Джеймс замер. Он был абсолютно уверен, что Гермиона его не слышала, а свойства мантии-невидимки по отношению к другим ученикам не вызывали сомнений. Неужели мантия дала сбой?..
— Успокойся, я почувствовала дуновение, когда ты проходил мимо, а затем доска, на которую ты наступил, просела, и второй её конец поднялся, — пояснила Гермиона. — Ты по-прежнему невидим, но я рекомендую тебе всё-таки ходить только по каменному полу. Это не гарантирует отсутствие подобных случайностей, но если под тобой просядет каменный пол, то то, что тебя заметят, будет наименьшей из твоих проблем.
Джеймс сбросил мантию с головы и поднял лыжную шапочку на макушку:
— Гермиона! Я думал, ты давно спишь!
— После того, как я узнала, что ты открыл сезон охоты на Розовых Жаб?! — Гермиона встала. — Ты понимаешь, насколько опасно то, что ты собираешься сделать? Ты собираешься нарушить… А, Мордред с ними, со школьными правилами, но она же с тебя шкуру спустит, если поймает!
— Поверь, прекрасно понимаю, и надеюсь, что не поймает, а если поймает, то пожалеет, — Джеймс распахнул свою мантию-невидимку, демонстрируя кобуру и внушительное количество магазинов. — Но выбора нет, мне необходим этот Маховик! Поэтому даже не пытайся меня отговаривать. Будущее зависит от того, заполучу я его или нет!
— Я знаю, что ты не откажешься от своего плана, — ответила Гермиона, — и поэтому я собираюсь тебе помочь. — Девушка встала и подошла к Джеймсу, закинула руки ему за шею: — В конце концов, ты рискуешь; Амбридж — сильный противник. А я не хочу тебя потерять.
— Не надо меня терять, — испугался Джеймс, — я через час вернусь!
— Гарри, послушай, — Гермиона встала на цыпочки, чтобы убедиться, что каждое её слово долетает до уха Джеймса, — я понимаю, что остатки той полупереваренной личности, которую дементоры подсадили в твоё тело, заставляют тебя быть подозрительным и недоверчивым…
— Ты даже не представляешь себе, насколько, — хмыкнул суперагент. — Грюм по сравнению со мной нынешним — просто хиппующий экстраверт, пропагандирующий абсолютное доверие и свободную любовь.
— …Видимо, та душа принадлежала крайне неприятному человеку… Но я в самом деле хочу тебе помочь, в самом деле могу тебе помочь и помогу тебе, — продолжила девушка. — В конце концов, ты не можешь запретить мне идти с тобой.
— Ты не понимаешь, — ответил Джеймс, закутывая Гермиону в мантию-невидимку, чтобы, если какой-нибудь ночной скиталец спустился в гостиную, у него не возникло дурной мысли поинтересоваться, кого обнимает лучшая ученица курса. При этом суперагент старался не думать о том, что он, фактически, обнимается с очень привлекательной особью определённо женского пола, с которой у него развивается романтическая связь, потому что подобные мысли окончательно поставили бы крест на запланированной операции. Близость девушки, которая ему так нравилась, пьянила Джеймса и спутывала его разум. — Я не могу запретить тебе идти со мной, но тогда я буду нести ответственность за нас обоих. Мне придётся отвлекаться на обеспечение твоей безопасности. Ты не умеешь ходить бесшумно, ты не натренирована реагировать на любую опасность…
— А ты, значит, умеешь и натренирован? — улыбнулась Гермиона. — Не волнуйся, Гарри. Я и не собираюсь ходить бесшумно. — Девушка высвободилась из объятий Джеймса и сделала шаг назад. На её мантии сверкнул маленький значок. — Я староста школы, и имею право патрулировать коридоры после отбоя. На самом деле, я не просто имею право, я прямо-таки обязана следить за порядком в коридорах после отбоя. Так вот, если я буду шагать по коридору, производя обычный шум, никто не обратит внимания на тебя, крадущегося в мантии рядом. Если мы на кого-нибудь наткнёмся, я его заболтаю и дам тебе возможность уйти. Когда мы доберёмся до кабинета Амбридж, я буду караулить снаружи и подниму шум, если увижу кого-нибудь постороннего. Со мной ничего не случится, я ведь староста школы, кто посмеет поднять на меня руку? А моё присутствие сильно облегчит твою работу.
Джеймс знал несколько личностей, способных поднять руку на старосту школы, — и возглавлял этот список директор, который простым движением языка мог сделать из старосты школы обычного ученика, которого может обидеть любой, — но сомневался, что они встретят любую из этих личностей по пути к покоям Амбридж.
— Хорошо, идёт, — шепнул он. — Вылезай в коридор и иди к кабинету Амбридж. Схема такая: сразу от выхода налево, на лестницу и оттуда на четвёртый этаж, к Западной башне. Там спускайся на один этаж. По боковому лестничному колодцу иди к переходу к Главной башне, переходи в Змеиный коридор и дальше топай к кабинету ЗоТИ. Там ты останешься патрулировать коридор, а я просочусь в кабинет и дальше в учительские покои[287]. Ты остаёшься в радиусе тридцати метров от дверей кабинета, но вне пределов прямой видимости. Если кто-то появляется, ты перехватываешь его и начинаешь на него орать, повернув его спиной к дверям кабинета. Когда я закончу с Амбридж, я коснусь тыльной стороны твоей ладони. Почувствовав касание, ты как можно быстрее бросаешь делать то, что ты делаешь, и идёшь обратно сюда. Для этого ты спускаешься на самый нижний этаж, проходишь по коридору к центральной башне, и оттуда поднимаешься к портрету Толстой Дамы.
