Райт остановился, взглянул на Кук, а потом на просвет между облаков в небе.
– Неплохой денек! А знаете что? Думаю, я прогуляюсь вдоль реки, погреюсь на солнышке.
– Хорошая идея! – крикнула ему в ответ Кук, провожая Райта взглядом.
– Мы выпили лишь парочку пинт, – смеясь, сказал Фил.
Он мягко положил руку на талию Барнздейл. Она вздрогнула и отшагнула в сторону. Больше она никак не успела отреагировать, потому что Фил уже шел к входной двери, держа в руке ключ. Открыв дверь, он крикнул:
– Зайдете на чашечку кофе?
Барнздейл сделала пару шагов вперед, сказала:
– Фил, мы пришли поговорить как полицейские.
Она остановилась. Заглянула в проем двери и почувствовала, что внутри у нее что‐то оборвалось. В коридоре летали два золотых воздушных шарика в форме четверки и ноля.
Глава 65
На тропинке, что ведет к дому Себастьяна Чапмана, стоят три огромных мусорных бака. Мы по одному добираемся до ярко-желтой двери. Я заглядываю внутрь через стеклянную панель в двери и вижу, что почти весь коридор занимает детская коляска. В конце коридора я вижу две деревянные двери, каждая из которых ведет в квартиры. Не похоже на жилище убийцы, но Мадлен учила меня, что не нужно торопиться с выводами.
– В первую очередь нам нужно понять, тут он или нет, – говорю. – А уже потом мы посмотрим, будет ли он с нами разговаривать. Скажем ему, что просим его помочь найти Мадлен – и все. Мы же не хотим его спугнуть.
Квартира “Б” располагается на первом этаже, я собираюсь нажать на звонок, но Аннабель подходит ко мне и берет меня за руку.
– Дай‐ка лучше я, – говорит. – Женщина старше средних лет вряд ли полезет драться. В отличие от громилы ростом в шесть футов. Да еще и с разбитой губой.
Сэм позади меня хохочет.
– Старше средних лет? Громила ростом в шесть футов? Мы что, в “Сумеречной зоне”?
– Сэм, тихо ты, – говорит ему Аннабель.
– Осторожнее, – предостерегаю я. – Мы не знаем, что нас там ждет.
– Когда дело касается Мадлен, – говорит Аннабель, и ее широко распахнутые глаза напоминают мне ее дочь, – я сделаю все, что смогу.
Она нажимает на звонок.
– Ты же все равно стоишь позади меня, – добавляет она, бросая взгляд через плечо. – А еще сам Дедушка Время стоит у ворот.
– Да-да, я начеку! – отзывается Сэм.
Аннабель слышит, как дверь в коридоре открывается, и подается вперед.
– Ну, поехали, – говорит она.
Дверь открывает высокий блондин с аккуратным пробором. На нем свитшот и штаны от “Хьюго Босс”. На руках он держит ребенка месяцев шести.
– Я сразу вам откажу, – говорит он с улыбкой, но серьезным голосом. – Я сегодня сижу с ребенком, поэтому я не буду ничего подписывать, никаких благотворительностей или религии, хотя я уверен, вы делаете это ради благой цели…
Он уже собирается закрыть дверь.
– Мы не Свидетели Иеговы и не методисты. Мы вообще не из религиозных конфессий, – говорит ему Аннабель, придерживая дверь рукой. – И уж будьте уверены, ваши деньги нам не нужны. Мы ищем человека по имени Себастьян Чапман. Вы не знаете, где мы можем его найти?
– Вы уже его нашли, – отвечает он.
– А, поняла, прошу прощения, – говорит Аннабель, и тут я понимаю, что она предположила то же, что и я.
Мужчина перед нами совсем не похож на того, кого я представлял.
– Меня зовут Аннабель Уилсон. А у ворот прячется мой бывший муж Сэм Харди. Нам очень нужна ваша помощь.
– Боюсь, вы меня с кем‐то спутали. Желаю вам удачи…
Чапман снова пытается закрыть дверь.
– Нет, не спутали, – говорит Сэм, быстро приближаясь к нам. – Нашу дочь похитили, и сейчас этот похититель мертв.
Аннабель изумленно поднимает брови, глядя на Сэма.
– Я сама справлюсь, спасибо, – говорит она, пока озадаченный Чапман пытается‐таки закрыть дверь.
– Я должен отнести Ноя наверх, – говорит он, поднимая ребенка, с интересом изучающего ухо отца.
– Нет, пожалуйста, не уходите, – просит Аннабель, поддаваясь вперед. – Нашу дочь похитил человек по имени Билли Монро…
Судя по лицу Чапмана, он понял, о ком идет речь. Я напрягаюсь, а его рука медленно спадает с дверной ручки, прежде чем он покрепче обхватывает улыбающегося сына.
– Поэтому мы здесь… – мягко добавляет Аннабель.
Чапман шагает назад – в коридор.
– Моя девушка сейчас обедает с приятелями из нашей благотворительной группы.
– Обещаю, мы не отнимем у вас много времени, – говорю я, быстренько представляюсь. – Если мы хотим найти Мадлен живой, у нас не так много времени.
Чапман молча обдумывает услышанное.
– Вам лучше зайти, – наконец говорит он, пропуская нас внутрь.
Мы идем за ним, поднимаемся по узкой лестнице на небольшую площадку.
– Извините, что окна зашторены. Ной только что спал.
