Фадж уронил сжимаемый им предмет на пол.
— Сэр, — ровным голосом продолжила Амбридж, — мне кажется, я знаю, зачем Дамблдор держит Хагрида при себе. Это же настоящее сокровище! Такой преданный убийца, которого невозможно остановить и нельзя арестовать.
Министр магии прочистил горло:
— Но, Долорес, мы уже несколько раз сажали Хагрида в тюрьму… Два года назад, когда Тайная Комната снова была открыта.
— Но ведь он пробыл в тюрьме всего лишь несколько дней, так? Вы дали ему попробовать азкабанской жизни, так сказать, хлебнуть баланды. И тем самым убедили его, что тюрьма — это не вариант.
— Долорес…
— Сэр, позвольте мне сформулировать мою мысль. Вы отправили его в Азкабан всего лишь по подозрению, так? Если он всерьёз пойдёт против нас, против Министерства, против всего достойного и прогрессивного, что есть в магическом мире Британии, то он будет точно знать, что в случае поимки его, несомненно, отправят в Азкабан. Раз уж раньше его туда упекали только по подозрению, то при реальных действиях — тут незачем к Сивилле обращаться, чтобы понять, что его ожидает. И если раньше у вас был теоретический шанс убедить его сдаться в случае силового противостояния, то сейчас… Никаких шансов нет. Он откажется сдаваться, чтобы не попасть в Азкабан снова.
Профессор Амбридж покачала головой:
— Сэр, мне кажется, что вы сами отрезали себе единственную возможность нейтрализовать Хагрида без многочисленных жертв и разрушений.
Язычки пламени, обрисовывавшие фигуру Корнелиуса Фаджа, попытались передать захлестнувшую его мертвенную бледность.
— Эм-м-м… Я ещё… Подумаю, что можно сделать с Хагридом. Каковы результаты других инспекций?
— Северус Снегг прошёл инспекцию очень хорошо. Он давно и безуспешно пытается получить должность преподавателя по Защите от Тёмных Искусств. Если мы пообещаем ему её, он, скорее всего, согласится выполнить для нас некоторые поручения.
— Снегг, Снегг?.. Ах да, молодой Мастер Зелий, такой готичный, чёрные волосы до плеч, шампунь отсутствует как класс. Руки по локоть в татуировках, на левом предплечье черепушка со змеёй неизвестной видовой принадлежности, на среднем пальце правой — руна «Зиг» на чёрном фоне[227] и датами 1971–1978[228]. На указательном пальце правой руки вытатуирована змейка с короной и расходящимися от неё лучами[229]. На плечах эполеты с черепами. На спине Вестминстерское аббатство с тремя шпилями[230] и надписью «Гадом буду — не забуду: чистокровные рулят!» Ниже живота… Ну, это уже мелочи. Да, конечно, я знаю Снегга.
— Он показал себя хорошим учителем и талантливым специалистом.
— Ну ещё бы, слизеринский выкормыш…
Долорес Амбридж, сама выпускница Слизерина, едва заметно сжала губы.
— …Небось, спит и видит, как бы подсидеть Дамблдора.
— Ну, примерно так, — подтвердила Амбридж. — Он недоволен существующим положением в школе, и дал мне понять, что согласен на сотрудничество.
— Долорес, он ведь метит на ваше место? На место преподавателя ЗоТИ? На тот самый пост, который считается проклятым, и на котором никто в последние годы не задерживался больше года? Выясните, нет ли у Северуса тяги к саморазрушению.
— Сэр, должна признать, что в течение всех лет в школе он враждовал с могущественной командой Поттера и Блэка, — покачала головой Долорес. — Того самого Блэка, который предал своих родителей и родственников, предал сначала свой род, а затем своего лучшего друга Поттера. Блэк взорвал Питера Петтигрю и сколько-то там маглов, которые вечно лезут не в своё дело, а потом сбежал из Азкабана. Где-то между окончанием школы и очередным предательством Блэка Снегг понял, что он не сможет в одиночку противостоять козням Джеймса Поттера, Сириуса Блэка, оборотня Люпина и Петтигрю, и прибился к Тому-Кого-Нельзя-Называть. Там он и заработал Чёрную Метку.
Профессор Амбридж позволила себе подпустить в монолог слезу:
— Бедный, всеми покинутый Снегг! Вы знаете, что он остался круглым сиротой к окончанию школы? Очевидно, четвёрка бестолочей продолжала третировать его почём зря и после того, как они закончили «Хогвартс»… Снегг ушёл к Сами-Знаете-Кому в поисках защиты, потому что он страдал без любви, без человечного отношения и без твёрдых указаний.
— Ну, этой беде помочь можно, — вздёрнул подбородок министр, крутя в руках какую-то вещицу. — Если он и правда готов помочь нам… В смысле — не нам с тобой лично, а всему прогрессивному магическому сообществу, возглавляемому Министерством, которое, так уж получилось, возглавляется мною… Справиться с опасным маньяком, распространяющим порочащие Министерство слухи… То я ему гарантирую твёрдые указания и человеческое отношение. А вот любовь ему придётся искать самостоятельно, это вне нашей компетенции, хотя я давно говорил Визенгамоту, что оставлять эту сферу жизни отдельным магам нецелесообразно.
