Еще до этого мощь новой имперской армии почувствовали на себе датчане. Продвинувшись на север, Валленштейн одновременно с Тилли нанес протестантам ряд сокрушительных поражений (Мансфельда разбил сам Валленштейн у моста через Эльбу близ Дессау, а датчане потерпели поражение от Тилли под Люттером у Баренберга). В руках Валленштейна оказались Мекленбург и Померания, он поставил себе на службу всю Северную Германию. Неудачной была лишь его попытка взять ганзейский город Штральзунд на берегу Балтийского моря. Здесь в 1628 году вместе с датчанами провел первую свою операцию на германской территории Густав II Адольф.
Тем временем Тилли вторгся на полуостров Ютландия, угрожая уже датской столице Копенгагену. Кристиан, бежавший на острова, запросил мира, который и был заключен в Любеке в 1629 году на условиях достаточно благоприятных для датского короля. Вероятно, тогда Валленштейн уже начал готовить собственное возвышение – политика, которую он продолжит по окончании шведского периода войны. Император же на севере Германии снова занялся расправой с протестантами и протестантизмом вообще. Пасторы изгонялись, запрещалось некатолическое богослужение, происходили ведовские процессы. Был принят одиозный Реституционный эдикт, по которому восстанавливались права католической церкви на имущество, захваченное у нее с 1552 года. Предстояло вернуть два архиепископства и 12 епископств, не считая более мелких владений. Против таких непопулярных мер выступали не только некоторые князья, но и сам Валленштейн. Во-первых, в его армии было довольно много протестантов, во-вторых, полководец лелеял мечту об укреплении централизованной императорской власти, создании объединенного государства, в котором необходимо было бы управлять, согласуя свои законы с настроениями людей. Себе в новой державе Валленштейн отводил явно не последнюю роль. Он получил Мекленбургское герцогство в собственное владение, был награжден титулом Генерала Балтийского и Океанического морей, в его распоряжении была огромная армия, Фердинанд уже называл Валленштейна генералиссимусом. Полководец же, реализуя программу на усиление монаршей власти, предлагал императору разогнать собиравшийся в Регенсбурге княжеский рейхстаг. Но в этой ситуации Фердинанд, сам опасавшийся влиятельного генерала, подчинился настойчивым требованиям католических князей (тайно подстрекаемых Францией) и отстранил победителя от руководства армией.
Кардинал Ришелье, видя, что Габсбурги сильны, как никогда, обратил свой взор на шведского короля. Как уже было сказано, с 1628 года он активно давил на поляков с тем, чтобы они как можно быстрее заключали с Густавом перемирие, тем более что тот отказывался вступать в войну на территории Германии, не получив гарантий ненападения Сигизмунда. После Альтмарка все вопросы вроде бы были решены. В 1630 году начался шведский период Тридцатилетней войны.
Густав Адольф имел несколько причин ввязаться в описываемую общеевропейскую войну.
1. Набожность подталкивала короля к защите идеалов протестантизма «от мрака папского обмана». Во время борьбы с Сигизмундом III собственная пропаганда Густава II немало потрудилась над созданием в Швеции антикатолической истерии, и теперь он должен был отрабатывать титул защитника протестантской веры.
2. Война в Германии могла дать Швеции большие геополитические дивиденды. Уже была отрезана от Балтийского моря Россия, потеряла свои позиции Польша, ослаблена за последние пять лет Дания. Победоносная война в Северной Германии сулила шведам контроль над южным побережьем Балтийского моря, над устьями крупнейших впадающих в него рек. Море действительно могло стать внутренним озером Швеции.
3. Определенная опасность исходила от Валленштейна. Свой титул генерала двух морей он получил не случайно. Под руководством генералиссимуса началась форсированная постройка имперского флота. Первой целью военно-морской агрессии империи, если бы она состоялась, могла стать или Швеция, или недавно приобретенные ею территории. Во всяком случае, у Густава Адольфа на море появлялся более чем серьезный противник.
4. Густав Адольф должен был реализовать и свои собственные полководческие амбиции, «явить себя миру», обрести славу. Для влюбленного в историю, в частности в военную, правителя и реформатора идеальные образы Александра Великого и Юлия Цезаря значили, наверное, немало.
5. Исследователи истории скандинавской державы не без оснований указывают на то, что война была необходима не самой благополучной в экономическом отношении, несмотря на проведенные реформы, Швеции для отвлечения внимания населения от внутренних проблем. На фронте оказывались многие активные люди «в самом соку»: и крестьяне, и дворяне. Это уменьшало вероятность каких-либо народных волнений или аристократических мятежей на Скандинавском полуострове. Солдаты, которых дома пришлось бы кормить государству, вдали от родины кормились за чужой счет – и оккупированных территорий, и внешних субсидий. Помощь оказали французы, с которыми через полгода после начала шведского периода войны был заключен в Бервальде давно подготовленный договор. По нему Франция ежегодно передавала Швеции для ведения войны 1 миллион ливров. Удалось заручиться и поддержкой России, которая, желая ослабления католической Польши, на льготных условиях передавала своей северной соседке зерно, пеньку, селитру, корабельный лес. «Если другие государства начинают войну потому, что они богаты, то Швеция – потому, что она бедна», – так писал о причинах вторжения в Германию Густава II Адольфа известный политик Сальвиус.