Мы проходим по коридору, который приводит нас в свежеотделанную гостиную, залитую светом полуденного солнца. Чапман опускает сына на разноцветный детский коврик, с которого тот тут же берет ярко-оранжевую обезьянку.
– Спокойный малый, – говорю я и окидываю взглядом комнату.
Игрушки, одеяла, на стенах висят фотографии: на них Чапман и его девушка с их сыном.
– Да, в этом нам повезло, – говорит он и предлагает нам что‐нибудь попить.
Мы отказываемся, и он продолжает:
– Он еще и по ночам хорошо спит. Мне на руку, я хоть по утрам на работу могу вставать.
– А где вы работаете? – спрашивает Аннабель.
– Я графический дизайнер в компании, занимающейся видеоиграми. Офис тут недалеко, в Уэтстоуне.
Чапман молчит, а потом добавляет:
– Но вы ведь не о работе моей пришли поговорить.
Аннабель качает головой. Она кратко обрисовывает ему ситуацию. Чапман внимательно слушает о похищении Мадлен и убийстве Монро.
– Билли был моим братом, – говорит он. – Мне было десять, когда мы виделись в последний раз. Он тогда уехал из дома нашей приемной семьи.
– Вы знаете, что с ним случилось? – спрашивает Аннабель.
– Он вернулся в детский дом, – рассказывает он и на секунду замолкает. – Даже в десять лет я понимал, насколько это шокирующее событие…
Чапман тихонько сжимает ручку сына. Мальчик булькающе смеется.
– Несчастное время… Он был моим братом, мы всегда были вместе. Единственный постоянный человек в моей жизни. Уверен, как и все младшие братья, я частенько ему надоедал, но когда он ушел… Мне было очень грустно.
Он смотрит на Аннабель и продолжает:
– У Билли было доброе сердце. В детстве мы чуть ли не каждый час проводили вместе. Он приглядывал за мной. А когда я вырос, я понял, что ему нужен кто‐то, кто будет о нем заботиться.
– Он нашел такого человека? – спрашивает она.
Чапман мотает головой.
– Мои родители не могли ему этого дать. У Билли были некоторые проблемы. Даже я тогда, маленький совсем, видел, что для решения каких‐то задач ему требовалось больше времени. Ему нужен был кто‐то, кто будет с ним терпеливым, кто не будет его торопить. Моим родителям терпения как раз‐таки не хватало. Особенно матери.
– Вашей приемной матери? – спрашиваю.
– Да. Она хотела, чтобы ее семья была идеальной. Куча детишек, оценками которых она могла бы гордиться. Билли нужно было больше, но уже с самого начала было понятно, что она не собирается давать ему то, что ему нужно. Билли никогда не был там счастлив.
– А вы?
Чапман пожимает плечами.
– Я был маленький. А они были для меня всем. Свою биологическую мать я не помню.
– А дедушку? – спрашивает Сэм.
– Не очень.
– Вы пытались как‐то поддерживать связь с Билли после того, как он уехал?
Чапман снова мотает головой.
– Я скучал по нему. Но мне было десять. Я не знал, куда он уехал.
– А когда вы выросли? – спрашиваю.
– Резко прозвучит, наверное, но я занялся своей жизнью. Когда я узнал об убийстве Аарона Уэлсби, я учился в университете. Мне было неловко видеть всю эту кампанию, которую развернули, чтобы арестовать Билли. Я читал о том, как проходит суд, но никому никогда не говорил, что это мой брат.
– Вы навещали его в тюрьме? – спрашивает Сэм.
– Нет. Ни разу. Билли уехал в детский дом, и с тех пор я ничего о нем не слышал. Я даже не знал, что он вышел из тюрьмы. Мне жаль, что его жизнь кончилась вот так, но для меня все это в прошлом.
Я откидываюсь на спинку стула. Как же мне найти связь между ними?
– Ваши приемные родители общались с ним? – спрашиваю.
– Ни разу с тех пор, как он уехал.
– Где они сейчас?
– Они погибли в аварии три года назад.
– Мне жаль…
– Не стоит. Не при мне точно, – говорит он. – В университете я стал отдаляться от них.
– Почему?
– Странно, что вы это спрашиваете. Эта парочка вернула своего сына социальным работникам, потому что он не подходил под их представления об идеальной семье. Думаю, это исчерпывающее объяснение.
– Вы по этой причине поменяли имя? – спрашивает Сэм.
– Его хрен выговоришь. Матери точно это не понравилось.
Малыш начинает хныкать, явно соскучившись по вниманию отца.
– Ной, это что за дела?
Чапман поднимает сына, усаживает его на колено. На лице ребенка расцветает беззубая улыбка.
– Вы можете нам рассказать что‐нибудь еще? – спрашивает Аннабель.
– Я бы хотел, но нечего. Билли умел угождать людям. Вечно пытался их рассмешить, хотел им нравиться. Это делало его уязвимым. Думаю, кто‐то мог до него добраться.
Чапман несет сына на руках, провожая нас до двери. Оказавшись за порогом, Сэм останавливается и говорит:
– Не хочу обидеть вас, но я должен спросить. Что вы делали прошлой ночью?
– Никто не обижается, – говорит Чапман. – Ной хоть и хорошо спит, но с ним все равно устаешь. Думаю, к девяти мы уже все лежали в постели.
Чапман возвращается в дом, а Аннабель и Сэм медленно идут к дороге. Их шаги тяжелые, медленные. Уверен, они думаю о том же, о чем думаю я. Себастьян Чапман не убивал Билли Монро. И не похищал Мадлен.