став II вел себя как настоящий хозяин этих земель – принимал присягу от городов, раздавал земли своим сторонникам, карал преступников. Армия его к весне 1632 года увеличилась за счет наемников, перебежчиков и пленных до 120 тысяч человек – и католиков, и протестантов. Шведов и финнов здесь было всего 13 тысяч. Король выдвинул идею образования Федерации протестантских князей с собой во главе. Он явно искал титула нового императора Германии. В его стратегических планах было наступление на Вену одновременно семью армиями, которые должны были сходиться по радиусам плавно закругленного фронта от Силезии до альпийских перевалов – беспрецедентно масштабная задача для того времени.
В то же время французское правительство уже тревожилось по поводу такого усиления своего союзника. Сильный император в Центральной Европе – будь то Габсбург или Ваза – Ришелье был вовсе не нужен. Теперь его тайная дипломатия заключалась в переговорах с католическими князьями, предложениях им помощи. Французы занимали города на западных границах Германии под самым носом у шведов. Вскоре их опасения еще более усилились, когда Густав, в нарушение Бервальдских соглашений, повел свою армию в католическую Баварию. В апреле на реке Лех, притоке Дуная, шведская армия встретилась с новой армией Тилли и присоединившегося к нему Максимилиана Баварского. 5 апреля шведы перешли через Лех, совершив, таким образом, одну из первых в истории форсированных переправ. Тилли, занимавший сильную позицию на другом берегу, не выдержал удара противника, был отброшен, в последовавшей тут же битве под Райном имперцы и баварцы потерпели поражение, сам фельдмаршал был тяжело ранен и умер через две недели в крепости Ингольштадт. Густав Адольф занял Аугсбург, а в середине мая 1632 года вступил в Мюнхен. Жители города, опасаясь мести за Магдебург, не оказали шведам никакого сопротивления. «Северный лев», между прочим, проявил веротерпимость, не начав гонения на католиков. Но с другой стороны, армия Густава Адольфа разрослась, процентная составляющая шведов в ней была уже весьма невелика, Германия же богаче с годами войны не становилась. В армии шведского короля значительно упала дисциплина. В походе его войско уже следовало тем же порядком, что и другие армии в этой войне. Полк в три тысячи человек вез за собой не меньше трех сотен повозок, и каждая из них была битком набита женами, детьми, девицами легкого поведения и награбленным добром. Когда какой-нибудь небольшой отряд должен был выступить в поход, его выступление задерживалось до тех пор, пока для него не доставлялось десятка три повозок, а то и больше. Солдаты шведского короля в смысле мародерства уже мало чем отличались от своих противников. В тылу у шведов крестьяне стали поднимать восстания. Все эти «тыловые» факторы заставили Густава Адольфа летом 1632 года прекратить активные боевые действия на юге Германии.
В австрийской столице царила растерянность. Тилли разбит, испанцы уводили свои войска со Среднего Рейна для участия в войне против голландцев, Прага занята саксонцами, а сама Вена, не ровен час, будет атакована победоносным шведским полководцем. В этой ситуации император Фердинанд опять бросился за помощью к Валленштейну. На этот раз генералиссимус выторговал себе еще большие полномочия. Он получил право самостоятельно взимать контрибуции с захваченных городов и земель, заключать военные союзы, наказывать солдат и офицеров, определять стратегию военных действий. Валленштейн даже добился того, что членам императорской фамилии было запрещено появляться в войсках. Немного времени понадобилось полководцу, чтобы создать новую большую наемную армию, с которой он двинулся в Саксонию, с целью оторвать от Густава его союзника Иоганна Георга. Солдаты генералиссимуса планомерно опустошали саксонскую территорию, и курфюрст сначала оставил Чехию, а потом вынужден был просить срочной помощи у шведского короля. Густава Адольфа, конечно, очень беспокоили события в Саксонии: имперцы могли отрезать его от баз снабжения, отнять южное побережье Балтийского моря. Поэтому летом шведы тоже вступили на саксонскую территорию. К этому моменту армии так устали от войны, что теперь искусство полководца проявлялось зачастую не в сражениях, а в удачном маневрировании, истощении противника, перехвате друг у друга баз снабжения, выжидании. Даже без боя крупные соединения одного из соперников могли от нехватки припасов погибнуть или, по крайней мере, потерять боеспособность.
Густаву Адольфу не удалось помешать объединению сил Валленштейна и Максимилиана Баварского, и он отошел к Нюрнбергу. Сдача этого сильного города могла негативно повлиять на репутацию шведов. Генералиссимус пытался взять Нюрнберг измором, но в августе шведский монарх получил подкрепления и сам перешел в наступление. Однако из-за недостоверных разведданных попытка шведов взять укрепленный лагерь Валленштейна неподалеку от Нюрнберга не увенчалась успехом.
В октябре 1632 года Густав II привел свои войска к Эрфурту, перешел через реку Заале и расположился там лагерем. Имперцы полагали, что противник разместился на зимние квартиры, поэтому генералиссимус разделил свои войска. Отряд Паппенгейма отправился в Галле, а небольшой отряд хорватов под командованием Коллередо был оставлен в Вейсенфельде. В случае наступления шведов они должны были трижды выстрелить из пушек, дав таким образом сигнал остальным имперцам. Сам Валленштейн с основными силами двинулся к Мерзебургу и расположился между Заале и ручьем Флосгратен.
