— Мы не хотим сегодня выделяться! — прошипела Нимфадора, бросая полный зависти взгляд на сияющую ослепительной рыжиной шевелюру Джинни.
Джеймс Бонд обернулся к девушке и обомлел. Джинни, зная о том, что Гермиона их сопровождать не будет, явно решила форсировать события. Она была затянута в крайне откровенное платье из чего-то, напоминающего облачко светящегося газа. К сожалению, это платье явно шилось на молодую женщину… А не на девушку с угловатой подростковой фигурой, пока ещё лишённой женственных выпуклостей, но в качестве компенсации снабжённой изрядным количеством пубертатных прыщей. Из-за этого несоответствия платье подчёркивало то, что подчёркивать не следовало, и успешно скрывало то немногое, чем Джинни и правда могла похвастаться. В общем и в целом, зрелище получилось… Неординарным.
— Здравствуй, Джинни, — наконец нашёлся Джеймс, прикрывая глаза.
— И тебе здравствуй, — отозвалась Джинни. — Как я сегодня выгляжу?
— Сногсшибательно, — признал Джеймс. — Ты просто не в состоянии оставить кого-либо равнодушным. Будешь привлекать внимание всех вокруг. Особенно продавцов уходовой космети… Гхм, то есть мужчин. А мы собирались сегодня не выделяться.
— Правда, Джиневра, переоденься, — попросила профессор МакГонагалл, машинально нашаривая на столе кубок и делая из него большой глоток.
— Я хотела вам понравиться! — с обидой топнула ножкой Джинни, смотря на Джеймса.
— У тебя получилось, — нашёлся тот. — Но твой нынешний наряд… Настолько необычен, что на него просто не смогут не обратить внимание. А всему миру — и сообщникам Волан-де-Морта, Римус, откачай Рона, — известно, что где появляются Уизли, там имеет смысл искать и меня. Ты ведь не хочешь подвергать меня опасности? Поэтому я прошу тебя, переоденься. Платье совершенно замечательное, ты в нём смотришься потрясающе, лишаешь сознания, убиваешь без ножа, выкалываешь глаза, расширяешь штопором глазницы и протыкаешь шампурами зрительные нервы до самого затылка. Но я очень, очень прошу тебя… Одень что-нибудь менее яркое.
Джинни подумала.
— Ну, хорошо. Только что? Что бы ты хотел на мне увидеть, Гарри?
— Танковый чех… То есть паранд… Э-э-э… Ну, знаешь, такое… — Джеймс показал руками, не находя нужных слов.
— Я согласна! Я надеюсь, ты серьёзно! В смысле, ты правда хотел бы видеть меня в свадебной фате?! — Джинни зарделась. Джеймс закашлялся:
— Я не совсем это имел в виду! Просто одень джинсы, свитер и куртку… С капюшоном!
Сияющая девушка умчалась переодеваться. Рон, ухмыляясь, представлял себе, как будет пересказывать эту сцену Гермионе. Минерва, пытаясь стереть из своей памяти образ Джинни в полупрозрачном платьице, прихлёбывала свой «чай». И только Римус украдкой показал Джеймсу большой палец.
Спустя десять минут Джинни снова спустилась к двери, сопровождаемая Сириусом. Страшный и ужасный террорист с завистью смотрел на Римуса, которому предстояло Великое Приключение — выйти из добровольного заточения в четырёх стенах и сопроводить подростка в больницу.
— Сириус, дружище, как дела? — скрипуче поинтересовалась Минерва, которую слегка развезло.
— Скучно тут, — демонстративно зевнул террорист. — Подраться не с кем. А выйти вы мне не даёте.
— Если я встречу Малфоя, я обязательно попрошу его зайти, — серьёзно ответил Римус. — Будет с кем подраться, авось, развеешься.
— Мне и МакНейр подойдёт, — скромно ковырнул пол ножкой Сириус. — И потом, его не хватятся. С Малфоем в чём проблема? — в том, что он умный. Долбанутый, конечно, на всю голову, как и все эти придурки в балахонах, но умный. Поэтому Малфой заметный. А если вы мне МакНейра подсунете, то после того, как я с ним закончу, вместо него можно будет статую вернуть, и никто не заметит разницы. Разве что заподозрят неладное, когда поймут, что интеллект МакНейра внезапно значительно вырос.
— Так, может, тебе сразу Волан-де-Морта пригласить? — вскинула бровь Минерва. — Джинни, откачай Рона.
— Ну, мне, конечно, хочется подраться, но не до смерти же, — пошёл на попятный Сириус. — Волан-де-Морта можете не приглашать. Джинни… Ага, я вижу, ты поняла.
— Сириус, а помнишь, ты обещал научить меня заклинанию, которое выворачивает человека наизнанку? — вклинился Джеймс Бонд, соображая, что надо ковать железо, пока горячо. — Ну, так, чтобы вывести противника из строя во время драки.
— А, реверскорпус? — обрадовался Сириус. — Да, ты прав, это слегка ошеломляет, когда мышцы внезапно оказываются снаружи кожи. Поначалу. Потом-то спарринг-партнёр понимает, что к чему, и привыкает к сложившейся ситуации, поэтому это заклинание эффективно только на короткое время. Поэтому я использую его в сочетании со связкой салисибуса и бомбарды. Так сказать, чтобы на некоторое время противнику было, чем заняться. Сам догадаешься, что к чему?
