– До меня доходили слухи, что он был как‐то связан с Аароном Уэлсби. Думаешь, его вызовут в суд для дачи показаний?
– Говорят, Тэйлор признает себя виновным. Так что, наверное, нет.
В церкви звучит органная музыка, и преподобная Эден просит нас встать. Мы поворачиваемся к проходу, и я склоняю голову, когда в церковь заходят Дэни и констебль Кук, одетые в форму. Они возглавляют процессию людей, которые несут гроб детектива-сержанта Лесли Барнздейл.
Глава 88
Мать детектива Барнздейл Анна идет за гробом. На ней сшитый на заказ черный костюм, под маленькой шляпкой едва видно седые волосы. Вуаль частично скрывает ее лицо, но видно, что ее глаза неотрывно смотрят на гроб с дочерью. Рядом с ней идет Фил Дурли, который, как я знаю, очень поддерживал ее все эти три недели. В ночь убийства Барнздейл охранница склада вызвала Фила на место происшествия. Через офисное окно он увидел, как Тэйлор бежит по складу. Он вмешался, рискуя своей жизнью, чтобы остановить Тэйлора и не позволить ему убить кого‐либо еще. К огромному несчастью, Лесли Барнздейл пожертвовала собой, чтобы его спасти. Сейчас они подходят к первому ряду, миссис Барнздейл берет Фила под руку, и они садятся.
За ними заходит процессия полицейских. Первой идет заместитель комиссара дама Элизабет Джонс, рядом с ней – старший инспектор Бриджет Фримен. И уже за ними заходят коллеги Лесли Барнздейл и представители разных участков Лондона. Дэни и все остальные, кто несет гроб, осторожно ставят его перед алтарем, почтительно отходят в сторону. Я смотрю на Дэни, и она ловит мой взгляд, прежде чем сесть рядом с мужем. Сегодня все в полиции объединяются.
Преподобная Эден начинает молитву, а затем мы все вместе исполняем “Пребудь со мной”. Когда мы заканчиваем, старший офицер выходит к кафедре, чтобы отдать почести.
– Мы все знали детектива-сержанта Лесли Барнздейл как профессионала своего дела, который умеет подмечать все детали, обладает незаурядный умом и любовью к процессу.
Инспектор Фримен выдерживает небольшую паузу, когда ее коллеги начинают шептаться.
– Но еще она была настоящим героем.
Я смотрю на Дэни и вижу, как она смахивает слезу, когда Фримен пересказывает события, произошедшие на складе “ФД” три недели назад. В ту ночь она выполняла свой долг и, возможно, из преданности Дурли, действовала безо всяких раздумий. После этого ее храбрый поступок заставил многих в полиции Хадли и не только – в том числе и меня – пересмотреть свое мнение о детективе Барнздейл.
– Она отдала свою жизнь, чтобы защитить наше общество, – продолжает Фримен. – Лесли Барнздейл принесла великую жертву. Для меня было большой честью работать вместе с ней.
Она выходит из‐за кафедры, подходит к гробу и почтительно опускает голову, прежде чем вернуться на скамью. Дэни встает, и я вижу, как Фримен берет ее руку в белоснежной перчатке, а потом садится на ее место. Склонив голову, Дэни торжественно выходит вперед и встает за кафедру. Храбрая и красивая женщина, которая только что заносила гроб в церковь, вдруг становится очень хрупкой.
У меня сжимает грудь. На протяжении трех недель каждый день я думаю лишь о том, что пуля отрикошетила от конвейера склада, прежде чем попасть в руку Дэни. Я просыпаюсь по ночам от парализующего меня страха, потому что уверен, что последний выстрел убил Дэни, а не Барнздейл. Я сажусь, смотрю на нее – она мирно спит рядом со мной. И я понимаю, что ни за что и никогда не отпущу ее.
Дэни поворачивается к гробу, а потом снова смотрит на собравшихся. Протягивает руки к кафедре, но все еще молчит. Она подготовила речь, но я вижу, что она все еще собирается с мыслями.
– Последние три года детектив Барнздейл была моим руководителем.
Слышу дрожь в ее голосе. Она молчит, закрывает глаза, а потом все‐таки собирается с силами и продолжает:
– Все три года она слушала меня, заботилась обо мне, поддерживала…
Дэни делает глубокий вздох.
– А еще она упорно хотела докопаться до правды. Да, она всегда соблюдала протокол. И никогда не нарушала устав.
Дэни смотрит прямо на меня.
– Она никогда не шла наперекор правилам, но это не делало ее менее целеустремленной. Она была доброй.
Дэни на секунду останавливает речь и мягко улыбается Анне Барнздейл.
– После нападения на моего мужа я продолжительное время была в отпуске, а когда вернулась, детектив Барнздейл была первой, кто принял меня обратно и взял в свои ряды. Нет, без всех приветственных транспарантов и хлопушек. Она дала мне почувствовать, что я часть команды.
Дэни смотрит на своего мужа.
