— Каждый раз?! — Дамблдор разом перестал светиться. — Погоди-ка. Когда он подал тебе эту просьбу?
— Недели две назад, — ответила МакГонагалл, уже открывая дверь. — Кажется, двадцатого августа.
Улыбка Альбуса померкла, сменившись хищным оскалом:
— Ты хочешь сказать, что он подал тебе просьбу об изменении расписания спустя всего лишь полторы недели после переезда на Гриммо?
— Ну да, — кивнула Минерва. — Мне пришлось советоваться с профессорами по совиной почте. Но я отправляла сов только из своего дома, так что если за ними кто-то и проследил, то Гриммо, 12 они не найдут! — поспешно добавила она, неверно истолковав выражение лица директора.
— Минерва, этот пострелёныш написал, что готов держать экзамен по знаниям, заключённым в ста восьмидесяти семи книгах, — обманчиво-ласковым голосом начал Дамблдор, сложив руки домиком. — Которые он прочитал — когда? За полторы недели?! Почти две сотни томов?! При том, что вы ещё ходили в Косой переулок и в больницу святого Мунго, а семейка Уизли, которую я туда вызвал специально, чтобы его отвлекать, старалась изо всех сил? Что это за гений такой, который, полностью потеряв все начальные знания, может за неполные десять дней прочитать и запомнить две сотни гримуаров уровня «Курощение полтергейста», да так, что готов держать экзамен по заключённым в этих книгах знаниям?
— Во-первых, Альбус, он не только читал. Он ещё махал руками и ногами в малой столовой на третьем этаже. Я решила, что он разучивает пассы по ЗоТИ… И потом, я не думаю, что есть о чём волноваться. Поттер же читал не только упомянутые книги. Их он вписал лишь потому, что они отвечают темам уроков, на которые Гарри хочет ходить…
Дамблдор издал горловой рык медведя гризли в период гона. Минерва МакГонагалл испуганно замерла на полуслове. Ей было нечего сказать. Пока Дамблдор не сформулировал свой вопрос, она даже не задумывалась об особенностях чтения Поттера.
— И зачем я только держу Наземникуса Флетчера в Ордене… — пробормотал Дамблдор. — Этот придурок, вместо того, чтобы вынести и продать бесценные гримуары Блэков, которые могут попасть в руки Грейнджер или тому же Поттеру, тырит обеденное серебро. А намекнуть Флетчеру об истинной ценности этих книг я не имею права… Знаешь, что меня беспокоит, Минерва? — Альбус наполнил хрустальный бокал водой из своей волшебной палочки и смочил рот. — Какие ещё книги прочитал Поттер из книжного собрания Блэков? И сколько книг он прочитал после того, как он отдал тебе эту просьбу? Между прочим, где он сейчас?
— О, здесь нет никаких проблем, — охотно ответила Минерва, снова снимая свои очки и удивлённо их разглядывая. — Я видела его на поле для квиддича прямо перед тем, как подняться сюда.
— На поле для квиддича, значит… — морщины на лице Дамблдора разгладились.
— Ты не знаешь какого-нибудь заклинания, которое удаляет мармелад?.. Он снова спросил меня об изменении расписания, а когда я сообщила ему, что дам ответ через час, он сказал мне, что я смогу найти его в библиотеке. Альбус, почему ты зарычал?
Бонд вербует мадам Помфри
Джеймс Бонд аккуратно постучал в строгую дверь, покрашенную тёмно-коричневой краской.
— Открыто! — донеслось изнутри. — Что, снова играли в квиддич и сломали мистеру Долгопупсу руку, ногу, позвоночник, четыре ребра, проломили череп в трёх местах, распороли аорту и залили кровищей теплицу профессора Стебель, из-за чего опьяневшие от крови мандрагоры опять выкопались из горшков и штурмуют Большой Зал? Объясняться с профессором Стебель будете сами!
Джеймс открыл дверь. Выполненная архаичным готическим шрифтом надпись на табличке рядом с дверью гласила: «Больничное крыло».
— Добрый день, — произнёс суперагент заискивающим тоном. — Если не ошибаюсь, вы мадам Помфри? Нет, никаких мандрагор. Никакой кровищи. На самом деле, даже никаких переломов. Сожалею и обещаю исправиться. В будущем.
Суховатая женщина средних лет в белом переднике поверх коричневой мантии и в белом чепце, стягивающем волосы, взглянула на вошедшего и прижала узкую ладошку к груди:
— Боги мои, Гарри Поттер! Что с вами случилось? До меня доходили слухи…
— На самом деле, я пришёл к вам за консультацией, — мягко успокоил целительницу Бонд. — У меня есть заключение колдомедика из больницы святого Мунго, и моим первым вопросом будет — сможете ли вы подтвердить или опровергнуть его?
Джеймс вкратце изложил Поппи Помфри историю своей амнезии, тщательно избегая любых упоминаний о дементорах, чтобы не повлиять на результат обследования.
— У нас маленький медпункт, а не специализированная больница, — посетовала целительница, склоняясь над сундуком с доброй сотней склянок. — Я в основном занимаюсь травмами, переломами, ушибами, гематомами, выбитыми глазами и распотрошёнными внутренностями, но это только когда профессор Трелони добирается до антропомантии[79]. И у большинства учеников нет никаких проблем с мозгами, поскольку нет и самих мозгов. Поэтому, боюсь, мои возможности в диагностике ментальных травм будут ограничены. Тем более что прошёл уже месяц после того, как вы получили травму… Астральная проекция разума почти наверняка зарубцевалась, чакры завяли, а точка сборки сдвинулась.
