— Что он забыл?
— Если быть точным, сэр, то ухо и правую почку.
Корнелиус Фадж испытал ощущения сродни тем, которые испытывает посетитель аттракциона «Американские горки», когда на самой высокой точке подъёма ему на глаза вдруг попадается выпавший из подвески вагончика большой и, судя по всему, важный болт.
— Осматривавший комнату следователь счёл их пособиями из больничного крыла, но, сэр, инвентарная опись школы, с которой мне удалось ознакомиться благодаря хорошим отношениям с завхозом Аргусом Филчем, не содержала упоминания о подобных экспонатах ни до, ни после этого инцидента. Кроме того, я решительно не понимаю, зачем парамедику держать такие экспонаты в своей комнате, а не в больничном крыле. И уж тем более не понимаю, почему они были вне тары. Тем более примечательна судьба этих «пособий»: по словам Филча, Дамблдор, увидевший их, прорычал что-то насчёт неумех, которые за собой не убирают, собрал экспонаты в коробку и унёс её. И больше её никто не видел.
— Хм-м-м… Есть ещё что-нибудь, что вам удалось найти?
— Сэр, тут странности на странностях сидят и странностями погоняют, — призналась Амбридж. — Мне не удалось выяснить, за что мадам Помфри выгнали из больницы святого Мунго, но известно, что это было что-то очень серьёзное, грозящее лишением лицензии и «волчьим билетом». Однако её непосредственным начальником в госпитале в это время был некто Астарот Бэкхем. Бэкхем был соратником Альбуса Дамблдора во времена войны с Геллертом Гриндевальдом; именно он первым встретил Дамблдора после дуэли с Гриндевальдом, чтобы позаботиться о ранах, которые тот получил. Их познакомил сам Никлаус Фламель ещё в 1920-х, так что, помимо деловых, их связывали также давние дружеские отношения. Мог ли Альбус попросить своего приятеля Астарота подстроить увольнение Помфри, чтобы потом протянуть ей руку помощи? Легко! Дальше. Мне не удалось выяснить, что за ученица подверглась приставаниям мистера Стоуна. Все знают, что такая была, но никто не может назвать имя. Я сочла это подозрительным, проверила личные дневники и письма Стоуна, хранящиеся в школьном архиве, и выяснила, что мистер Стоун поддерживал очень длительные, нежные, тёплые, полные любви отношения с Бенджамином Гассом, молодым художником из Глазго.
Фадж поперхнулся.
— Он был?..
— Да, сэр, парамедик «Хогвартса» был абсолютно гомосексуален. Он физически не мог пристать к ученице, потому что ученицы в его глазах не были сексуально привлекательными. А вот во время обследования им учеников в больничном крыле обязательно присутствовал кто-то из учителей.
— Но он же мог быть бисексуален, — задумчиво протянул министр магии.
— Нет, не мог, — мягко поправила его Долорес. — Я нашла этого Бенджамина Гасса, и один из следователей, которым можно доверять, побеседовал с ним. Стоуна никогда не привлекали женщины, и это настолько расстраивало его матушку, что она перевала с ним все отношения.
— Насколько я вас знаю, это ещё не всё, — мрачно предрёк министр.
— Да, сэр, это не всё. Помните следователя из аврората, который проводил расследование на месте? Подпись на протоколе расплылась, но, хвала Мерлину, нет ничего более постоянного, чем временное хранение документации аврората в архиве. В тот день одним из дежурных был некто Аластор Грюм, и на вызов из «Хогвартса» выезжал именно он. И, что ещё более интересно, графологическая экспертиза подтвердила: записка мистера Стоуна, в которой он просит не давать делу ход, написана рукой Грюма.
— Получается, Дамблдор провернул целую операцию с задействованием двух друзей… Как минимум двух друзей… И с убийством, чтобы взять на работу мадам Помфри, — покачал головой Фадж. — Не слишком ли круто для школьного учителя?
— Сэр, мадам Помфри вылетела с работы с «волчьим билетом», — напомнила Амбридж. — Ей грозило лишение лицензии, и она могла остаться вообще без средств к существованию. И внезапно сам великий Дамблдор, — профессор сумела произнести эти слова как ругательство, — обращается к ней и предлагает ей место в штате. Вы понимаете, сэр, это означало стабильную зарплату, сохранение лицензии и, в перспективе, поддержку мощной группы молодых волшебников и ведьм, которым она лечила раны и ссадины. С такой поддержкой можно говорить не только о возвращении в штат больницы святого Мунго, но и о том, чтобы возглавить эту больницу. Сэр, да ради такого шанса Помфри готова была горы свернуть! В тот самый момент, когда всё висело на волоске, её спас солнцеликий Дамблдор лично. Как вы думаете, сэр, будет ли она служить ему верой и правдой, насколько ей хватит сил и немножко сверх этого?
— Понимаю… — задумчиво пробормотал Корнелиус. — Погодите-ка, разве не в такой же ситуации он подобрал этого Снегга?
— Да, сэр, примерно в такой, — подобострастно закивала Амбридж. — Снегг тоже стал изгоем после того, как выяснилось, что у него на руке Чёрная Метка. С помощью Дамблдора он стал уважаемым членом общества и защитил звание Мастера Зелий.
— То есть всё то, что вы мне раньше про него вещали, может оказаться просто туфтой? Игрой на публику? А на самом деле он всем сердцем и душой принадлежит Дамблдору? И как только вы обратитесь к нему с планом по отстранению Дамблдора, он первым делом пойдёт и сообщит об этом плане патрону?