— Салис сибус… — привычно начал раскладывать заклинание на части Джеймс. — Заклинание для того, чтобы посолить пищу. Поскольку соль не является пищей, она не входит в пять исключений из закона элементарной трансфигурации Гэмпа, и, следовательно, её можно создать из ничего. Но вектор магнус у этого заклинания невелик, поэтому соль будет просто высыпаться из кончика волшебной палочки. Чтобы добросить её до противника и увеличить зону поражения, нужна бомбарда. — На лице Джеймса против его воли начало проступать восхищение. — И тогда кристаллы соли впечатаются в мышцы и кровеносные сосуды, которые после реверскорпуса находятся поверх кожи. Сириус, ты и правда маньяк! Обычный человек до такого не додумается.
Сириус польщённо захихикал. Минерва закатила глаза.
— Может, уже пойдём? — робко попросила Джинни, опасаясь, что к ним присоединится Гермиона.
— Да, давайте выходить, — засуетилась Минерва. — Римус, ты сзади, Тонкс, ты впереди. Гарри, палочку взял?
Джеймс театрально похлопал себя по предплечью. Волшебную палочку он решил носить в самодельной кобуре на левом предплечье — оказывается, такой способ ношения был весьма популярен у магов древности, потому что позволял выхватить палочку почти мгновенно, и именно из-за этого рукава мантий делают такими широкими.
Сейчас кобура надёжно фиксировала палочку в рукаве растянутого свитера. Старый свитер когда-то принадлежал Дадли, и поэтому успешно скрывал не только саму палочку, но и кобуру с пистолетом, связку метательных «звёздочек» и несколько других приспособлений. Существование самого Бонда внутри свитера, в принципе, тоже было не слишком очевидно. Скажем так, этот свитер вполне можно было бы спутать с оболочкой воздушного шара средней грузоподъёмности.
Зато он надёжно скрывал всё, что Бонд посчитал нужным взять с собой.
— Палочка на месте, — бодро отрапортовал Джеймс, попутно проверяя наличие пистолетов, запасных обойм, гранат, взрывчатки, универсальных отмычек и бумажника с документами — чтобы не мелочиться, бумажников было три, и все документы были выписаны на разные имена.
— Отлично, — Минерва подобралась, допила остатки жидкости из кубка и вышла на крыльцо. — А день сегодня хороший!
Джеймс промолчал. С его точки зрения, промозглый ветреный сумрак, прижатый к земле низкими облаками, мокнущий под стылым дождём, чьи струи стелились почти параллельно земле, никак не мог претендовать на звание хорошего дня. Особенно если учесть, что он, Бонд, мог бы сейчас проводить время в Боготе, где, по крайней мере, было понятно, кто враг.
— Как мы доберёмся до больницы? — спросил Римус, поднимая воротник куртки. — Поедем на такси?
— На магловском общественном транспорте, — поправила Минерва.
Джеймс представил себе лондонское метро в час пик и горестно вздохнул.
Визит в больницу св. Мунго
Трое взрослых и трое подростков остановились перед старым кирпичным универмагом «Чист и Лозоход лимитед». Дом был запущенный, невзрачный; в витринах — несколько облупленных манекенов в съехавших париках и нарядах, лет десять как вышедших из моды. На пыльных дверях большие вывески: «Закрыто на ремонт». Джеймс отчётливо услышал, как крупная женщина, увешанная пластиковыми пакетами, сказала спутнице: «Вечно у них закрыто».
— А вот и не из-за меня!
— Сюда! — сказала Тонкс, подзывая их к витрине, где стоял одинокий и очень уродливый манекен женского пола. Искусственные ресницы отклеились, нижняя челюсть висела на одном шурупе, а из одежды был только зелёный клеёнчатый фартук мясника. В руке манекен сжимал топорик для разделки мяса.
— Из-за тебя, из-за тебя! А из-за кого же ещё?!
Все собрались вокруг Тонкс. Рон подтолкнул Джеймса в спину, чтобы он стал поближе, а Тонкс, глядя на манекен, наклонилась к витрине так, что от её дыхания стекло запотело.
— Стрём, — сказала она, — мы в отделение ментальной магии.
Джеймса на секунду позабавила надежда, что манекен услышит Тонкс сквозь шум и гам оживлённой улицы, по которой ездят машины, автобусы и ходят люди. Потом он вспомнил, что манекены вообще не слышат. А потом ему пришлось разинуть рот от изумления: манекен чуть заметно кивнул и поманил их пальцем, похлопывая по ладони разделочным топориком.
— Не из-за меня! Там был такой противный дядька со скрученными в верёвки волосами — вот из-за него!
Тонкс, схватив под руки Джинни и Джеймса, шагнула вперёд, прямо сквозь стекло. За ними вошли Рон и Римус с Минервой, которые не переставали спорить. Джеймс оглянулся — никто из огромной толпы перемещающихся по улице людей и головы не повернул в сторону безобразных витрин «Чист и Лозоход лимитед», никто не заметил, как шестеро человек растворились в воздухе.
Сквозь нечто вроде холодной водяной завесы Джеймс прошёл внутрь. Дождь и слякоть Лондона остались снаружи.
— Что значит «из-за него»? Ты же не просто магичка, ты перворазрядная колдунья! Ты что, не могла сдержаться?!
Ни безобразного кровожадного манекена, ни самой витрины внутри не было. Они очутились, судя по всему, в приёмном покое больницы, где на шатких стульях сидели рядами волшебники и волшебницы. Некоторые читали старые номера «Магического еженедельника», другие массировали и потирали неприятные уродства, вроде слоновьего хобота или лишней руки, торчащей из груди. В се