Грандиозная ставка Сороса стала достоянием гласности, когда лондонская «Дейли мейл», со ссылкой на неизданный еще номер журнала «Форбс», в передовице от 24 октября поместила набранный огромными черными буквами вызывающе дерзкий заголовок: «Я заработал миллиард на крушении фунта». Статью сопровождал снимок улыбающегося Сороса с бокалом вина в руке. Смысл статьи сводился к тому, что «международный финансист, как сообщили вчера вечером, заработал почти миллиард долларов на сентябрьском валютном кризисе».
К чести Джорджа Сороса не он один делал ставки на понижение обменного курса фунта. Один торговец валютой в крупном английском инвестиционном банке отметил, что «Сорос вложил значительную сумму, но для сравнения скажу, что ежедневный оборот на валютных рынках достигает триллиона долларов. Это невообразимая сумма. На этом фоне 10 миллиардов Сороса сравнительно невелики. Да, в согласованной игре против одной валюты они могут оказать большое влияние. Но вовсе не Сорос сокрушил Банк Англии. Это сделала рыночная спекуляция против фунта. Джордж Сорос был просто заметным ее участником».
Благодаря победе над фунтом, 1992 год оказался чрезвычайно удачным для Сороса и фонда «Квантум». Кроме того, Джордж был признан наиболее высокооплачиваемым лицом на Уолл-стрит. Он заработал 650 миллионов долларов – более чем в пять раз больше, чем в 1991-м. Осужденный за мошенничество торговец акциями Майкл Милкен уже не мог претендовать на первенство со своими 550 миллионами, заработанными в 1987 году.
Если верить «Файнэншл уорлд», составившему список богачей Уолл-стрит, Джордж Сорос получил около 400 миллионов долларов от распределенных прибылей фонда; пошлина за управление активами фонда дала оставшиеся 250 миллионов. На пятом месте оказался тридцатидевятилетний «наследник» Сороса, Стенли Дракенмиллер, заработавший в 1992 году 110 миллионов.
В конце года «Квантум» стал крупнейшим офшорным фондом, добившись прироста стоимости активов на 68,6 %, что довело их сумму до 3,7 миллиарда долларов. Некто, вложивший в акции «Квантума» 10 тысяч долларов в момент его основания в 1969 году, а потом реинвестировавший все дивиденды, к концу 1992 года получил бы сумму в 12 982 827 062 доллара.
Отметим, что четверо из шести добившихся наибольших успехов фондов принадлежали Соросу: активы «Квантум имерджинг» выросли на 57 %, и он занял третье место; четвертым был «Квазар интернешнл» с приростом в 56 %; шестым – фонд «Квота», выросший на 37 %. Через четыре офшорных фонда наш герой управлял активами более чем на 6 миллиардов долларов. Как ему это удавалось?
Помимо успеха, во время сентябрьского кризиса ЕВС он заработал много денег на иностранных акциях, особенно на японском рынке в начале года. Солидную прибыль принесли и операции с акциями 500 ведущих компаний США.
Составляя двадцатый годовой отчет фонда «Квантум», Сорос отметил: «Исключительные успехи 1992 г. могут быть отнесены, в основном, к таким чрезвычайным событиям, как развал Европейской валютной системы. Продажи фунта накануне выхода Англии из ЕВС привлекли исключительное внимание общественности. Должен отметить, однако, что прибыли от операции с фунтом стерлингов составили лишь 40 % валовой прибыли за этот год, и даже без учета их итоги этого года существенно превзошли бы наши среднегодовые обороты… Я хотел бы предупредить акционеров «Квантума»: моя репутация, как и фонда в целом, за последние месяцы оказалась непомерно раздутой. Практически ежедневно возникают слухи об операциях фонда на различных рынках, что зачастую отражается на изменении тенденций на этих рынках. Нередко эти слухи не имеют под собой никаких оснований, и акционеры должны воспринимать их соответственно. Всякий раз, когда мы совершаем операции, требующие гласности, мы представляем необходимые документы и делаем официальные заявления».
1992 год запомнился Соросу и не только огромной суммой денег, заработанной под его руководством. Его признали своего рода чудотворцем. Однажды вечером, на званом ужине для интеллектуалов в конце года в Праге, речь зашла о новообретенных Соросом богатствах. Сидя за столом с людьми, которым Джордж очень симпатизировал, он заявил, что был бы рад, если его успехи помогут ему тут, на Востоке, даже если они повредят ему на Западе. Новоиспеченная знаменитость, он деловито раздавал автографы и бросал в толпу подписанные им пятифунтовые купюры, но ему хотелось чего-то большего и всегда от него ускользавшего, а именно – уважения.
К этому времени Джордж Сорос превратился в общественного деятеля. Его автографы шли нарасхват. Пресса стремилась разузнать подробности о его работе и досуге, описать, чем он живет. Им этого было достаточно. А Соросу – нет. Даже пожертвование денег не приносило полного удовлетворения. Он хотел большего. А теперь – еще сильнее, чем всегда.
Его целью, не обнародуемой и лишь изредка упоминаемой в частных беседах, было ни много ни мало держать в руках Вашингтон, но не путем победы на выборах или назначения на влиятельную должность в правительстве. Сороса вполне устроило бы, если бы к его мнению прислушивался президент и другие ведущие столичные политики.
