– Не только у тебя есть связи, – говорит Сэм, тянется вперед и опускает руку на плечо Тоша.
– В два часа ночи я работал на складе в Лестере. Ко мне пришла полиция, меня увезли на машине в Лондон.
– Тош согласился поговорить с нами и помочь чем сможет.
– Я не хочу, чтобы Мадлен пострадала. А тот, кто сделал такое с Билли, должен поплатиться.
Аннабель подъезжает к кофейне на Верхней улице. Мы заходим, садимся за столик для четверых. Сжимая свою чашку с кофе, я наклоняюсь к Тошу и говорю:
– Билли и Итан похитили Мадлен. Итан нам рассказал, что Билли планировал вывезти ее из Лондона и увезти на север. Вы знаете, куда он мог направляться?
– Увы, – отвечает он, почесывая небритый подбородок. – У Билли в жизни было столько всего, о чем я не знаю. В девять лет власти отдали его на усыновление. В первое Рождество, которое мы провели порознь, я получил письмо с парой фотографий. Письмо написали его приемные родители – они рассказывали, как у него дела в школе, каким видом спорта он увлекается, все в таком духе. У него была спальня на самом верху, он любил проводить там время. Прошло два года, письма прекратились. И тогда я потерял связь с Билли почти на пять лет.
Сэм макает имбирное печенье в кофе и посасывает его.
– Тош, вы должны побольше рассказать о своей семье.
Глава 55
Официантка протирает наш стол, а вскоре возвращается с новыми порциями кофе. Тош не торопится отвечать, Аннабель кладет свою ладонь на его и просит:
– Расскажите нам о дочери.
– Мари, – говорит Тош, и на его лице появляется улыбка, которая почти сразу же потухает. – После ее седьмого дня рождения остались только мы вдвоем. Ее мама сбежала с каким‐то парнем, который пришел чинить крышу. Мари расстроилась больше меня. Она же маленькая девочка, ей нужна мама. Я пытался найти ее, уговорить вернуться домой хотя бы ради Мари, но у нее всегда находились отговорки. Она никогда не приезжала в гости. Так и осталась с тем кровельщиком. Последнее, что я о ней слышал, – они переехали в Финляндию. Место не хуже любого другого, думаю. Мари больше никогда не видела свою мать.
– А что с Мари случилось? – спрашивает Аннабель.
– Я считал, что вполне неплохо выполняю свою работу. Учителя всегда говорили, что она очень внимательная. В конце каждой четверти у нее были хорошие оценки. Я даже сохранил парочку табелей об успеваемости, в одном было написано, что ее ждут великие свершения. А потом она забеременела в пятнадцать. Мы долго ругались. Она хотела оставить ребенка, но она же сама была ребенком… Я понятия не имел, как мне с ней быть, и из‐за этого я стал более упрямым. Возможно, если бы я вел себя иначе… Кто ж знает? Мари потом переехала в какое‐то заброшенное жилище с парнем, в которого была по уши влюблена. Конечно, через три недели он исчез. Вот тебе и парень… Я просил ее вернуться домой, но она была такой же упрямой, как я. А я не собирался ее умолять. После этого она связалась с плохой компанией. Всегда ведь так и происходит, да? Она принимала наркотики, пока вынашивала Билли. Глупо это, но что она тогда могла понимать? Когда Билли родился, она получила муниципальную квартиру в районе Мидоуз в Ноттингеме. Не хочу думать, что она делала за деньги… В двадцать она снова забеременела, и вот тогда‐то я наступил на горло своей гордости и все‐таки начал ее умолять вернуться. Она не хотела… Она была уверена, что сама может о себе позаботиться. Я стал давать ей деньги, и мне разрешалось проводить время с Билли. Возможно, вам не понравится, что я скажу, что он был замечательным ребенком. Бывали такие дни, когда вот посмотришь на него и даже не скажешь, что с ним что‐то не так. Ну, разве что он был немного медленным…
– Расскажите про второго ребенка, – просит Аннабель.
– Трэвис. Да, он был смышленым мальчишкой. Мог обвести вокруг своего маленького пальца и Мари, и Билли. Одному богу известно, кто был его отец, но два ребенка оказались непростым испытанием для Мари. Она снова подсела. И умерла в двадцать четыре.
– Мне жаль… – говорит Аннабель, и по ее лицу я вижу, что она боится за свою дочь.
– И мальчики стали жить с вами? – тихо спрашиваю я.
Тош кивает.
– Я старался… Но каждый раз я возвращался мыслями к Мари. Все думал о том, что с ней случилось. Неужели все это из‐за меня?
– Уверена, вам не нужно во всем винить себя, – говорит ему Аннабель.
– Да кто ж разберет? – говорит Тош, надувая щеки. – Вскоре после этого мне диагностировали эмфизему. Мне дали пять лет. И, конечно же, врачи ошиблись.
Тош грустно смеется.
– Мальчики были достаточно маленькими, так что я решил, что о них может позаботиться кто‐то другой и получше меня. Я только хотел, чтобы они были вместе.
– И они были вместе? – спрашивает Сэм.