Были и другие предлоги – формальные. Например, обидное для шведского короля умаление его титула в официальных документах императора Фердинанда, неприглашение Густава Адольфа на Любекский конгресс, родство короля с некоторыми протестантскими князьями (так, его сестра Екатерина вышла замуж за пфальцского маркграфа Иоганна Казимира, а сам король был женат на сестре курфюрста Бранденбургского).
Сторонники вступления Густава в войну уже давно подготовили почву для его теплого приема среди покоренного императором населения. Были использованы предсказания Апокалипсиса и какие-то пророчества Парацельса о пришествии с севера льва, который должен победить орла (имперский символ). Так что имя Полночного льва рыкающего уже повторяли во многих городах Германии. Летом 1630 года в Стокгольме король прощался с согражданами. Некоторые источники утверждают, что на торжественном собрании перед отплытием военной экспедиции Густав Адольф предсказал свою смерть в предстоящей войне. Подданные короля рыдали вместе с его величеством. В день летнего солнцестояния 13 тысяч человек высадилось на острове Узедом в Померании. Король-воитель упал на колени и поблагодарил Господа за удачную переправу. Начался главный поход в жизни «Северного льва».
Густав Адольф сравнительно быстро подчинил себе всю Померанию с ее столицей Штеттином (Щецин), контролирующей устье Одера. План-минимум, таким образом, был уже осуществлен. Теперь в руках Швеции были выходы в Балтийское море по Даугаве (она же Западная Двина), Висле и Одеру. Однако дальше король двигался на юг по Одеру очень аккуратно. Ему надо было обеспечить подвоз продовольствия и привлечь на свою сторону как можно больше союзников. Помня об участи датского короля, князья не так уж и спешили присоединиться к новому защитнику всех протестантов.
23 января 1631 года в Бервальде был заключен тот самый франко-шведский союз, который продемонстрировал полное согласие между могущественными державами и ускорил переход на сторону «Северного льва» германских правителей. Шведский король по договору обязывался ввести в действие армию из 30 тысяч пехотинцев и 6 тысяч всадников. Проведя очередной рекрутский набор в Швеции и вербовку наемников, Густав выполнил это условие. Отдельным пунктом в Бервальдском документе было указано, что Густав Адольф не будет вести военных действий против государств – членов Католической лиги. Это условие он нарушил, как только почувствовал себя хозяином положения.
Приятным сюрпризом для немцев стало воздержание северных солдат от грабежей, строго соблюдавшееся на начальном периоде шведского пребывания в Германии. Это добавило королю очков в борьбе за симпатии местного населения. А имперцы, наоборот, очки теряли из-за непродуманной и излишней жестокости, проявлений религиозной нетерпимости.
Фельдмаршал Тилли двинулся навстречу шведам вскоре после того, как узнал о высадке нового противника. В марте 1631 года он взял штурмом крепость Ной-Бранденбург, приказав перебить весь шведский гарнизон. Другой имперский военачальник, Паппенгейм, взял с боем большой торговый центр на Средней Эльбе – Магдебург, который отказался подчиниться, надеясь на помощь шведского короля. Древняя столица городских свобод пала 20 мая 1631 года, и лихой кавалерийский командир Паппенгейм недальновидно отдал город своим бойцам на разграбление. Дело грабежом не ограничилось. Озверевшая солдатня вырезала 30 тысяч магдебуржцев, тысячи домов были сожжены. Эта кровавая акция толкнула в лагерь шведов опасавшегося за свои земли саксонского курфюрста Иоганна Георга.
Позиция правителей Саксонии и Бранденбурга, колебавшихся между императором и шведским монархом, особенно волновала Густава II. Без союза с этими правителями шведы не могли себе позволить спокойного продвижения в глубь Германии. Курфюрст Бранденбургский Георг Вильгельм вообще был недоволен поведением в его землях имперцев Валленштейна. Еще в мае 1629 года он жаловался Фердинанду II: «Все – и города, и сельские угодья – превращено в бесплодную пустыню, и я своими глазами не вижу ничего, кроме руин и дальнейшего опустошения моих земель… Мои бедные земли должны не только содержать находящихся в них солдат, но и посылать жалованье тем, которые расквартированы в других странах… Взимаются не только крупные суммы на артиллерию, но требуются помещения для отдыха, лошади, фитили, сараи, тележки и многое другое. Все это сопровождается такими жестокостями, казнями и другими преступными действиями, которые, я нимало не сомневаюсь, не имеют ничего общего с интересами Вашего Императорского Величества…» Но с другой стороны, курфюрст рассчитывал унаследовать Померанию, правитель которой был уже в преклонных летах, и Густав казался курфюрсту естественным конкурентом в борьбе за померанские земли. Шведский король принудил своего шурина к союзу буквально под дулами орудий. В начале похода он писал курфюрсту: «Когда я со своим войском подойду к Вашим границам, Вашей милости придется определиться». 3 июля 1631 года потерявший после Магдебурга терпение король Густав так и сделал. Под Берлином стала шведская армия, солдаты окружили княжеский замок, и Георг Вильгельм вынужден был заключить союз с воинственным северным монархом.