— Разумеется, — важно кивнул Фадж. — Вы же в курсе, Долорес, что змеи — самый любимый инструмент Сами-Знаете-Кого?
— Но, сэр!..
— И Дамблдор тоже это знает, — отрезал Министр магии. — Я думаю, это была настоящая змея, Долорес. Действующая под Империо. И эта змея была запущена в Министерство Магии Дамблдором, чтобы похитить для него Маховик Времени. С Маховиком Времени он сможет вернуться в прошлое и изменить его, придумать более интересную историю, чем байки о воскрешении Сами-Знаете-Кого, получить поддержку масс и влияние толп, и — чем Мордред не шутит! — заменить меня на посту Министра!
Амбридж обдумала сказанное.
— Сэр, Маховик Времени неспособен создать временной парадокс, — указала она. — При его изготовлении особо учитывалась возможность изменения прошлого, и были разработаны меры по предотвращению образования парадоксов.
Корнелиус Фадж хитро прищурился:
— Напомните мне, о каких именно мерах идёт речь, Долорес?
Розовая-Жаба-Под-Чёрной-Мухой откашлялась:
— Ну, это очень серьёзные меры, господин министр. Доступ посторонних к Маховикам Времени производится с вашего личного разрешения. Затем при получении Маховика невыразимец из Отдела Тайн лично и строго предупреждает получателя о недопустимости создания временных парадоксов.
— И это всё?
— Нет, сэр. Ещё получатель расписывается в специальном формуляре, тем самым подтверждая, что он согласен с возлагаемой на него ответственностью, и готов понести наказание в виде существенного штрафа, если в результате его действий будет создан парадокс, который разрушит нашу Вселенную.
— Ну теперь-то всё?
— Да, сэр, теперь всё. Как вы видите, меры безопасности достаточно строгие.
— Но помешать созданию парадокса они всё-таки не в силах?
— Сэр?
Корнелиус Фадж тяжело вздохнул, вложив в свои движения всю скорбь политика, обнаружившего, что его ближайшие соратники не сочли нужным добыть себе мозги.
— Долорес, если маг всё-таки решится пойти на риск создания временного парадокса, что его может остановить в описанной тобой схеме?
— Личная ответственность, сэр, о которой его недвусмысленно предупредили. И сумма штрафа…
— Долорес! — рявкнул министр. — Предположим… — скрежет зубов Фаджа отчётливо доносился из Лондона, — …предположим, какой-то маньяк всё-таки решился создать временной парадокс. И ему наплевать на строгое предупреждение и на штраф. Что его остановит?
Первый заместитель министра поморгала в недоумении.
— Кроме совести, — подсказал министр. — Потому что мы уже договорились, что он маньяк, а значит, совести у него значительно меньше, чем у меня. И чем у вас, если у вас она есть.
Профессор Амбридж открыла рот, поняла, что у неё от волнения пересохло горло, закрыла его, сглотнула и попробовала снова:
— Сэр, никаких технических возможностей предотвратить создание временного парадокса не предусмотрено. Просто специалисты канцелярии Отдела Тайн, составлявшие инструкции по использованию содержащихся там предметов, не предусматривали возможность, что эти предметы попадут в руки маньяков, не собирающихся соблюдать инструкции. И особенно таких, которые способны рискнуть существованием всей Вселенной, лишь бы добиться своего.
— Великолепно, — прошипел Фадж, конвульсивно сжимая в руке какой-то небольшой предмет. — Теперь вы понимаете, почему я уверен, что это был именно Дамблдор?
Профессор ЗоТИ напрягла память. С её точки зрения, из факта отсутствия предохранительных механизмов у Маховиков Времени никак не могло следовать, что проникшее в Министерство Магии существо было науськано Дамблдором. Но говорить это открытым текстом не стоило.
— Ваша мудрость неподвластна моему разумению, Корнелиус.
— Именно поэтому вы докладываете мне, а не я — вам, — самодовольно ухмыльнулся министр. Долорес Амбридж согласно улыбнулась, представляя себе, как пинает Фаджа в причинное место, которым у политика является рот. — Я уверен, что Дамблдор хотел захватить Маховик Времени, или какой-нибудь другой столь же могущественный артефакт, который позволит ему вернуться на вершину власти. Но, заранее зная, что Министерство охраняется по ночам, он решил сделать ход конём. Он обставил вторжение в Министерство так, чтобы, даже если его лазутчика поймают, подумают на Сами-Знаете-Кого. Так что сам Дамблдор в любом случае окажется в выигрыше: если его затея увенчается успехом, он обретёт потерянное могущество. А если его лазутчика перехватят, все решат, что его послал Сами-Знаете-Кто, — значит, он всё-таки восстал; значит, надо сплотиться вокруг единственного, кто мог Сами-Знаете-Кому противостоять, то есть вокруг Дамблдора… Неважно, как повернутся события; Дамблдор при любом исходе улучшит своё положение. Это проникновение в Министерство на руку только и исключительно Дамблдору.
— Теперь я понимаю, — задумчиво кивнула Амбридж, наблюдая, как министр крутит в руках непонятную штуковину. — Да, сэр, вы совершенно правы; если смотреть на это событие под таким углом, других вариантов не остаётся.
— Именно так, — Фадж расплылся в ещё одной самодовольной улыбке.
