– Значит, Эллиот – это его второе имя?
– Нет! – отвечает Аннабель.
– Эллиот-Тэйлор-Чапман – это фамилия их приемных родителей, – объясняю я.
– У него что, три фамилии?
– Ага, тройная, – говорит Аннабель.
– С ума сойти.
– Вообще это нередкое явление, Сэм, – говорю. – Особенно в наше время. Многие люди любят оставлять свою фамилию, когда женятся.
Сэм бросает взгляд на Аннабель.
– Некоторые так и делали.
– Я бы не возражала, если бы ты был Сэмом Харди-Уилсон.
– Скорее Уилсон-Харди, – говорит Сэм.
Аннабель перестраивается и сворачивает на Бейкер-стрит. Проводив Тоша Монро до вокзала Сент-Панкрас, откуда он сел на поезд до Ноттингема, я написал Мин – попросил ее поискать, где находится Себастьян Эллиот-Тэйлор-Чапман. Когда мы поискали в первый раз, мы не нашли признаков существования младшего брата Билли в цифровом мире. Мин даже не нашла эту тройную фамилию. У нас не было никаких свидетельств того, что Себастьян жив, и я стал задумываться, а не закончится ли наше дело прямо сейчас. В конце концов, настойчивость Мин все‐таки принесла плоды! Человек, которого раньше звали Трэвисом Монро, теперь носит имя Себастьян Чапман.
– Мы должны спросить у него, – говорю, когда Аннабель проезжает мимо Риджентс-парка, а потом сворачивает на Финчли-роуд, – почему он поменял имя во второй раз.
– Может, не хотел, чтобы его нашли? – отвечает Сэм.
Мы останавливаемся на светофоре, Аннабель смотрит на меня в зеркале.
– Бен, ты точно уверен, что человек, которого нашла Мин, брат Билли?
Я достаю телефон, перечитываю последнее сообщение от Мин.
– В книге записей актов гражданского состояния указано, что Трэвис Монро родился в Ноттингеме тридцать три года назад. Его усыновили в пять, после этого нет записей о Трэвисе, потому что далее сказано, что пятилетний мальчик по имени Себастьян Эллиот-Тэйлор-Чапман поступил в школу в Уэлин-Гарден-Сити. В восемнадцать он сдал четыре предмета и выпустился из школы. После университета он поменял имя, и вот уже двенадцать лет он Себастьян Чапман.
– Знаете, что я думаю, – говорит Сэм. – Человеку, который постоянно меняет имя, точно есть что скрывать.
– Думаю, первая смена имени с Трэвиса на Себастьяна никак с этим не связана, – говорит Аннабель, которая жмет на газ, когда загорается зеленый свет. – Ты поверил Тошу, когда он сказал, что никогда не связывался с Себастьяном?
– Не знаю, зачем ему врать, – отвечает Сэм. – Только если он его не защищает…
Аннабель согласно кивает.
– Как тогда Себастьян смог найти Билли? Их только дедушка и связывает.
– Когда Билли вернули в детский дом, Себастьяну было где‐то… Десять? – говорю я. – Думаю, братья вполне могли придумать, как поддерживать друг с другом связь.
– Или Себастьян сам нашел его спустя много лет, – говорит Сэм. – Итан Харрис говорит, что Билли общался с братом, когда был в Уинсон-Грин.
– Получается, если Себастьян причастен к убийству Аарона Уэлсби, – говорю, – пока Билли сидел в тюрьме, он не представлял для него угрозы. А потом, как только Билли вышел, он стал его проблемой.
– Себастьян всегда мог обвести Билли вокруг пальца. Вместе они могли придумать план по похищению Мадлен. Беда лишь в том, что болтун Билли был слишком непредсказуемым.
Движение по Северной кольцевой то замирает, то возобновляется. Мы сидим в теплой машине, я замечаю, что Сэм задремывает. Мы проезжаем мимо входа на центральную станцию Финчли, потом поворачиваем в сторону Северного Финчли, где расположены жилые дома. На дворе поздняя зима, солнце пробивается сквозь облака, воскресенье, в местном парке уже гуляют люди со своими собаками. Мы едем по лабиринту эдвардианских улиц, где вдоль дорог припаркованы машины, а аккуратно постриженные живые изгороди скрывают однообразные сады. Чизлхерст-авеню – улица, обсаженная деревьями, с постройками тридцатых годов. Многие из них переделали в просторные квартиры, которые вряд ли потянет тот, кто задумывается о покупке квартиры впервые. Когда мы приезжаем по адресу, который нам дала Мин, Аннабель останавливает машину.
– Здесь? – спрашивает Сэм, чуть оживившись. – Не совсем то, что я себе представлял…
Я указываю на квартиру на первом этаже на той стороне улицы.
– Вон та квартира. С зашторенными окнами.
Я понимаю Сэма: я тоже удивлен, что брат Билли Монро живет в подобном доме.
– Думаете, он сейчас там? – спрашивает Аннабель.
Сэм открывает дверь машины и выходит на улицу. Он смотрит на дом и говорит:
– Если и там, он не хочет, чтобы его видели.
Глава 64
Лесли Барнздейл шла по Хадли-хилл из мини-маркета Новака. На перекрестке главной улицы она остановилась, потому что загорелся красный сигнал светофора. Ее словно парализовало внутри. Она все еще пыталась осмыслить то, что услышала, пыталась заставить себя сосредоточиться на работе. Это единственное, что она умела делать и что могло ее успокоить.
