Главной задачей русских войск на первом этапе войны было соединение двух больших армий, одной из которых командовал Барклай-де-Толли, а другой – Багратион. Император Бонапарт наседал, старался разбить армии поодиночке, но сделать этого не сумел. Умело маневрируя, давая арьергардные бои, русские генералы смогли 3 августа соединиться под Смоленском. Теперь объединенное русское войско под общим командованием Барклая насчитывало около 120 тысяч человек.
В Смоленске разгорелись жесточайшие бои. Они продолжались три дня, после чего Барклай приказал отходить на восток. Уже оборона Смоленска показала исключительный героизм русских солдат. Но генерального сражения так и не произошло. К этому времени французская армия сильно сократилась. Приходилось оставлять гарнизоны в захваченных городах, обеспечивать растянувшуюся коммуникационную линию. Много солдат терял Наполеон в постоянных стычках с арьергардами отступающих войск, в стране разворачивалась народная война; в руки партизан каждый день попадали сотни захватчиков. Трудно было со снабжением – отступающие русские опустошали дорогу, население уходило в леса вместе со всем скарбом, не шло на сотрудничество с наполеоновской администрацией. Когда-то Наполеон, предвидя подобные трудности, говорил, что первый этап русской кампании он закончит в Смоленске и Минске, где и перезимует. Действительно, дальнейшее наступление могло обернуться хозяйственной катастрофой для армии императора. Но летом 1812 года Наполеон все-таки двинулся дальше. Он утверждал, что с такой разноплеменной армией не может стоять на месте – это приведет к неизбежному разложению. Кроме того, император жаждал генерального сражения, разгрома живой силы противника. Конечной целью было объявлено взятие Москвы. «Если я возьму Петербург – я ухвачу Россию за голову, если Киев – за ноги, если Москву – поражу Россию в самое сердце», – утверждал Бонапарт.
В русской армии постепенно росло недовольство действиями Барклая. Двор, многие генералы и солдаты считали его излишне осторожным, ходили слухи об измене, немалую роль сыграло и иностранное происхождение командующего. Особенно разгневала, например, храброго Багратиона сдача Смоленска: «Это стыдно, и пятно армии нашей, а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно». На самом деле следует признать, что действия Барклая-де-Толли были продуманы и отличались большим здравомыслием. «Тактика скифов», затягивание Наполеона в глубь страны, безусловно, оправдывалась. Но командующего решено было все-таки сменить. Особый комитет из пяти лиц (Салтыков, Аракчеев, Вязьмитинов, Лопухин и Кочубей) единогласно посоветовал Александру I поставить во главе армии 67-летнего генерала от инфантерии графа Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.
Кутузов встретил известие о войне в своих Горошках и сразу же направился в Петербург. Вскоре ему было поручено командование Нарвским корпусом, а столичное дворянство единодушно доверило ему руководство формированием петербургского ополчения. 29 июля генерал получил титул светлейшего князя Смоленского, минуя княжеский титул. Эта награда была дана ему за успешную дипломатическую работу в Бухаресте. Назначение главнокомандующим всеми русскими войсками состоялось 17 августа. Александр неохотно подписывал этот указ, но не мог противиться мнению большинства представителей самых разных слоев общества. Армия ждала Михаила Илларионовича как мессию. Никогда еще, наверное, обожание и ожидание одного человека не доходило до такой, буквально религиозной степени. Сейчас это назвали бы «огромным кредитом доверия» и «высоким уровнем социальных ожиданий». «Едет Кутузов бить французов», – переговаривались солдаты.
Кутузов прибыл в расположение русской армии в Царево Займище 29 августа. Абсолютно все были уверены, что Михаил Илларионович немедленно прекратит отступление. Он и сам поддерживал эту легенду. По прибытии он объехал войска и заявил: «Ну как можно отступать с такими молодцами!» Очень скоро последовал его приказ… продолжать отход. Дело в том, что известный своей осторожностью генерал придерживался, в общем, того же мнения, что и его предшественник на посту главнокомандующего: Наполеона надо измотать, вступать с ним в большой бой слишком рискованно и бесполезно. К тому же, как показывают источники, Кутузов узнал о том, что данные военного министерства о войсках, формирующихся в не охваченных военными действиями районах, слишком далеки от истины. Впрочем, отступление продолжалось недолго. Михаилу Кутузову все же пришлось остановиться для генерального сражения, и на это были свои причины.
Во-первых, командующему было совершенно очевидно, что без битвы сдать Москву, к которой неуклонно приближались обе армии, ему не удастся, – ни при дворе не поймут, ни в обществе. Взять на себя такую моральную ответственность Кутузов не решился. Во-вторых, французы уже не выпускали из виду русской армии, арьергард Коновницына практически не переставал отбиваться от наседающего противника. Михаилу Илларионовичу оставалось либо решительно оторваться от арьергарда и тем почти наверняка погубить Коновницына, бросить на произвол судьбы (при том, что Наполеон, вероятно, после этого все равно догнал бы Кутузова где-нибудь у Можайска), либо остановиться, выбрать место для битвы, втянуть арьергард и дать большое сражение. Главнокомандующий выбрал второй путь.