Разведка Густава Адольфа на сей раз выполнила свои задачи хорошо, и король, узнав о рассредоточении войск противника, решил немедленно перейти в атаку и направился к Вейсенфельду. Коллередо дал сигнал, и Валленштейн приказал армии спешно сосредоточиться у небольшого городка Лютцена (опять битва состоялась неподалеку от Лейпцига). Срочная депеша с приказом возвращаться была отправлена Паппенгейму.
Шведская армия под Лютценом насчитывала 18 с половиной тысяч человек, а имперская – 18 тысяч. (Вот они – реалии Тридцатилетней войны! Имея в сумме около 200 тысяч воинов на германской территории, имперцам и шведам удалось привлечь для, безусловно, важного сражения лишь небольшую их часть.) Шведы, конечно, имели преимущество в артиллерии. Против их 60 орудий имперцы имели лишь 21 пушку.
Поле сражения представляло собой равнину протяженностью около 2,5 километров между двумя ручьями. К утру 16 ноября 1632 года шведская армия построила боевой порядок. Все его три части выстроились в две линии. Правый фланг, которым командовали лично король и Горн, состоял из двенадцати эскадронов, в интервалах стояли мушкетеры. Первой линией центра командовал Браге, а второй – Книпгаузен. Левое крыло возглавлял герцог Бернгард Веймарский. При каждой пехотной бригаде было по пять больших орудий, а 45 легких пушек располагались по крыльям боевого порядка. Пехотный резерв полковника Гендерсона был расположен между обеими линиями, конный резерв полковника Эма – за центром.
Имперские войска стояли вдоль Лейпцигской дороги. Валленштейн уже перенял ряд тактических новшеств своего северного противника, что отразилось на построении войск. Правое крыло, которым командовал Коллередо, состояло из 5 эскадронов конницы с мушкетерами в интервалах и одной терции пехоты. В центре находилась традиционная испанская бригада из четырех терций пехоты. На левом крыле расположились 6 больших эскадронов из хорватов, ими командовал Изолани. Конница обоих крыльев была выстроена в две линии. В боевом порядке были оставлены места для авангарда (6 тысяч человек) и отряда Паппенгейма (4 тысячи человек). Последний, как мы увидим позже, смог прибыть лишь к концу боя. Валленштейн поставил на правом фланге у Лютцена 14 орудий и 7 орудий – у Лейпцигской дороги в центре.
Сражение началось рано утром с артиллерийской подготовки шведов. Поле боя еще покрывал густой туман, когда шведы с криком «С нами Бог!» (имперцы в ответ кричали: «Иисус Мария!») бросились в атаку. Так определился характер сражения – шведы выбрали активную наступательную тактику. Им удалось потеснить передовые части противника на крыльях боевого порядка. Коллередо отошел к Лютцену, а Изолани – к Мейхену и Шкельзигерскому лесу. Генералиссимус не хотел сдавать врагу Лютцен, поэтому город был подожжен. В результате левое крыло армии Густава подходило к городу не только в тумане, но и в дыму, укрыться здесь было уже негде, и шведы попали под сильный огонь 14-орудийной батареи имперцев.
В 11 часов 30 минут утра туман временно рассеялся, и противники обнаружили, что находятся на расстоянии 600–700 метров друг от друга. Имперская батарея в центре немедленно открыла огонь. Это не остановило шведского полководца, он дал приказ к атаке. Первая линия правого крыла двинулась вперед, перешла через придорожную канаву, но не смогла справиться с контратакой конницы противника и вынуждена была отойти. Густав Адольф лично повел кавалерию правого крыла через ручей Флосгратен против левофланговой конницы Валленштейна. В то же время Бернгард Веймарский должен был с левым крылом обрушиться на правое крыло противника. Это был еще один характерный элемент линейной тактики – широкая наступательная операция по всему фронту с одновременным вступлением в бой всех частей боевого порядка.
Шведам левого фланга пришлось обходить горящий Лютцен, поэтому они отстали. На правом же крыле Густав Адольф стремительно атаковал хорватов Изолани и обратил их в бегство по дороге на Лейпциг. Тем временем в центре шведская пехота перешла через Лейпцигскую дорогу, выбила из придорожных канав имперских мушкетеров и овладела 7-орудийной батареей противника, повернув пушки на имперцев. Валленштейн вовремя ввел в бой силы второй линии. Кирасиры отбросили шведские бригады, отбив батарею. Они попытались продолжать атаку, но шведская артиллерия встретила их ураганным огнем и заставила отойти на первоначальные позиции.
Теперь помогать своему центру пришлось уже шведскому королю. Со своего правого фланга он во главе Смоландского кирасирского полка помчался на помощь отступавшим шведским бригадам. Это было роковое решение для полководца. Оторвавшись от кирасиров, Густав Адольф нарвался в тумане (тем более опасном, что король был близорук) на имперских мушкетеров. Пуля раздробила ему руку. «Ничего, за мной!» – воскликнул король и бросился вперед, увлекая за собой появившихся наконец смоландцев. Вторая пуля ранила его в спину. Герцог Саксен-Лауенбургский попытался вывезти тяжелораненого монарха с поля боя, но ему пришлось отбиваться, а затем и спасаться от наскочивших имперских кирасиров. Короля при этом герцог потерял. Только ночью шведы нашли тело мертвого «Северного льва». Так закончил свою жизнь Густав II Адольф.