Билли Монро мертв. Убит. И убил его кто‐то, кто был с ним с самого начала. Возможно, этот кто‐то помогал ему с убийством Аарона Уэлсби. Ист Мейлер рассказывал о конфликте Аарона и какого‐то учителя гимназии. Она пыталась убедить себя, что не нужно делать поспешных выводов. Сейчас важно следовать за процессом. Но стоило ей закрыть глаза, как перед ней тут же разворачивалась картинка: она голая лежит в безупречно чистой спальне Фила. Только потом вместо себя она видела девочку-подростка, что лежит на той же кровати.
Она глубоко вдохнула, в нос ударил резкий запах выхлопных газов. Констебль Кук молчала. Она вообще ничего не говорила с того момента, как они вышли из кабинета мистера Новака. О чем она думала? Для Барнздейл не было сюрпризом, что ее коллега та еще сплетница. Получается, сегодня она сорвала куш. Так, стоп. Нужно концентрироваться на процессе. Против Фила выдвинули серьезное обвинение, он заслуживает справедливого разбирательства. Выбора нет – его нужно допросить.
Загорелся зеленый для пешеходов, машины остановились. Барнздейл быстро перешла дорогу, Кук следовала за ней. Они прошли мимо огромного магазина с дешевой одеждой, что находился в конце главной улицы, а затем свернули на узкую дорожку, что вела в сторону викторианских улиц. Тех, кто направлялся в паб “Верховье реки”, уже ожидал воскресный обед. Любители выпить заполонили террасы, собирались у экранов, чтобы посмотреть последний футбольный матч. Банрздейл лишь один раз была в этом пабе, когда между двумя группами местных болельщиков завязалась потасовка. Интерьер в морском стиле и уютный камин были изумительны. После того как она угомонила пьяных фанатов, она бегло глянула на меню. Тайская тематика ей понравилась, но она так больше туда и не заходила.
Когда они были у входа в паб, она заметила, как Кук помахала молодой парочке, которая заходила в пивную. Ей не показалось странным, что Кук могла быть завсегдатаем этого заведения. Кук всегда первая приглашала коллег выпить после работы, да и вообще она всегда была в центре всех мероприятий. А Барнздейл, для которой было непросто даже буднично о чем‐нибудь поговорить, редко принимала во всем этом участие.
– Мэм, – начала Кук, когда они шли по извилистой дороге через жилые улицы. Мне жаль, что такое случилось именно сегодня. – Кук помедлила и добавила: – В смысле, в ваш день рождения. Вам, должно быть, непросто…
– Не нужно меня жалеть, – сказала Барнздейл, ускоряя шаг. – Особенно когда у нас есть работа.
– Конечно, мэм.
Они повернули на Стантроп-стрит. Увидев грузовик компании “ФДБД”, припаркованный у дома Фила, она с трудом сдержала вздох. И вспомнила, что его грузовик угнали в день похищения.
– Как член спортивного отдела Фил Дурли тесно работал с Аароном Уэлсби. За неделю до убийства Дурли уволили за сексуальные отношения с шестиклассницей. Ист Мейлер рассказал нам, что между Уэлсби и учителем произошла драка. Наша задача – установить, есть ли тут связь.
Подойдя к дому Фила, она поняла, что сказала это не только для Кук. Она тем самым пыталась успокоить себя. Почему рядом с ним она так легко потеряла бдительность?
Барнздейл шла впереди. К входной двери она подошла первая. Позвонила в звонок, почти сразу же позвонила во второй раз. Никто не ответил. Тогда она достала телефон и почувствовала, что в этот момент Кук взглянула на нее через плечо.
– Мэм, – неуверенно сказала она. – Может, будет проще, если позвоню я?
Барнздейл уставилась на его имя в телефоне.
– Думаю, так будет логичнее.
Она чеканила каждое слово, заставляя себя говорить медленнее. Встречаться с Филом у его дома было неразумной идеей. Эмоции просто мешали рассуждать здраво.
– Мы должны вернуться в участок, – продолжала она, понемногу успокаиваясь. – Можно позвонить оттуда. Думаю, вам нужно назначить ему время, чтобы он пришел в участок для допроса.
Она развернулась, чтобы уйти, но в конце дорожки, что пролегала через сад, резко остановилась. Прямо к ней шел Фил с каким‐то мужчиной. Она замерла.
– Мэм?
– Все в порядке, – ответила она, быстренько собравшись с силами и ступив на дорогу.
– О, Лесли! – поприветствовал ее Фил, подойдя ближе. – Не ожидал увидеть тебя так рано. Вы застали нас на месте преступления, мы только что пропустили по пинте в обед. Если бы я знал, что ты свободна сегодня, я бы тебя позвал с нами. Есть новости насчет моего грузовика?
Она не ответила. К счастью, Кук вышла вперед и поздоровалась со вторым мужчиной.
– Мистер Райт!
– Осторожнее, Джеймс. Тебя уже в полиции знают.
– Мы встречались в доме его бывшей жены, – объяснила Кук.
Райт поспешил удалиться. Сперва он порылся в карманах, пытаясь найти ключи от машины. Фары на его черном “рендж-ровере”, что был припаркован напротив грузовика, зажглись.
– Мне пора, – сказал он, похлопав Фила по спине, прежде чем поспешно перебежать через дорогу.
– Надеюсь, вы выпили лишь одну пинту, мистер Райт? – крикнула ему Кук, когда он открыл дверь машины.