Всего две тысячи относительно современных и действительно современных самолётов — бомбардировщиков, истребителей, штурмовиков… Вот что мы имели «благодаря» Тухачевскому, Уборевичу, Туполеву и т. д. за год до войны.
К 22 июня 1941 года благодаря авиаконструкторам Яковлеву, Микояну, Гуревичу, Лавочкину, Горбунову, Гудкову, Петлякову и Ильюшину, стоявшим во главе армии советских авиастроителей, мы имели:
— 399 истребителей Як-1;
— 1309 истребителей МиГ-3;
— 322 истребителя ЛаГГ-3;
— 460 пикирующих бомбардировщиков Пе-2;
— 249 штурмовиков Ил-2 (пока что, «благодаря» кретинам из Управления ВВС РККА, одноместным, без кормового стрелка-радиста).
Итого: 2739 действительно современных и способных к развитию боевых советских самолётов к 22 июня 1941 года.
Впрочем, я забыл ещё одну выдающуюся фигуру, усилиями которой советские ВВС перед войной стремительно преображались, а во второй половине войны завоевали превосходство в воздухе, — самого Иосифа Сталина.
2739 современных самолётов… Вот что мы имели к началу войны против 4980 самолётов антисоветского блока (Германия + Италия + Финляндия + Румыния + + Венгрия), 4000 из которых приходилось на долю Рейха.
Самолёты союзников Германии я в расчёт не беру — чаще всего они были слабее И-153 или СБ. Но вот самолёты самой Германии к 22 июня 1941 года как минимум не уступали лучшим советским самолётам.
Собственно, для специалистов и историков авиации давно ясно, что немцы начали войну с уже массовыми современными ВВС, а мы такие ВВС обрели лишь к концу 1942 года.
Я не буду здесь приводить сравнительные данные боевых самолётов ВВС РККА и люфтваффе к началу войны — они общеизвестны — и не буду воспарять в высоты обобщённого количественного анализа, а опущусь в конкретную осень 1968 года, когда я впервые оказался в зале конструкций Харьковского (ещё не ордена Ленина и не имени Н.Е. Жуковского) авиационного института. Тогда для меня, первокурсника ХАИ, как и для моих товарищей, было полной неожиданностью знакомство с конструкцией нашего Ла-5 и немецкого Me-109 со снятой обшивкой.
«Лавочкин-5» без обшивки выглядел то ли горизонтально уложенным решетчатым забором, то ли кроватью… А «Мессершмитт-109» выглядел по-прежнему самолётом, потому что его фюзеляж относился к солидному типу «монокок», то есть цельнометаллическому, а фюзеляж Ла-5 был ферменным, сваренным из трубок.
«Немец» смотрелся явно солиднее, хотя в целом ТТХ (тактико-технические характеристики) Ла-5 обеспечивали ему превосходство над Me-109 и равенство в бою с новейшим германским истребителем «Фокке-Вульф-190».
Но это — в 1943 (третьем) году!
А в 1941 (первом) году суммарное превосходство люфтваффе над ВВС РККА было несомненным как в качественном, так и в количественном отношении.
Повторяю — и в количественном!
Качественное превосходство люфтваффе к 1941 году не оспаривают даже «записные» «демократы». Они же взахлёб твердят об огромном (более чем тройном или четверном!) нашем количественном авиационном превосходстве в 1941 году, оперируя цифрой в полтора десятка тысяч самолётов ВВС РККА.
Однако на деле, как видим, даже количественного особого превосходства мы в 1941 году не имели, потому что наши менее чем три тысячи современных самолётов должны были противостоять с 22 июня 1941 года четырём тысячам германских самолётов, которые все были современными и превосходили в 1941 году по ТТХ новые советские самолёты, за исключением разве что Ил-2, которых в начале войны было немного.
Я понимаю, что такой вывод никак нельзя расценивать как сенсационный — он вполне укладывается в ту основную схему, которая установилась в советской военной историографии где-то в 70-е годы. Но тут уж ничем автор читателю помочь не в силах — дважды два равно четырём в любую историческую эпоху, и цифра в четыре тысячи самолётов всегда будет с точки зрения боевой эффективности больше цифры в три тысячи самолётов, если все эти самолёты примерно равны но своим боевым характеристикам.
Но даже потери тысяч боевых самолётов — и устаревших, и новых, в первые дни войны не списали советские ВВС образца 1941 года «в тираж»… Да, немецкие пикирующие «Shtuka» Ю-87 безнаказанно «утюжили» отступающие или контрнаступающие колонны наших войск. Тем не менее наши авиационные полки и дивизии выполняли важные, в том числе не только тактические, но и оперативные, задачи уже в 1941 году.
Тысячи самолётов были быстро уничтожены. Но ведь тысячи и остались.
И они воевали.