Джордж Сорос был демократом, а в ноябре 1992 года Билл Клинтон, тоже демократ, стал президентом США. Сорос знал, что добиться внимания со стороны нового президента будет нелегко. Немало богачей уверены в своем праве быть услышанными в Вашингтоне. Отчего же Джордж считал, что у него прав больше, чем у других? Чем он так уж отличается от них? «Нужно изменить мнение людей обо мне, – говорил Сорос помощникам. – Я не желаю быть просто еще одним богатым малым. Мне есть что сказать, и я хочу, чтобы меня услышали».
1993 год также оказался на редкость удачным для фонда «Квантум», активы которого выросли на 61,5 %. Какие-то 10 тысяч долларов, вложенные в «Квантум» в 1969 году, стоили теперь 21 миллион. Те же 10 тысяч в акциях 500 крупнейших компаний США за тот же период выросли всего лишь до жалких 122 тысяч долларов.
Все фонды Сороса действовали исключительно эффективно. Лучшим оказался «Квантум имерджин гроус», выросший на 109 %, за вычетом сумм уплаченных пошлин, за ним следовали «Квантум» и «Квота», увеличившие свои активы более чем на 72 % каждый. С 1969 года Сорос добивался прироста около 35 сложных годовых процентов. Ежегодный прирост курса акций тех же 500 крупнейших корпораций составлял всего 10,5 %.
Главным приобретением Сороса в последнем квартале 1993 года был киномонстр «Парамаунт»; вторая и третья по величине покупки связаны с компьютерными сетями: «Ньюбридж нетуоркс» и «Ди-Эс-Си комьюникейшнс». Крупнейшая продажа Сороса – «Медко контейнмент сервис», хотя другие крупные продажи свидетельствовали об отходе от финансовых услуг, 5 из 10 крупнейших проданных компаний действовали именно в этой области.
Вначале 1994 года бизнесмен совершил гигантские продажи на понижение курса немецкой марки. По некоторым сообщениям, он продал марок на 30 миллиардов долларов, используя и активы своих фондов, и заемные средства. Вопреки прошлогодним прогнозам Сороса, учетные ставки в Германии не снижались. Однако их высокий уровень наносил экономике огромный ущерб, поэтому Джордж играл на понижение учетных ставок, которое потянуло бы за собой и понижение курса марки. Немцам это вряд ли могло понравиться.
Хотя 1994 год начался удачно, горизонт затягивали тучи. В январе скептики указывали на дурное предзнаменование: передовицу о Соросе в газете «Нью рипаблик». В целом доброжелательная статья, написанная Майклом Льюисом, автором бестселлера «Шулер», посвящалась благотворительной деятельности бизнесмена. В ноябре предыдущего года он взял с собой Льюиса в двухнедельный «рейд помощи», и тот делился впечатлениями о поездке, желая показать, насколько велико влияние Сороса в Восточной Европе. Менее чем через месяц все рухнуло. Невероятнее всего было не то, что в феврале 1994 года Джордж Сорос понес убыток. Такое случалось и раньше. И даже не то, что на этот раз сумма оказалась более чем внушительной – свыше 600 миллионов долларов. Поражало равнодушие, с которым он воспринял неудачу. Бизнесмен словно не осознавал размера катастрофы, произошедшей 14 февраля 1994 года. Сотрудники фонда окрестили ее резней в День святого Валентина. (Имелась в виду знаменитая «разборка» гангстеров в Чикаго в 1933 году.)
Какое-то время Сорос полагал, что иене не устоять перед долларом. Правительство США хотело подорожания иены. Эта тактика позволяла надавить на японцев во время торговых переговоров: если бы иена подорожала, то подорожали бы японские экспортные товары, и их сбыт во всем мире сократился бы. Но Сорос считал, что президент Клинтон и японский премьер Морихиро Осакава уладят торговые разногласия, а соглашение, в свою очередь, склонит правительство США к поддержке падения курса иены. Его ставка оказалась битой. Переговоры Клинтона и Осакавы зашли в тупик в пятницу 11 февраля. Когда через три дня рынки возобновили деятельность, дешевевшая ранее иена резко подорожала. Торговцы решили, что США будут толкать ее курс вверх, чтобы сократить свой дефицит в торговле с Японией. Сильная японская иена затруднит импорт товаров из Японии в США.
В понедельник курс на Нью-Йоркской бирже достиг отметки 102,2 иены за доллар, изменившись почти на 5 %, по сравнению со 107,18 в пятницу. К немалой досаде Сороса, он не учел того, что срыв переговоров сможет так быстро и так резко изменить курс иены.
Бизнесмен редко упоминал о своих убытках 14 февраля, но однажды отметил: «Иена за день подскочила на пять пунктов. Мы упали в цене в тот же день на те же пять процентов, из них примерно половину можно отнести на счет нашей уязвимости перед иеной. Не знаю, чья стратегия порочнее – наша или тех правительств, которые сражаются друг с другом и создают подобные трудности».
Удивительно, но 600-миллионные потери бизнесмена почти не отразились на его репутации. Разве что осуждающий шепоток, да еще замечания, мол, финансовая машина Сороса сработала против своего создателя. Никто не заявил, будто он поставил на себе крест как на инвесторе мирового класса или что о нем больше не услышат. Сорос не только выжил – он процветал. И это п