле, Главный Кондитер, считает, что ты можешь усилить свой авторитет, если спасёшь жизни министерского работника и сотрудника ВОХРы. Что-то связанное с Долгом Крови. В общем, два места «груза триста» лежат там, где были пожёваны, потому что они нетранспортабельны. Один в Артиуме, второй в коридоре на девятом этаже. Пусть за ними кто-нибудь придёт и заберёт их. И заодно приберёт территорию, потому что бардак там жуткий. Шланг, к сожалению, ушёл, но стреляные гильзы надо будет выгребать вёдрами. Наши, конечно, соберут, что смогут, но, скажем честно, маловато у нас вёдер на операции по выносу кизяков.