Через год после того, как Ирина и Александр начали кататься вместе, они триумфально выиграли чемпионат Европы. Никогда еще судьи в парном катании не ставили за произвольную программу десять оценок «6,0». А затем был ставший, можно сказать, хрестоматийным чемпионат мира в Братиславе.
Это может показаться невероятным, но то, что произошло в Братиславе во время произвольной программы, Ирина накануне видела во сне. Это было обычное предстартовое состояние полусна-полуяви, когда Роднина внутри себя раз за разом прокатывает свою программу. Ирина каталась, каталась, и вдруг музыка остановилась…
Это было во сне. И надо же такому случиться, что это произошло наяву. В середине произвольной программы Родниной и Зайцева, через 2 минуты 35 секунд после начала, музыка неожиданно оборвалась (позже выяснилось, что это случилось из-за короткого замыкания в радиорубке). Секунд десять Ирина и Александр, увлеченные катанием, ничего не замечали, и лишь тогда, когда дошли до прыжковой комбинации, отчетливо ощутили гробовую тишину, воцарившуюся в зале. Что делать? Ирина посмотрела на Станислава Жука. Тренер знаками показал: «Продолжайте кататься!» Через какое-то время захлопали зрители в зале – публика почувствовала, что нужно поддержать аплодисментами спортсменов, оказавшихся в трудной ситуации. И только после того, как пара закончила выступление, Ирина заметила главного арбитра соревнований, который все это время свистел и стучал по пюпитру, пытаясь привлечь внимание. Он предложил фигуристам два варианта: выступить еще раз после всех участников или откатать программу с момента обрыва музыки. Абсурдное предложение – получается, что уставшие спортсмены должны снова выйти на лед и откатать программу, целиком или ее часть. И это по вине организаторов, не обеспечивших нормальное проигрывание фонограммы!
– Оценивайте то, что есть, – ответила Ирина.
– Тогда мы снизим оценку из-за неполного музыкального сопровождения, – заявили судьи.
– Делайте ваше дело, – Роднина упрямо стояла на своем. – Но мы ничего заново катать не будем, мы свое дело сделали! А то, что музыка прервалась, так это техническая проблема, а не наша!
Оценки им не снизили, у судей просто рука не поднялась. Они стали чемпионами мира, Роднина в пятый раз, а Зайцев – в первый. Кстати, некоторое время спустя западногерманское телевидение показало Ирине запись катания в Братиславе, совмещенного с музыкой из другого выступления. Оказалось, что движения Ирины и Александра разошлись с мелодией всего на одну секунду…
Два года Роднина и Зайцев отработали вместе со Станиславом Жуком. Они продолжали побеждать, однако между тренером и его подопечными назревал серьезный конфликт. Станислав Алексеевич то работал с ними как прежде, полностью отдавая себя, то уделял Ирине и Александру всего 40 минут в день, а то и вообще не приходил на тренировки. Ирина понимала, что этот гордиев узел рано или поздно придется разрубить, и все же не решалась сделать последний шаг. И если бы это оставалось только их личной проблемой… Вскоре о тяжелых отношениях между лучшей парой Советского Союза и их тренером знала чуть ли не вся страна. Многие хотели им помочь, совершенно искренне пытались объяснить Ире и Саше, в чем не правы они, а Жуку – в чем виноват он.
Нередко вмешательство людей, далеких от сути конфликта, приводит к отрицательным последствиям. Однако иногда помощь посторонних может оказаться очень полезной. Однажды Ирину и Александра вызвал к себе один из руководителей Спорткомитета Министерства обороны СССР, бывший летчик, генерал А. М. Мирошник. Он не очень хорошо разбирался в делах спортивных, но зато разбирался в людях.
– Вот что, ребята, вам надо что-то решать. Кто, вы считаете, может быть вашим новым тренером?
Это был трудный вопрос. Если уходить от Жука, то к самому перспективному тренеру.
– Тарасова, – ответила Ирина.
– Я ее не знаю. Но если вы убеждены, поступайте, как летчики. Летчику в воздухе некогда особенно долго размышлять, он принимает решение, а на земле выясняется, прав он был или неправ. И если был неправ, это уже не имеет значения, потому что летчик погиб…
Это был трудный шаг, но на него пришлось решиться. Ирина и Александр побывали у Татьяны Тарасовой, и она согласилась с ними работать. Действительно, дочь знаменитого хоккеиста и тренера Анатолия Тарасова была перспективным, но все-таки очень молодым тренером, всего-то на два года старше Родниной. К тому же, «стиль Тарасовой» коренным образом отличался от «стиля Жука». Станислав Алексеевич прежде всего обращал внимание на сложность программы и способность спортсменов выполнить тот или иной набор технических элементов. Он никогда не ставил программу сразу, сначала заставлял подопечных отработать до совершенства большинство элементов, что-то отбрасывал и затем уже, когда появлялась подходящая музыка, окончательно утверждал всю программу целиком. У Тарасовой был диаметрально противоположный подход – для нее главным элементом была музыка, исходной точкой являлась художественная идея, на которую уже потом «нанизывались» технические элементы.
