се и о Симусе Финнигане нет сведений, но медицинская карточка Невилла Долгопупса имеется в школьном больничном крыле: его бабушка трясётся над единственным внуком, как осиновый лист, и делает всё, от неё зависящее, чтобы с её драгоценным Невиллом ничего не случилось. Прививок от кори Невиллу не делали, и корью он раньше тоже не болел, так что иммунитету взяться неоткуда. После ночи в одной комнате с Поттером, на теле которого уже появились высыпания кори, у Невилла не было шансов не заболеть. Однако Долгопупс сегодня на зельеделии в очередной раз взорвал котёл, а затем пол-урока мешал мне разгадывать кроссв… Объяснять новый материал. То есть, очевидно, Долгопупс чувствует себя великолепно, к моему величайшему прискорбию.
Драко по-прежнему молчал. Ему становилось скучно.
— Описание, приведённое мадам Помфри, больше всего напоминает клиническую картину заражения скарлатиной, — Долорес Амбридж почесала подбородок кончиком волшебной палочки. — Это заболевание вызывается бактериальным заражением, действительно может начаться внезапно и развиться за один день. Для него характерны высокая температура, кожная сыпь, малиновый язык и отсутствие сыпи вокруг носа и рта. Проблема в том, что диагностика скарлатины не вызовет затруднений даже у студента-колдомедика. Затем пациенту можно дать антибиотический эликсир, и к вечеру он будет полностью здоров. Никаких причин для госпитализации больного скарлатиной в Мунго нет, обычно лечение проводится на дому, в исключительных случаях больного госпитализируют, но от госпиталя не требуется ничего такого, чего не может предоставить наше больничное крыло.
Драко душераздирающе зевнул и смутился.
— Если только у целительницы нет причин полагать, что возбудитель был подвергнут магическому усилению, — глаза Амбридж вернулись к лицу Драко, который немедленно принял услужливо-внимающий вид. — И это возвращает нас к выданным на ваше имя пятнадцати поощрительным баллам. Видите ли, мистер Малфой, у Альбуса Дамблдора, очевидно, были причины считать, что именно вы причастны к заражению Поттера этой неизвестной науке магической болезнью.
— Но я ничего не делал! — замахал руками Малфой. Он уже успел уяснить основной принцип политика: в любой непонятной ситуации — прежде всего всё отрицай.
— Специально для потомка древнего магического рода, я поясню, — проворковала Долорес. — Дамблдор, которого вы ненавидите, дал вам целых пятнадцать баллов за то, что вы заразили Поттера болезнью, оправдывающей удаление его из школы. Меньше чем за неделю до начала каникул. У вас есть, что на это ответить, мистер Малфой?
— Профессор Амбридж, я ничего не делал! — повторил Драко. — Я не заражал Поттера! Я к нему вообще и близко не подходил!
— И вы не просили кого-нибудь подойти к Поттеру и вылить на него… Скажем, содержимое чернильницы? В которую предварительно добавили мутировавший патоген?
— Я не мутил ни с какими Генами! Я только с Пэнси немножко! — чуть не плача, возмутился Драко.
— В последнюю неделю вы не передавали никому ничего, что могло бы повлиять на здоровье Поттера или любого другого ученика с факультета «Гриффиндор», — продолжила Амбридж, — будь то материальный предмет, заклинание, артефакт или иное средство для передачи средства воздействия?
— Нет, мэм профессор, ничего подобного не было! Мне папа запретил задирать Поттера, с тех пор я его, как максимум, словами оскорб… Как максимум, правду о нём говорил. Но ничего более серьёзного, чем слова, не было, профессор Амбридж, я клянусь честью рода Малфоев!
Долорес Амбридж склонила голову, поигрывая своей волшебной палочкой. Драко, расстроенный и выбитый из колеи, стоял перед ней с подозрительно блестящими глазами.
— Я вам верю, — наконец, проронила Амбридж. — В таком случае, мистер Малфой, я рада сообщить вам, что вас подставили. Если сейчас, до начала каникул, с Поттером что-нибудь случится… Хоть что-нибудь… Что не могло бы произойти, если бы он был в «Хогвартсе»… Вина за это падёт на вас.
— Случится?! — тупо повторил Драко, чувствуя, что теряет нить рассуждений.
— Мистер Малфой, — со вздохом склонилась вперёд Долорес, — ни для кого не секрет, что мадам Помфри — домашняя собачка Дамблдора. Она напишет в бумагах то, что скажет ей господин директор, и подпишется под любой ложью. Если вы не заражали Поттера и не производили трансфигурации, за которую вам присудили целых пятнадцать баллов…
— Я… Нет! Никогда! Профессор, у меня по трансфигурации вообще «удовлетворительно»!
— …Это означает, что Дамблдор удалил Поттера из школы, свалив вину на вас. Причём Дамблдору понадобилось сделать это срочно и немедленно; если бы дело могло ждать, он дождался бы конца недели и, не привлекая внимания, отправил бы Поттера из школы на рождественские каникулы. И если сейчас вдруг на Поттера нападут… Скажем, дементоры. И поцелуют его. То самые неприятные вопросы будут задавать вам, — милостиво пояснила Долорес Амбридж. — Потому что самый тупой аврор свяжет документально подтверждённое писулькой мадам Помфри заражение Поттера, которое произошло по вашей вине, молодой человек, и нападение на Поттера, которое не могло бы произойти, будь он под защитой школьных стен. А различие в ваших с Поттером взглядах и политических позициях вполне сойдёт за побудительный мотив.
