«Когда бригада Бессонова была более или менее сформирована, высшее гитлеровское руководство… перепугалось, ибо Гитлер больше всего боялся иметь дело с независимой русской силой, да еще где-то под Уралом, то есть вне какого-либо контроля. В части Бессонова были засланы агенты Гестапо и, хотя они были обнаружены, он был вскоре… арестован… А бригада… была передана из военно-воздушных сил руководству СС, расформирована и побатальонно использована в борьбе с партизанами»[73].
Возникает вопрос: при чем здесь «военно-воздушные силы»? Уж кто-кто, а Н. Рутыч не мог не знать, что проект Бессонова с самого начала был тесно связан с СД и «Цеппелином»[74].
Касаясь дальнейшей судьбы руководителей ПЦБ, отметим, что Бессонов, Бродников и Будыхо сумели пережить войну, но были переданы американцами Советскому Союзу. 19 апреля 1950 г. все они были расстреляны по приговору Военной коллегии Верховного суда. Любимов умер в Заксенхаузене[75].
Попытаемся ответить на вопрос: имели ли надежды руководства РСХА на возможность организации мощного повстанческого движения в глубоком советском тылу сколько-нибудь реальные основания?
Обратимся к подготовленному в 1944 г. докладу начальника Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР комиссара государственной безопасности 3-го ранга A.M. Леонтьева «О результатах борьбы с бандитизмом, дезертирством и уклонением от службы в Красной армии с июля 1941 по июль 1944 гг.». При этом нас будут особенно интересовать центральные районы РСФСР и Сибирь, так как именно эти регионы изначально рассматривались руководителями «Цеппелина» в качестве приоритетных для «разложенческой работы» («острие удара» должно было быть направлено в самое сердце страны, а не на ее окраины).
Леонтьев констатирует: «С началом военных действий бандитско-повстанческий элемент повсеместно активизировал свою вражескую деятельность. Ориентируясь на приход немцев, бывшие участники вооруженных антисоветских выступлений, разгромленных повстанческих, контрреволюционных организаций, бывшие белоказаки, кулаки, бандиты, участники религиозных сект и т. д. начали группироваться.
В целях подрыва военной мощи Советского Союза и оказания помощи немецко-фашистским войскам указанные элементы повели среди населения антисоветскую, пораженческую агитацию, агитацию за дезертирство из Красной армии и уклонение от службы. Привлекая на свою сторону бандитов, дезертиров, уклонившихся и других нелегалов, они начали создавать бандитско-повстанческие группы и формирования, ставя своей задачей организацию вооруженных выступлений в тылу Красной армии.
Подрывная деятельность антисоветских элементов значительно усиливалась с продвижением немецких войск в глубь нашей страны. К октябрю 1941 года в ряде тыловых районов Советского Союза возникло большое количество бандитских групп…
…С началом войны рост бандитизма в центральных районах Советского Союза шел в основном за счет выходцев из семей бывших кулаков, купцов, служителей религиозного культа и других антисоветских лиц, которые, не желая защищать советскую власть, уклонялись от призыва и мобилизации в Красную армию, переходили на нелегальное положение и объединялись в банды… Возникшие банды совершали террористические акты над советско-партийным активом, убийства отдельных граждан с целью грабежа и налеты на колхозы и совхозы»[76].
Во второй половине 1941 г. органами НКВД было ликвидировано 178 антисоветских групп (1604 участника). Кроме того, за тот же период было зарегистрировано 50 «бандитских проявлений», 21 из них раскрыто. Напомним, в это время организации «Цеппелин» еще не существовало, и, вероятно, большая часть антисоветских групп возникла, так сказать, «стихийно», без помощи извне. Впрочем, по данным Леонтьева, «активизации повстанческой деятельности антисоветских элементов в Новосибирской области способствовала работа немецкой агентуры, заброшенной туда задолго до войны»[77].
Зато в следующем — 1942 г. — без агентуры специального «разложенческого органа», очевидно, не обошлось. Леонтьев отмечает: «Оперативная обстановка в 1942 году характеризовалась дальнейшим ростом и активизацией бандитизма. Рассчитывая на победу фашистской Германии, бандитско-повстанческие и прочие антисоветские элементы… вели активную работу по подготовке вооруженных выступлений против советской власти». Количество ликвидированных антисоветских групп в 1942 г. выросло до 1381 (11 220 участников).