– Одна пара очень хотела их усыновить. Они жили где‐то у Уэлвин-Гарден-Сити. Хорошенький дом, просторный двор. Прекрасный вариант. Я всегда знал, что Трэвис не пропадет. Он был смышленым, люди его любили. Я это знал. А вот с Билли было непросто.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Пара, которая его усыновила, прожила с ним четыре года. А потом они просто вернули его обратно, как подержанный автомобиль…
Глава 56
Уилл Эндрюз сидел за письменным столом Иста в кабинетике, что располагался в задней части ресторана. Он пролистал список забронированных столиков на обед воскресенья и набрал следующий номер. Миссис Питт из Ист-Шина была двадцать первым гостем, которому он позвонил за это утро. Она быстро взяла трубку, и он в очередной раз принялся с сожалением сообщать, что сегодня ресторан будет закрыт. Он добавил, что надеется открыть ресторан чуть позже на этой неделе. Сказав это, он, конечно, не был уверен, что это правда. Как и все другие гости до этого, миссис Питт ответила, что все прекрасно понимает. Она слышала о том, что на берегу Темзы, совсем рядом со входом в ресторан, нашли тело. Конечно, из уважения к погибшему лучше на день закрыться.
Уилл положил трубку и с облегчением выдохнул. Это был его последний звонок. По крайней мере на сегодня. Но на самом деле он закрывает ресторан не из‐за тела, которое вынесло на берег. “У Мейлера” закрыт, так как его одноименный владелец и шеф-повар ушел из дома ранним утром субботы и с тех пор его никто не видел.
Отодвинув стул, Уилл провел пальцем по безупречной поверхности стола. Вчера днем ему позвонил кто‐то из команды Иста и сообщил, что тот не пришел в ресторан. Выбора у него не было, так что пришлось извиниться перед родителями Нейтана и поспешить в Лондон. Знакомство, которое проходило не очень гладко, закончилось катастрофой. Он сам не знал, чего ожидал, но мать Нейтана явно не была рада его присутствию в своем доме. Говорить о биологической матери или его усыновлении, ясное дело, не представлялось возможным. Но даже вежливая беседа о детстве его сына оказалась чем‐то невероятным. И даже то, что он ушел с обеда еще до того, как они принялись за основное блюдо, ничуть не помогло. Проводив отца из их дома, Нейтан обнял его и прошептал:
– Это только первая встреча. Нам всегда было не очень просто, но могло быть и хуже.
Уилл улыбнулся сыну.
– Думаю, для них было бы лучше, если бы меня не существовало.
– Ну, если бы не существовало тебя, тогда и меня тоже не было бы, – сказал Нейтан. – Нужно еще немного времени. Они всегда знали, что рано или поздно этот день настанет. Любой приемный ребенок имеет право узнать, кто его биологические родители.
– Не повезло, что твои оказались вот такими…
– Мы не можем это изменить. Даже если бы очень захотели.
– Думаю, ты бы хотел.
Сказав это, Уилл ушел. Он тут же пожалел о своих словах. Как‐то глупо – вот так распускать нюни. Нейтан не просил того внимания, которым его окружали. И Уилл даже мечтать не мог, что Нейтан будет таким открытым. Он этого, возможно, и не заслуживал. По дороге в Лондон он злился сам на себя, но, вернувшись домой, отвлекся на поиски Иста. Субботним вечером он выпроваживал недовольных гостей, параллельно названивая Исту. Так продолжалось до ночи, но безрезультатно. Рано утром он обзвонил местные больницы, и сейчас, когда день уже клонился к вечеру, он вдруг понял, что его все меньше и меньше волнует, куда он ушел.
Он прогулялся до бара, остановился у стойки, взглянув на граненый хрусталь, сверкающий рядом с недешевыми бутылками спиртного. Он потянулся к бутылке виски “Хибики”, щедро плеснул в стакан. Потом сел за стойку, взял подставку под стакан и повертел его в руке. Сложил его пополам, разорвал на две части, затем еще… Разбросал кусочки по стойке и ушел в основной зал, оставив виски нетронутым. К ресторану кто‐то подъехал, и Уилл обернулся на звук. Он с ужасом увидел, что у входа останавливается полицейская машина.
Глава 57
Лесли Барнздейл подъехала к ресторану Мейлера. Она вылезла из машины, на мгновение представив, как они с Филом Дурли идут к этому каменному зданию, как предвкушают ужин в ресторане Иста. Сегодня ей исполнилось сорок лет, но вместо празднования ей приходится проводить расследование и искать связь шефа с двойным убийством и похищением.
Она остановилась у входной двери и подождала детектива Каш. От дома Бена Харпера они ехали молча.
– Ваша личная жизнь – это ваше дело, – сказала она, когда Каш подошла. – Будьте уверены: от меня никто в участке об этом не узнает.
– Спасибо, мэм, – сказала Каш, не сводя взгляда с дороги вдоль реки.
– Тем не менее, Дэни, вам нужно быть осторожнее. Я очень рада, что вы с приличным молодым человеком, но иногда мне кажется, что он с вами конкурирует. Возможно ли будущее действующего офицера с журналистом, который занимается расследованиями?
Каш не ответила.
– Давайте на следующей неделе встретимся и поговорим, – добавила Барнздейл.
– Буду вам очень признательна, – сказала ей Дэни, бросив взгляд на железные ворота с висячим замком, что вели к эллингу.
– Тело Денниса Теккерея было найдено по ту сторону ворот. У владельцев эллинга ключей нет.