Драко задрожал, как осиновый лист. Но взгляд Амбридж снова расфокусировался:
— Загвоздка ещё вот в чём… Итак, Дамблдор затевает что-то, что требует нахождения Поттера вне школы, в течение ближайших трёх-четырёх дней. Но ведь это необязательно означает, что Поттеру надо оказаться вне защиты школьных стен. Вполне возможно, что это в школе должно произойти что-то такое, что может подвергнуть опасности Поттера, и поэтому его надо отсюда удалить.
Малфой обдумал предложенные альтернативы. В первом случае у него был шанс отбрехаться, повторив рассказ Амбридж про симптомы болезней, — о, если бы он его ещё запомнил! Во втором случае, однако, положение осложнялось: можно было попасть под раздачу.
— Профессор, он и Уизлей тоже из школы вытурил. Их отца зажевало какой-то змеёй в Министерстве, так что Уизли освобождены от уроков и отправлены домой.
— А ведь Уизли — ближайшие соратники Дамблдора вне школы, — задумчиво потеребила нижнюю губу Амбридж. — Гарри Поттер, главный протеже Дамблдора. Уизли, дети его преданных сторонников. И тот, и другие имеют для Дамблдора необычайную ценность. И внезапно они покидают школу за несколько дней до начала каникул.
Драко подавленно кивнул.
— Вопрос: что должно произойти в школе в самые ближайшие дни? — Амбридж снова вскочила со своего кресла. — До того, как школьники разъедутся по домам? Сумеем ли мы это заметить? Сумеем ли мы обратить внимание на то, что это всё-таки произошло? И более важный вопрос: учитывая, что Дамблдор предусмотрительно удалил из школы всех ценных ему детей, а верных ему учителей он может предупредить заранее, — сумеем ли мы в этом событии выжить?
Драко потерял сознание.
Бонд и компания навещают Артура Уизли в больнице
Тонкс очень заинтересовалась «видением» Джеймса, хотя обсуждать эту историю суперагент не имел ни малейшего желания, опасаясь запутаться в собственных показаниях.
— У тебя в роду не было ясновидящих? — допытывалась Нимфадора в гремучем вагоне метро, мчавшем их к центру Лондона.
— Нет, — односложно ответил Джеймс, автоматически запоминая маршрут.
— Нет?! — задумчиво повторила Тонкс. — Жаль. Понимаешь, если бы оказалось, что ты пророк, можно было бы использовать тебя для превентивных действий против планов Сам-Знаешь-Кого.
— А разве так можно?! Я думал, пророки предсказывают только то, что произойдёт безусловно и несомненно, при любом развитии событий.
— Ну, на самом деле, — скорчила гримаску Тонкс, — пророки записывают свои видения в таком виде, что любое, даже самое необычное развитие событий можно притянуть к сделанному предсказанию. Это эволюционный фактор, понимаешь? Если пророк вещал предсказание какой-нибудь важной персоне, и это предсказание не сбывалось, пророк имел исчезающе мало шансов жить долго и счастливо и умереть в один день. Поэтому выжили только те пророки, которые умудрялись любые события притягивать за уши к сделанным ими предсказаниям. А для этого предсказания должны быть туманными, малопонятными, аллегоричными, метафорическими и иносказательными. И лучше всего — в стихотворной форме. Ген, отвечающий за создание туманных предсказаний, в результате направленной селекции закрепился и стал прочно связан с мутацией, обеспечивающей пророческий дар.
— Ух ты, как интересно! — Бонд впитывал новую информацию, словно губка.
— Поэтому, если бы ты был пророком и увидел нападение змеи на мистера Уизли, то следующим утром ты принёс бы профессору МакГонагалл что-нибудь эдакое:
В год слона и в час Звезды
Папа спит и видит сны.
Тварь ползёт по коридору,
Жуя папу Гриффиндора.
Жить ему осталось чуть…
Ну и снится же мне муть!
Джеймс захохотал:
— Год слона в северном Тайланде — это год свиньи в китайском зодиаке, то есть 1995-й. Час Звезды — очевидно, приближающееся Рождество. А почему папа Гриффиндора?
— Все студенты факультета «Гриффиндор» — словно инкарнации, продолжения Годрика Гриффиндора. В таком случае отец этих студентов становится метафорически отцом самого Гриффиндора, — пояснила Тонкс.
— А, допустим, вместо нападения на Уизли речь шла бы о победе в квиддичном матче над Слизерином?
— Проще простого! Год остаётся прежним, час Звезды — разве ты не звезда квиддича? Увы, слава спортивных звёзд так мимолётна, что слово «час» вполне подходит… Тварь символизирует команду Слизерина, она пытается жевать Гриффиндора, и жить ему, в смысле — Слизерину, осталось чуть… Или «жить ему осталось чуть» могло бы относиться к коридору, эдакой аллегории на длительность игры, если бы матч был очень коротким. А если бы победила команда Слизерина, то «чуть» относилось бы к Гриффиндору.