— Иными словами, я могу намекнуть ему на некоторые преимущества, которые он получит, если согласится действовать в наших интересах?
— Безусловно, Долорес. Но приберегите информацию о том, что мы согласны передать ему вашу нынешнюю преподавательскую должность. Мне кажется, известие о том, что в награду за преданную службу Министерству ему предстоит вдалбливать шести сотням спиногрызов науку, в которой он не является Мастером, может слегка поколебать его решимость.
— Есть ещё всякие Векторы, Стебли и Синистры, — продолжила Амбридж, — но они сохраняют нейтралитет. В смысле, помогают Дамблдору только в той степени, в которой это ожидается директором от подчинённых, и не перерабатывают.
— Есть ли у нас возможность заменить кого-нибудь из них на кого-нибудь из наших людей?
— Ну… Преподаватель истории магии, некто Бинкс.
— Что вы сумели против него нарыть?
— О, сэр, самый главный его недостаток было несложно выявить. Он сдох ещё в 1960-х.
— Выясните, какую он получает зарплату и куда она расходуется. Если окажется, что выплаты ему прекращены в связи со смертью работника, мы окажемся в весьма неприятной ситуации, рекомендуя заменить известного историка, которому не надо платить, неизвестным преподавателем, которому платить надо. Совет попечителей нас не поймёт.
— Если мы попробуем заменить его нашим привидением…
— Нет, Долорес. Менять известного призрака на неизвестного тоже никто не согласится. Вот если бы удалось найти кого-нибудь ещё более известного, кто согласился бы с нами сотрудничать… Но, увы, призраки вообще редко идут на контакт, мы мало что можем им предоставить. Ещё кто-нибудь?
— Мадам Трюк, школьный учитель полётов на метле и рефери квиддичных матчей.
— Кстати, меня всегда интересовало, зачем в школе постоянно присутствующий учитель полётов, когда первоклашкам нужно всего несколько занятий, и постоянно присутствующий рефери — ради целых шести матчей в год. По мне, так Совет Попечителей должен был уже давно заинтересоваться, чем именно занимается эта Трюк, за что ей платится полноценная учительская ставка, несмотря на то, что она явно не перерабатывает. Вы, Долорес, не пытались прояснить этот вопрос?
— Сэр, по моим данным, у неё нет судейской лицензии, и она не имеет права судить матчи. Зато у неё есть стопка неоплаченных штрафов в два фута высотой за превышение скорости на метле в черте населённых маглами пунктов и шестнадцать приводов в аврорат за управление транспортным средством в трезвом виде.
— Вы хотели сказать — в нетрезвом?
— Корнелиус, я сказала то, что хотела. Шестнадцать раз из тех трёхсот четырнадцати, что её задерживали за рискованное поведение в воздухе, уровень алкоголя в её крови был в пределах разрешённых 5 промилле[231]. Во все остальные разы…
— Долорес, такими темпами — она должна была сдохнуть!
— Корнелиус, она ведьма. Ведьм так просто не возьмёшь, я точно знаю. Зато это объясняет, чем она занимается всё то время, что не учит первоклашек и не судит матчи.
— То есть нам она будет бесполезна.
— Очевидно.
— Хорошо. То есть плохо, но что уж поделать. Кто ещё есть в этой школе?
Первый заместитель министра подняла свои записи.
— Есть мадам Помфри, школьный парамедик. Закончила колдомедицинский факультет дважды ордена Мерлина Мерлинского университета магии имени Мерлина в городе Мерлин[232]. Вернулась в Британию, поступила на работу в больницу святого Мунго. С треском оттуда вылетела год спустя, подала заявку на работу школьной медсестрой. У предыдущего парамедика, мистера Стоуна, примерно в те же дни внезапно открылись обстоятельства, несовместимые с дальнейшим пребыванием его на этом посту…
— Какого рода обстоятельства? — Министр снова сжал в руке какой-то небольшой предмет.
— А-а… — Долорес вернулась к своему столу, подняла пухлую папку, открыла её примерно посередине и начала перебирать листы пожелтевшего пергамента. — Я точно не смогла выяснить, но, вроде бы, его поймали на домогательствах к ученице, она обратилась к директору, директор поговорил с мистером Стоуном, и парамедик решил покинуть школу. В одно прекрасное утро он не явился к завтраку, а отправленная к нему в комнату делегация обнаружила, что и в комнате его не было. На столе лежала записка, в которой мистер Стоун просит спустить дело на тормозах в обмен на обещание никогда больше не появляться на территории Великобритании.
— Было какое-нибудь расследование?
— Конечно, сэр. У меня на руках заключение следователя аврората: «Мистер Стоун решил покинуть „Хогвартс” абсолютно добровольно, без принуждения, после разговора с директором школы, профессором Дамблдором, указавшим ему на недопустимость такого поведения в заведении общественного образования». Это заключение уважаемого аврора убедило Совет Попечителей, и они решили не давать делу ход. Но меня кое-что насторожило, сэр. Исходя из протокола досмотра кабинета, мистер Стоун сбежал настолько быстро, что забыл некоторые свои вещи.