Я могу приводить немало цифр, показывающих, что советские ВВС даже в 1941 году отнюдь не исчезли с театров военных действий на германском Восточном фронте. Скажем, в монографии 1985 года М.Н. Кожевникова «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945» на странице 62-й приводятся сведения о воздушной операции по уничтожению немецкой авиации на аэродромах с 5 по 8 ноября 1941 года. Тогда 5 ноября ударам подверглись 13 вражеских аэродромов, 6 и 7 ноября — 15, а 12 и 15 ноября были повторно нанесены удары по 19 аэродромам. В результате были уничтожены и повреждены более 100 и сбит в воздушных боях 61 самолёт.
Или вот приведённая в монографии 1975 года «Авиация в битве под Москвой» (автор — А.Г. Фёдоров) история с лётчиком 11-го ИАП лейтенантом С.С. Гошко… Её хоть в приключенческий боевик вставляй! 2 июля 1941 года Гошко на самолёте Як-1 атаковал разведчика Хе-111, на борту которого находился подчинённый генерала Гальдера — полковник генерального штаба. Полковник был так уверен в воздушном господстве люфтваффе и в погроме советской авиации, что взял с собой в полёт важные документы — оперативные карты, шифры и т. п. Во время атаки вооружение истребителя отказало, и тогда Гошко пошёл на таран. Хе-111произвёл вынужденную посадку на советской территории, а Гошко с повреждённым винтом тоже благополучно сел.
Это был первый таран в системе ПВО Москвы.
Но противовоздушная оборона столицы была сильна не только готовностью её летчиков к таким крайним мерам. Скажем, в самом начале войны на вооружение ПВОМосквы поступили — на замену уже имевшимся отечественным радиолокационным станциям обнаружения типа РУС-1 («Ревень») — достаточно совершенные станции РУС-2 («Редут»), способные фиксировать групповые воздушные цели в радиусе 120 км, а также определять азимут, дальность, курс, скорость и даже приблизительное количество самолётов в группе.
И уже со второй половины июля 1941 года силам московской ПВО пришлось вступить в бои. 13 июля 1941 года генерал Гальдер после очередного доклада в ставке фюрера отметил:
«…г. Необходимо организовать терроризирующий воздушный напет на Москву, чтобы нарушить организованную эвакуацию предприятий и опровергнуть пропаганду противника, которая говорит об истощении наступательной мощи Германии…»
А в директиве № 33 от 19 июля 1941 года Гитлер прямо потребовал немедленно развернуть воздушное наступление на Москву. 22 июля 1941 года на Москву был произведён первый налёт, и уже тот факт, что налёт этот был ночным, доказывает, что советская авиация, как мощная боевая сила, разгромлена не была. К моменту первого налёта в Московской зоне ПВО насчитывалось 585 самолётов: 170 МиГ-3, 75 ЛаГГ-3, 95 Як-1, 200 И-16, 45 И-153… Последние две цифры показывают, что в ПВО столицы отнюдь не были собраны все оставшиеся новейшие самолёты советских ВВС. Напротив, в ней было, как видим, даже почти полсотни бипланов И-153!
К слову, ПВО Москвы насчитывала и 1044 зенитных орудия, почти все из которых были новыми 85-мм пушками, оснащёнными современными приборами управления огнём. Для сравнения: Лондон прикрывало 452 орудия крупного, среднего и малого калибра, Берлин — 724.
Обо всём этом сказано в монографии А. Г. Фёдорова «Авиация в битве под Москвой». Однако «демократически» продвинутая часть общества «совковую» информацию ныне игнорирует, и поэтому далее в этом кратком очерке я обращусь ко всё тому же служебному дневнику генерала Гальдера, приведя ниже некоторые из его записей 1941 года, касающихся советских ВВС…
22 июня 1941 года, 1-й день войны:
«Командование сообщило, что за сегодняшний день уничтожено 850 самолетов противника, в том числе целые эскадрильи бомбардировщиков, которые, поднявшись с воздух без прикрытия истребителей, были атакованы нашими истребителями и уничтожены».
26 июня 1941 года, 5-й день войны:
«Численность авиации противника: перед группой армий «Юг» — 1200 самолетов, перед группой армий «Центр» — 400 самолетов, перед группой армий «Север» — 300 самолетов».
30 июня 1941 года,9-й день войны:
«Отмечено усиление активности авиации противника перед фронтом группы армий «Юг» и перед румынским фронтом».
1 июля 1941 года,10-й день войны:
«Наше командование серьезно недооценивало силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими в численном отношении. Но боеспособность русской авиации значительно уступает нашей (эта оценка проникнута излишней эйфорией от успехов первой недели войны. — С.К.) вследствие плохой обученности их летного состава…
В настоящее время командование группы армий «Юг» считает, что перед фронтом группы армий «Юг» противник располагает 800 — 1000 первоклассных самолетов, перед фронтом группы армий «Центр» действуют 400–500 первоклассных самолетов противника, перед фронтом группы армий «Север» также 400–500 первоклассных самолетов».
Как видим, на пятый день войны германский генштаб оценивал силы советских ВВС в 1900 единиц всех самолётов, а на десятый день войны — в 2000 единиц максимально и в 1600 минимально только «первоклассных» самолётов. И это отнюдь не подтверждает «демократический» тезис о якобы «авиационном погроме» советских ВВС в 1941 году.