Для битвы было избрано место под деревней Бородино – в 12 километрах к западу от Можайска, в 120 километрах от Москвы, за рекой Колоча. Пока продолжалось отступление от Царева Займища, к русской армии присоединились 15 с половиной тысяч подкрепления под командованием Милорадовича, под Бородино влились 7 тысяч человек Московского и 3 тысячи Смоленского ополчения. Фронт армии, занимавший 8 километров, был расположен на холмистой равнине с пологими скатами, покрытой кустарником и изрезанной оврагами. Протекавшие здесь реки и ручьи (Колоча, Семеновка, Стонец) были проходимы вброд. Имевшиеся возвышенности – Центральная, или Курганная, расположенная между ручьем Стонец и реками Колоча и Семеновка; Семеновская, находившаяся в 200 метрах к юго-западу от деревни Семеновская, – являлись опорными пунктами позиции.
Кутузов лично объехал позиции и утвердил порядок расположения войск. Вначале предполагалось иметь на левом фланге укрепление у деревни Шевардино – Шевардинский редут, но затем он был оставлен в качестве передового опорного пункта, а левый фланг был отодвинут назад к деревням Утица и Семеновская. В центре и на правом фланге было Бородино; река Колоча, впадавшая в Москву-реку, являлась естественным препятствием. Далее проходила новая Смоленская дорога на Москву, удобная для обхода правого фланга русских войск.
Левый фланг армии обойти было труднее, так как он упирался в лес, но тут перед фронтом не было серьезных естественных препятствий. Кутузов видел слабые места этого фланга и стремился укрепить их путем возведения укреплений. Здесь были созданы знаменитые Семеновские, или Багратионовы флеши. Юго-западнее деревни Семеновская на высоте были установлены три батареи по 12 орудий, а недалеко от них в центре позиции на Курганной возвышенности установили 18 орудий (батарея Раевского).
Русские войска под Бородино насчитывали 120 тысяч человек, в том числе 10 тысяч ополчения и 7 тысяч казаков: русская армия имела 640 орудий. Общий боевой порядок русских войск состоял из рассыпного строя егерских полков, двух пехотных линий батальонных колонн, двух кавалерийских линий в развернутом строю и затем резервов (общего и частных), находившихся на дистанции менее 1 километра. Правым флангом и центром командовал Барклай, левым, наиболее уязвимым, на котором, по убеждению Кутузова, должны были развернуться самые жаркие бои, – Багратион. Непосредственно правым крылом командовал Милорадович, в распоряжении которого были два пехотных корпуса – 2-й и 4-й (19 800 человек) – и два кавалерийских – 1-й и 2-й (6 тысяч человек). Непосредственно центром командовал Дохтуров с одним пехотным и одним кавалерийским корпусом (в общей сложности 13 600 человек). Кутузов оставил в своем распоряжении большой резерв центра и правого крыла (36 300 человек). Главнокомандующий со штабом находился ближе к правому флангу в деревне Татариново. Левое крыло состояло из двух пехотных корпусов (22 тысячи человек) и одного кавалерийского (3800 человек). Резервы этого крыла насчитывали 8300 человек. Слева, близ деревни, Утица находились части генерала Тучкова.
К Бородино французский император привел пять пехотных корпусов, четыре кавалерийских корпуса, старую и молодую гвардию. У Наполеона было 135 тысяч человек и 587 орудий. Он счел позиции правого фланга русских неудобными для наступления своей армии ввиду пересеченности местности и высоких берегов Колочи. Тучкова и артиллерийский резерв русских на левом их фланге он не видел, поэтому решил, проведя демонстрацию на правом фланге русской армии, наносить главный фронтальный удар на противоположном фланге. Необходимо было сломить сопротивление русских на Семеновских укреплениях, затем, когда русские подадутся назад, свежими силами взять Курганную высоту, а потом отрезать пришедшего в расстройство противника от новой Смоленской дороги, прижать к Колоче и Москве-реке и довершить разгром.
Бородинскому сражению предшествовал бой за Шевардинский редут, развернувшийся 5 сентября. Его обороняли части под командованием князя Горчакова в количестве до 12 тысяч человек. Наступлением наполеоновских войск руководили Даву и Мюрат. В бой ими было брошено 35 тысяч человек. Редут несколько раз переходил из рук в руки, бой шел и в темноте. Около полуночи Кутузов приказал прекратить оборону Шевардинского редута. Генералы доложили Наполеону, что в редуте не удалось взять пленных, так как артиллерийский расчет не бросился бежать, когда уже стало ясно, что французы займут укрепление, а пошел в штыковую атаку и был переколот. «Они не сдаются в плен», – объясняли пораженные генералы. «Тогда мы будем их убивать», – ответил император.
Перед началом сражения Наполеон обратился к армии с такими словами: «Воины, вот сражение, которого вы так желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас, она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть потомки с гордостью вспоминают о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвой». Кутузов, в свою очередь, обратился к русским солдатам: «Вам придется защищать родную землю. Каждый полк будет потреблен в дело. Вас будут сменять, как часовых, каждые два часа». Здесь мы видим отличный пример обычного кутузовского прагматизма. Даже в самые решающие моменты он вел себя, как рачительный хозяин. Недаром солдаты видели в полководце скорее мудрого и доброго старика, че