Начало работы было трудным как для тренера, так и для подопечных. Тарасова еще никогда не работала с фигуристами такого уровня. Если с прежними учениками она могла экспериментировать, то с Родниной и Зайцевым нужно было давать результат, причем как можно быстрее. А времени как раз было в обрез – обычно подготовка к новому сезону начинается в июле, в крайнем случае, в августе, а Ирина и Александр пришли к Тарасовой в октябре. За короткий срок нужно было практически заново поставить и обязательную, и произвольную программы. А ведь время требовалось не только для чисто технической работы. Новому тренеру и новым ученикам нужно было присмотреться, притереться друг к другу, найти какие-то точки соприкосновения вне фигурного катания. «В первые дни нашей работы я и Татьяна, начав говорить на узкоспортивные темы – о технике, о методике, – непременно переходили на личное и говорили без конца, – вспоминала Ирина. – Мы интуитивно чувствовали, что надо сблизиться и понять друг друга, что без этого нельзя».
Многие не верили в то, что без Жука Роднина и Зайцев смогут продолжать выигрывать. Не разбираясь в причинах конфликта, считали спортсменов виновниками разрыва с тренером. Ирине и Александру вместе с Татьяной Тарасовой приходилось доказывать свою правоту. И хотя в 1975 году Роднина и Зайцев вновь были первыми и на чемпионате мира, и на первенстве Европы, до оптимальной формы было еще далеко. «Для тогдашней своей подготовки мы выступали неплохо, а по сравнению с тем, чего от нас обычно ждут, неважно», – признавалась Роднина.
В те годы очень улучшили свои результаты фигуристы из ГДР. Немецкие спортсмены рассчитывали дать бой Родниной и Зайцеву на Олимпиаде 1976 года, которая проходила в австрийском Инсбруке. В принципе, надежды соперников не были безосновательными. Но, как ни странно, не слишком уверенные выступления перед Олимпийскими играми придали Ирине и Александру дополнительные силы. «Два старта, которые предшествовали Олимпиаде, в конце концов вернули нам нормальное состояние, – рассказывал Зайцев. – Вы думаете, парадокс? Отнюдь. Не слишком удачные – если измерять собственной мерой взыскательности – старты возвращают хладнокровие. Надо только уметь делать выводы».
Как вспоминала Ирина: «От моей первой Олимпиады осталась досада. Я не почувствовала жажды олимпийской победы, не испила до конца эту чашу, а только глотнула – в последний момент. Вторая олимпийская медаль для меня тяжелее первой: я шла к ней сознательно. Не скользила, а шла. Я стала взрослой. Но и счастья больше от второй медали».
У Ирины и Александра была поговорка: «Терпи, трудно бывает только первые пять минут». Собственно говоря, пять минут и длится произвольная программа, в которой определяется победитель. Но нелегко было и до решающего момента. На разминке перед обязательной программой Ирина увидела, что Саша, обычно легко и красиво исполняющий прыжки, выглядит тяжеловато, как говорят фигуристы, «не в ногах». Да и сама чувствовала усталость, словно пожилой человек, поднимающийся по лестнице. Они сильно волновались, но все же завершили выступление на ударной ноте.
Перед произвольной – новые переживания: то Ирина на кого-нибудь наедет, то ей кто-то из соперников мешает. И начало выступления Родниной и Зайцева нельзя назвать самым удачным. Им нужно было прыгнуть «аксель» в два с половиной оборота – тяжелый в исполнении прыжок, который дважды в том сезоне у них не получался. В принципе, его можно было исключить из программы, у них и так хватало сложных элементов. Но они решили не отступать. Ирина прыгнула легко, а Александр замешкался на какие-то доли секунды, в прыжке левой ногой задел правую и в результате приземлился на обе ноги. Это была ошибка, не катастрофическая, но соперники, при безупречном катании, могли ею воспользоваться. Ирина и Александр имели преимущество перед произвольной программой, однако не идеальный «аксель» заставил поволноваться. Надо было ждать. И только после того, как выступили все соперники, Ирина и Александр поняли, что стали олимпийскими чемпионами.
После Олимпиады в Инсбруке Роднина и Зайцев поженились. Снова начались тренировки и чемпионаты. Эта пара была сильнейшей в мире и никому не удавалось их превзойти. А в 1978 году Ирине пришлось на время покинуть спорт – она ждала ребенка.
Пожалуй, это было одно из самых тяжелых испытаний в ее жизни, гораздо более тяжкое, чем всевозможные соревнования и чемпионаты. С восьминедельного срока Ирине пришлось лежать в роддоме на сохранении. «Я-то считала себя молодой, слегка беременной спортсменкой, – горько иронизировала фигуристка, вспоминая рождение сына, – а когда попала к врачам, выяснилось, что я больная, позднородящая женщина». Муж, естественно, как мог, поддерживал ее. Ирина смеялась, говоря, что Александр, наверное, единственный в Советском Союзе мужчина, который в связи с беременностью жены находился в оплачиваемом декретном отпуске.