Сухая рука проворно выхватила из сундука несколько бутылочек, наполненных жидкостями весьма неприятного вида.
— Но попробовать всё-таки можно. Мистер Поттер, подайте мне вон ту ёмкость.
Джеймс Бонд вынул из допотопного стерилизатора причудливо изогнутую бутылку с длинным носиком-трубочкой. Целительница начала смешивать в бутылке жидкости, тщательно отмеряя дозы при помощи пипетки и мерного стаканчика. Она не обращалась ни к одной книге, — в больничном крыле вообще не было видно книг. Очевидно, целительница обладала потрясающей памятью, поскольку она уверенно смешивала микстуру, хотя, по её же словам, раньше ей заниматься этим не приходилось. К тому же Бонд заметил, что на большинстве использованных склянок не было этикеток.
Жидкость приобрела грязно-бурый цвет и забурлила, выпуская зелёный дым. Целительница забросила в изогнутое горлышко несколько крупинок жёлтого порошка. Крупинки застряли в изгибе примерно в середине горлышка, и мадам Помфри поднесла этот изгиб к пламени свечи. Нагревшиеся крупинки внутри стеклянной трубки внезапно вспыхнули яркой фиолетовой вспышкой; зелёный дым пропал, как будто его и не было. В кабинете ощутимо запахло серой.
Джеймс Бонд наблюдал за этим действом, словно театрал, попавший на премьеру любимого спектакля в постановке любимой труппы. Он замечал каждый жест, каждое движение, каждый ингридиент. И гадал, каким будет результат.
— Ну вот, — мадам Помфри сложила бумажный пакетик с остатками порошка в сундук, выпрямилась и протянула Бонду бутыль с грязно-бурой жидкостью. — Теперь вам надо втянуть это в себя, задержать дыхание, вспомнить совершённое на вас нападение и резко выдохнуть.
— Я же заплюю тут всё, — смутился Джеймс.
— Это не жидкость, это газ, — возразила мадам Помфри. — То есть заплевать-то всё вы, конечно, можете, я не сомневаюсь в ваших способностях, но содержимое этой бутыли вам в этом не поможет.
Джеймс рискнул. Он резко выдохнул, закрыл глаза, приложил к губам горлышко бутыли и втянул в себя бурый газ, наполняя им лёгкие. Абсолютно мерзопакостный на вид, газ обладал запахом аниса, мяты и каких-то луговых трав…
…Запахом недавно скошенной травы на газоне…
…На газоне, вдоль которого бежит серая лента асфальта…
…По асфальту текут тени стремительно приближающихся странных, скользящих фигур…
…Пистолет дёргается в руке, отправляя свинцовую пилюлю в цель. Фигура спотыкается, падает, но не замирает изломанной игрушкой на асфальте, а встаёт и продолжает приближаться, совершенно не обращая внимания на смертельно опасные удары пуль с полым наконечником…
…А в голове снова раздаётся предсмертный стон графини Терезы ди Вичензо-Бонд, которую он называл Трейси, заливающей обивку автомобильного кресла своей кровью, — вовсе не аристократически-голубой, как полагалось бы, а алой, ярко-алой…
…И её лицо внезапно превращается в лицо Веспер, искажённое толщей воды. Веспер захлёбывается, пузыри воздуха поднимаются сквозь решётку старинного лифта, и смотрит, смотрит прямо в глаза, жертвуя собой ради человека, которого любит… Жертвуя абсолютно напрасно, она могла бы остаться в живых, если бы он был немного расторопнее… Её беззвучный крик пронзает уши и отдаётся могильным холодом прямо в сердце…
Бонд пришёл в себя, дрожа, свернувшись на полу и раздирая кашлем собственные лёгкие. Мадам Помфри склонилась над юношей, протягивая ему хрустальный бокал с водой и шоколад. Джеймс изо всех сил пытался успокоить своё дыхание, не обращая внимания на струящиеся по лицу слёзы. Когда он отпил из бокала, зубы выбили по хрусталю замысловатую чечётку. Отдавая бокал целительнице, он промахнулся, и вода вперемешку с хрустальными осколками брызнула по полу.
— П-п-п… Простите, — едва сумел выдохнуть Джеймс, упираясь одной рукой в опасно качающийся пол и вытирая катящиеся градом слёзы другой. — Я, кажется, в-в-всё-таки зап… Заплевал ваш кабинет.
— Ерунда, Гарри, это ерунда, — мадам Помфри была потрясена не меньше юноши. — Обязательно откуси несколько кусков шоколада, тебе нужно восстановиться. Подумать только, так напасть на ребёнка… Это просто подло. Репаро! — Разлетевшиеся по всему кабинету осколки хрусталя собрались воедино, и бокал восстал из небытия. — Хочешь ещё воды? Кусай, кусай шоколадку, не надо оставлять её мне, она всё равно просроченная.
— Да, я бы не отказался, — кивнул Джеймс, пережёвывая тягучую горько-сладкую массу и потихоньку приходя в себя.
— Агуаменти! Держи. Можешь не бояться разлить или разбить. Только пей маленькими глотками.
— Спасибо, — Джеймс припал к воде, отхлёбывая её по глоточку. Неужели ему казалось, что этот газ имеет запах аниса? Ничего подобного, на языке остался привкус какой-то тухлятины.