У Долорес Амбридж отвисла челюсть.
— Долорес, не могли бы вы, пожалуйста, прикрыть ротик? — насупился Фадж. — Я боюсь, что в него залетит муха.
Профессор Амбридж захлопнула рот со звучным щелчком. В этот момент её мозги работали со скоростью молнии. Прекрасно осознавая, что ещё одна ошибка может стоить ей карьеры, она решила пока что не признаваться в том, что засекла разговор Сириуса Блэка через камин с кем-то из гостиной Гриффиндора, но не смогла узнать ни личности беседовавших, ни тему разговора.
— В целом, я доволен вашей работой, Долорес, — продолжил Фадж, снова сжимая в руках какой-то предмет. — К сожалению, я не могу сейчас сосредоточиться исключительно на борьбе с Дамблдором, потому что у нас тут ночью был какой-то странный инцидент. Представьте себе, какая-то здоровенная полуразумная змея ворвалась в Министерство, обезвредила ночного сторожа и ринулась в Отдел Тайн. По счастью, Эдвард Рабнотт, прогуливаясь по своему портрету, заметил нападение и оповестил меня, а тем временем Артур Уизли сцепился со змеёй…
— Кто сцепился?!
— Да Уизли же, такой высокий, рыженький, плюгавенький, из отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов. У него ещё жена — бешеная размноженка, и дети — гроза Гриффиндора. Четверо таких, огневолосых, сейчас как раз у вас ЗоТИ изучают…
— Сэр, я знаю, кто такой Артур Уизли, и прекрасно знаю, кто такие близнецы Уизли, чтоб их подняло да прихлопнуло… Меня просто удивило, что Уизли оказался ночью в Отделе Тайн. Ну, и слегка поразило, что он, вместо того, чтобы спокойно пропустить змею и оповестить компетентные инстанции, попытался ей помешать. Он её не поранил?
— Как ни странно, но нет, — покачал головой Фадж. — Это она его знатно пожевала, он чудом концы не отдал. Видимо, мощную магию применил, — там весь коридор покрыт странными выбоинами, как будто по плитам гвоздили с огромной силой. Часть плит просто расколоты, перемолоты в порошок. Но Уизли изрядно покалечен, и не помнит, какую магию использовал. Змее удалось уйти, однако мы знаем, что она пыталась прорваться в Отдел Тайн, и, если бы не случайно попавшийся ей навстречу рыжий подкаблучник, она, безусловно, забралась бы туда.
— И что она могла бы оттуда забрать? — Долорес затаила дыхание. — Сэр, по вашим словам, это змея. Рук и ног у неё нет, одежду с карманами змеи не носят. Что такого змея могла бы унести с собой?
— Не знаю, — снова покачал головой министр, поворачивая сжимаемый в ладонях предмет. — Там, в принципе, мало что хранится полезного. Комната для промывки мозгов… Хранилище пророчеств… Зал изучения времени… Арка Смерти… Но зачем кому-то прорываться к Арке Смерти в одиночестве? Есть и более простые способы покончить с собой. Служба охраны пока что предполагает, что эта змея пыталась прорваться в Зал изучения времени и стащить один из Маховиков, скорее всего, пронеся его внутри своего тела, чтобы получить возможность перемещаться в прошлое. И тут мы добираемся до самого интересного момента, — невесело усмехнулся Фадж. — Как вы справедливо заметили, у змеи нет рук, которыми она могла бы повернуть Маховик Времени, и нет плеч, на которые можно было бы накинуть цепочку. То есть для змеи, какой бы умной эта змея ни была, Маховик Времени бесполезен. Она явно действовала в интересах кого-то другого, кого-то, у кого и с руками, и с плечами полный порядок.
Долорес Амбридж стала первым заместителем Министра магии не потому, что была глупа.
— Или же это мог быть анимаг в своей анимагической форме.
Фадж осёкся на полуслове:
— Аним… Долорес, в Британии всего шесть магов-перевёртышей в змей. Двоим из них хорошо за сто!
— Самое время подвести итоги своей жизни, найти главные ошибки прошлого и попытаться их исправить, — флегматично ответила Великая Розовая Жаба, которая инстинктивно не доверяла людям, способным превращаться в змей, питающихся амфибиями.
— А ведь верно, — поднял брови министр. — Надо будет подкинуть моим ребятам идею. Хорошо, что мы с вами подумали об этой возможности! Всё-таки Британии повезло, что её возглавляет такой умный человек, как я.
Амбридж проглотила первую реакцию на слова Фаджа и сладко улыбнулась министру, представляя, как она разбивает о его шишковатую голову коллекцию своих декоративных блюдец с котятами:
— А ещё, господин министр, не все маги могут быть зарегистрированными.
— Верно! Верно! Вы молодец, Долорес. Я поступил очень мудро, назначив вас своим заместителем. Вы высказываете идеи, почти достойные моего ума! Я попробую представить вас к премии.
Вслед за декоративными блюдцами последовали декоративные вазочки.
— Но мне всё-таки интересно, сэр, — продолжила Амбридж, добавляя сладости в свой голос и достигая таких высоких концентраций подхалимажа, что любой диабетик, которому не повезло оказаться в радиусе полумили от её кабинета, рисковал впасть в кетоацидотическую кому. — Если предположить, что эта змея была настоящей змеёй, а не анимагом в форме змеи и не жертвой трансфигурации, то — сэр, у вас есть предположения, в чьих интересах она могла действовать?