— А нельзя просто пройти напрямик? — поинтересовалась Гермиона. — Отсюда до кабинета ЗоТИ ближе, чем до Западной башни.
— Именно поэтому мы пойдём в обход, — пояснил Джеймс. — На месте Амбридж, после того, как я выяснил бы репутацию близнецов Уизли, я бы попросил парочку привидений присматривать за коридором между её кабинетом и башней Гриффиндора. Чисто на всякий случай. А с другой стороны этого коридора расположен спуск в подземелья Слизерина. Мы оба знаем, что слизеринцы бегают ябедничать Долорес, так что в её интересах позаботиться о том, чтобы в той части коридора не было никого, кто мог бы донести Дамблдору. Дамблдор — человек умный, даже слишком; он из простого перечисления ябедников может раздуть слона… А вообще, запоминай: если ты на операции и идёшь к своей цели кратчайшим путём, ты, скорее всего, не дойдёшь до неё. Капканы, ловушки, мины и растяжки… Оно тебе надо, возиться со всем этим барахлом? Поэтому идёшь кругом, держишь глаза открытыми, замечаешь всё необычное и пытаешься думать.
— Всё, я поняла, — прервала агента Гермиона. — Ну что, готов? Я пошла.
— Погоди минутку, — попросил Джеймс и быстро поцеловал девушку. — Вот, теперь действительно всё. Ну, вперёд!
Гермиона откинула портрет Толстой Дамы и вышла в школьный коридор. Джеймс, завернувшись в мантию-невидимку, выскользнул за ней следом и пристроился чуть левее, отставая от девушки на два шага и следя за тем, чтобы ноги касались пола одновременно с шагами Гермионы. Конечно, подошва ботинок агента была из пенорезины, и поэтому его шаги были абсолютно бесшумными, но лучше не рисковать.
Гермиона, не слишком торопясь, добралась до третьего этажа главной башни. Из-за поворота показалась дверь кабинета Защиты от Тёмных Искусств. Джеймс легонько коснулся ладони девушки невидимой рукой и провёл пальцем полукруг по тыльной стороне кисти. Староста кивнула и развернулась, тщательно прислушиваясь к наполняющим ночной за́мок шорохам и пытаясь выявить среди них шаги.
Джеймс бесшумно добрался до двери и, пользуясь уже опробованным световодом, тщательно осмотрел её изнутри и снаружи. В отличие от двери в кабинет Снегга, здесь не было никаких верёвок или альтернативной сигнализации. По крайней мере, ничего, что суперагент сумел бы заметить; не было даже приклеенных к двери ниточек или волосков. Джеймс спрятал световод, залил дверной замок машинным маслом и достал пару отмычек. Подождав несколько минут, в течение которых мимо прошла Гермиона, чтобы проверить второй конец коридора, он запихнул отмычки в замочную скважину, нащупал сувальды и принялся поддевать их остриём отмычки, одновременно пытаясь повернуть замок.
Замки в «Хогвартсе» были старыми, что означало, что их ключи были толстыми, а сувальды — широкими и редкими. Спустя сорок секунд замок негромко щёлкнул. И заблокировался.
— Чёрт побери, — негромко, себе под нос выругался суперагент, — кто бы мог подумать, что в доисторическом замке внутренней двери волшебного замка будет защитная сувальда-блокиратор[288]!
Теперь вернуть замок в работоспособное состояние можно было только поворотом оригинального ключа в обратную сторону. Разумеется, можно было сделать это и отмычками, но Джеймса начинало поджимать время. Возиться ещё полчаса, чтобы разблокировать замок, а потом потратить ещё кучу времени, чтобы попробовать его снова открыть — без гарантии, что это была единственная сувальда-блокиратор? Эдак дверь будет открыта как раз к тому моменту, когда профессор Амбридж направится завтракать. Придётся отложить операцию до следующей ночи.
Джеймс тяжело вздохнул и в сердцах пнул дверь. Та открылась.
Долорес Амбридж не сочла нужным запираться.
Суперагент пожал плечами и вошёл внутрь.
Профессор Амбридж спала. При этом она издавала такие звуки, словно где-то неподалёку страдающий насморком Хагрид, наевшись консервированных бобов, пытался перепилить очень старое и очень крепкое дерево очень тупой пилой. Джеймс посмотрел на эту картину, достал из своей портупеи усыпляющий баллончик и выпустил струю патентованного аэрозоля, гарантированно усыпляющего любое млекопитающее весом до трёхсот фунтов на срок не менее трёх часов, прямо в приоткрытый рот преподавательницы ЗоТИ.
Храп на секунду прервался. Долорес почмокала, привыкая к странному вкусу во рту. Затем её нижняя челюсть вернулась в прежнее положение, и храп возобновился. Единственным изменением по сравнению с предыдущим состоянием была разве что громкость — сейчас преподавательница храпела значительно громче. Джеймс пожалел, что в его снаряжении не было затычек для ушей.