Тем временем Амбридж лихорадочно обдумывала полученные сведения. В словах Корнелиуса всё было правильно и разумно, за исключением одной детали: атакованного змеёй Артура Уизли. Уизли был одним из самых верных и преданных сторонников Дамблдора и единственным, работавшим в Министерстве, — по крайней мере, у других работников Министерства, поддерживающих Альбуса, хватало ума держать язык за зубами. Конечно, Дамблдор мог подставить Уизли для придания нападению пущей достоверности, но с тем же результатом можно было бы подставить кого-нибудь менее ценного. Например, Малфоя или МакНейра, на которых у Дамблдора был старый зуб… И потом, Уизли никогда не славился как великий боец; почему выбранная Дамблдором змея, — или похожее на змею существо, — играючи нейтрализовав тренированного охранника, не сумела справиться с канцелярской крысой? Причём нельзя сказать, что победа обошлась Уизли так уж легко, раз, по словам Фаджа, он чуть не отдал концы…
И что Уизли делал у входа в Отдел Тайн? Его кабинет находится совсем на другом этаже. Допуска в Отдел Тайн у него нет, и, пока он не порвёт с Дамблдором, не будет. Хотя… Среди его друзей есть работники Отдела Тайн, — например, тот же Боуд. Может, Уизли шёл навестить своего приятеля? Хм, надо будет проверить, кто из невыразимцев оставался на работе до момента нападения. Потому что если окажется, что никто, — Артуру Уизли, этому маглолюбу и Дамблдорофилу, придётся ответить на несколько неприятных вопросов.
Может ли быть, что верный сторонник Дамблдора сорвал задуманную самим Дамблдором операцию? Рискуя жизнью, сыграл на руку противнику своего патрона, провалив столь блестящую задумку? А сам Дамблдор куда смотрел? Неужто он не шепнул своему миньону по-дружески: «Не ходи сегодня ночью к Отделу Тайн, козлёночком станешь!»?
Слишком много противоречий, слишком много нестыковок. Но, если обратить на них внимание Фаджа прямо сейчас, можно испортить ему настроение. А когда у Фаджа портится настроение, оно сразу портится у всех остальных вокруг, министр в этом последователен и постоянен. Лучше сначала провести собственное расследование, пошептаться кое с кем из отдела кадров, подёргать народ за усы…
— Я всё поняла, господин министр.
— Великолепно, — просиял Корнелиус, перебрасывая небольшой предмет из руки в руку. Амбридж расслабилась. — Как я уже говорил, я рад вашим успехам. Продолжайте в том же духе. Попробуйте всё-таки выяснить, можно ли как-нибудь склонить Снегга на нашу сторону.
— Конечно, сэр, — обозначила полупоклон Амбридж. — Можно полюбопытствовать, сэр, а что вы всё время вертите в руках?
— Что? Ах, это… — Обрисованная язычками пламени фигура Фаджа протянула огненную руку в сторону Долорес. — Вот, возьмите. Это фигурка Дамблдора. Забавная, правда? Ментальный релаксатор. Вот так сидишь, сидишь, строишь планы, пытаешься забежать все дороги, накручиваешь себя, нервничаешь… Берёшь эту фигурку, сжимаешь, — и вроде как отпускает. Смотрите, как забавно она пучит глаза, разевает рот и высовывает язык!
— Откуда она у вас?
— Близнецы Уизли придумали концепцию и прислали опытный образец, — пожал плечами Фадж. — По крайней мере, я так думаю; точно не знаю. Она просто возникла у меня на столе; секретарша говорила, что её, кажется, доставили с утренней почтой. Нет, подслушивающих заклинаний на ней нет, я сам проверил, да и ребята из аврората подстраховали. Увы, слабо у нас поставлен учёт и распределение волшебников, — признал министр, потирая подбородок. — И с психологической поддержкой тоже надо что-то делать. А то у меня просто волосы дыбом встают, стоит мне подумать о близнецах Уизли. Потому что остановить их мы просто не сможем: уж слишком они изобретательны, изворотливы и готовы использовать нестандартные ходы. Единственное, что придаёт мне хоть сколько-нибудь уверенности, это только надежда на то, что набирать свою армию тьмы и устраивать переворот с целью захвата власти им покажется невыносимо скучным…
Премьер-министр в панике после визита Дамблдора
Сухонькая, невысокая женщина стояла у окна своего кабинета и наблюдала за тем, как по ту сторону пуленепробиваемого стекла зимний ветер гонит пургу.
Лондон зимой неприятен. Слишком жарко в нагретом людьми и машинами городе, слишком много пыли поднимают в воздух заводы и транспорт. Осадки выпадают в виде мелкого, противного дождя; холода в рождественском воздухе южной Британии не хватает, чтобы заморозить капельки воды в снег. А если вдруг случится чудо и налетит циклон из Северного моря, то вместо красивых, пушистых хлопьев, которым так радуются дети, из свинцовых облаков будет сыпаться мелкая, колючая снежная крупа, похожая на манку. Достигнув земли, снег не покроет её пуховым покрывалом, а мгновенно растает, превратившись в мерзкую, противную слякоть.
Эм не любила зимний Лондон. Другое дело — зимняя северная Шотландия. В это время года снег почти наверняка лежит там слоем в несколько сантиметров, а если повезёт, может намести и по щиколотку.