Далее приводились наиболее характерные примеры. Так, НКВД Якутской АССР в начале 1942 г. была выявлена «повстанческая банда» в составе 19 человек, возглавляемая выходцем из кулацкой семьи — неким Орловым. Группа именовала себя «Обществом спасения России от большевизма» и ставила своей задачей создание крупных повстанческих отрядов и поднятие вооруженной борьбы против советской власти. Участники банды развили исключительно большую активность в июне 1942 г.: «В целях приобретения оружия и создания продовольственной базы, в течение указанного месяца они совершили четыре крупных налета на склады золотых приисков и зимовки охотников, во время которых убили оперативного уполномоченного НКВД тов. Коробова, бойца приисковой охраны Быкова и двух рабочих, захватили 10 карабинов, 4 револьвера и пистолета, 10 кг взрывчатых веществ, патроны, золото, продукты и шесть лошадей. 11 июля 1942 года при проведении операции бандглаварь Орлов был убит, 18 участников арестованы. Менее активные бандповстанческие группы были ликвидированы Управлениями НКВД Омской и Иркутской областей»[78].
В 1943 г., особенно во второй его половине, органам НКВД удалось в значительной мере погасить антисоветские повстанческие проявления в глубоком тылу. Большая часть диверсантов «Цеппелина», заброшенных в глубокий советский тыл, оказалась в руках чекистов. К примеру, 9 июня 1943 г. в Кожвинском районе Коми АССР была ликвидирована группа десантников «Цеппелина» из 12 человек. Группа была заброшена 2 июня и переодета в форму НКВД. В ходе боя 2 «цеппелиновца» были убиты, а остальные, в том числе руководитель группы Годов, — захвачены в плен. Еще один десант «Цеппелина» в количестве 40 человек был ликвидирован в конце 1943 г. под Сыктывкаром[79].
Группа русских диверсантов «Цеппелина» перед заброской в советский тыл. 1943 г.
Пожалуй, самой известной акцией «Цеппелина» стала попытка проведения диверсионно-террористического акта в отношении И.В. Сталина. Операцию было поручено провести агентам П.И. Таврину и его жене. Поскольку эта неудачная операция была уже неоднократно описана в литературе, здесь мы упомянем лишь о том, что в сентябре 1944 г. диверсанты были задержаны спустя несколько часов после высадки. Провал объяснялся тем, что за несколько месяцев до этого — в новогоднюю ночь 1944 г. — агенты НКВД похитили сотрудника «Цеппелина» обершарфюрера СС Лашкова-Гурьянова, при котором были обнаружены ценные документы, проливающие свет на подготовку Таврина. После этого чекистам удалось внедрить в «Цеппелин» своего агента — лейтенанта Александра Лазарева с заданием получить максимум информации об интересующей операции. Через некоторое время Таврина плотно «вели» советские разведчики, действовавшие в оккупированной Риге[80].
Изменение приоритетов: СД и партизанская война
К весне 1942 г. деятельность партизан на оккупированной Германией территории приняла чрезвычайно широкий размах. Как отмечал в мемуарах генерал-полковник вермахта Л. Рендулич, партизаны «представляли серьезную опасность для тыловых коммуникаций немецкой армии. Поэтому для решительной борьбы с ними немецкому командованию приходилось стягивать в уже оккупированные районы большие силы, а для проведения крупных операций в областях, где движение приняло наиболее угрожающие размеры, — снимать отдельные части с фронта»[81].
Аналогичная ситуация складывалась в районах, находившихся под управлением Министерства по делам оккупированных восточных территорий. Здесь за борьбу с партизанами и подпольщиками отвечали органы СС и полиции. В специальных сообщениях, шедших по линии полиции безопасности и СД, подчеркивалось, что гражданские учреждения постоянно «ощущают активность партизан»[82].
Неудивительно, что вооруженные подразделения СД, подчинявшиеся «Цеппелину», помимо своего основного предназначения (сбор разведывательной информации, осуществление диверсионных и террористических актов в советском тылу, проведение пропаганды, разлагающей население и армию противника) все чаще начали использоваться в антипартизанских боевых действиях.
В своих воспоминаниях Шелленберг называет еще одну причину, по которой агентов СД, изначально предназначенных для диверсионно-террористической деятельности, сводили в антипартизанские формирования: «Для переброски агентов в Россию в наше распоряжение была предоставлена боевая эскадрилья, причем весьма ограниченное число самолетов и еще более ограниченные запасы горючего подлежали распределению между военными и политическими секторами секретной службы, которые в то время работали самостоятельно, часто даже мешая друг другу. Вследствие этого, отправка наших агентов на задания часто задерживалась. А, как известно, ничто так не нервирует агента и не подрывает его моральное состояние, как слишком продолжительное ожидание»[83]. В итоге подготовленные диверсанты фактически использовались не по назначению.