– Благодаря ей я снова почувствовала себя офицером полиции. И ни разу она не засомневалась в моих способностях. Если бы не детектив Лесли Барнздейл, я бы не стояла здесь сегодня перед вами. В прошлом году она поддержала мой переход в отдел управления по расследованию уголовных дел. Она всегда радовалась моим успехам, но подталкивала меня к большему.
Дэни выдерживает паузу, собираясь высказать последнюю мысль.
– Я жалею, что не узнала ее получше. Недавно мы договорились – впервые за все это время – провести время вместе. Просто коллеги, которые выбираются куда‐то после работы. Я знаю, что она этого очень хотела. Как и я.
Дэни подходит к гробу и теперь говорит Барнздейл:
– Я знала, что могу вам доверять. Мне будет очень этого не хватать. Я всегда буду работать честно, как вы меня и учили. И мне очень жаль, что мы не сможем вместе выпить. Но сегодня я подниму за вас бокал. Прощайте, мэм.
Глава 89
– Замечательная была девушка, – говорит мне Лукаш Новак.
Мы стоим на террасе ресторана Мейлера. Поскольку весь ресторан забит столичной полицией, я решил выйти на улицу.
– Вы хорошо ее знали? – спрашиваю.
– Я встречался с ней в день ее смерти, – говорит он и тянется к креветке по‐тайски. – У нее был один прекрасный талант.
Новак поднимает палец.
– Она умела слушать. Она послушала то, что я ей рассказал, а потом раскрыла сложное преступление, – говорит он, шагает поближе ко мне и продолжает уже тише: – Я же привел ее к школе и всем ужасам, которые там скрываются. Сейчас, разумеется, я об этом жалею.
– Не вините себя, мистер Новак, – говорю. – Доминик Тэйлор – вот кто виновник преступления. Все это случилось из‐за него.
Краем глаза я вижу, как Мадлен поднимается на террасу.
– Прошу прощения, – говорю я мистеру Новаку. – Босс меня ищет.
– Фух, еле сбежала, – говорит Мадлен, взяв меня под руку, и ведет к столику. – У меня от этих двоих крыша едет!
– Они же не со зла.
– Да, конечно, не со зла, – говорит Мадлен и впервые за все это время снимает солнечные очки.
Фиолетовый синяк под глазом почти прошел, но хорошо видно шрамы на носу, где у нее была операция.
– Мама приметила какой‐то дом в Комо. Она завтра едет туда, чтобы подписать документы.
– Сэм, должно быть, очень рад.
Мадлен улыбается.
– Она доводит его до белого каления. Но он сам ей разрешает. А я ему говорила, чтобы он давал ей отпор.
– Ему больше нравится жаловаться за ее спиной.
– О да, это его любимое хобби.
– Но здорово ведь, когда они общаются?
– Ну, должно же было из этого выйти хоть что‐то хорошее.
К нашему столику подходит официант и предлагает нам тарелку с устрицами. Мадлен поливает одну устрицу соусом табаско, а затем глотает ее. Я вежливо отказываюсь и беру себе крокет с креветкой.
– Ты даже не представляешь, чего ты себя лишаешь, – говорит Мадлен.
Я улыбаюсь.
– Ист достойно организовал поминки.
– Надеюсь, полиция выпьет у него все что есть, и он подавится своими деньгами.
– У вас двоих все в порядке?
Мадлен смеется.
– Однажды я его, может, и прощу. Но сначала выманю у него бесплатные ужины до конца жизни.
– Он должен был сказать тебе, что Монро выпустили на свободу.
– Разумеется, этот сукин сын должен был меня предупредить. Но, положа руку на сердце, скажу, что я не поступила бы иначе. Я точно знаю, что сказала бы ему: хватит вечно обо всем беспокоиться!
– Так почему он тебя не предупредил?
– Он собирался это сделать, когда мы пришли праздновать день рождения Сэма. Но потом случилась эта дурацкая перепалка из‐за интернета. Знаешь, что забавно? Сейчас о нем пишут даже больше, чем он мог себе представить.
– Да ладно, это пройдет. А что там Уилл?
– Они разошлись. Ист будет сам заниматься рестораном, а дом они продают. Только не вздумай говорить об этом моей матери. А то она еще захочет его купить.
– Разве не здорово, когда мама живет поблизости?
– Нет, – говорит Мадлен и берет бокал вина с подноса, который проносят мимо. – И вообще‐то это тебя она обожает. И ждала бы тебя в гости через день.
Мадлен делает глоток вина.
– Кажется, я не говорила этого, но я благодарна тебе за все, что ты сделал. Спасибо, что помогал им. И рисковал своей жизнью.
На мое плечо ложится чья‐то рука.
– Бен любит бросаться в омут с головой и подвергать свою жизнь опасности.
Я встаю, чтобы поздороваться с дамой Элизабет Джонс.
– Примите мои соболезнования, – говорю.
– Спасибо. Вы тогда сделали все возможное. Но когда речь идет о маньяке…
Она поворачивается к Мадлен.
– Рада, что вы идете на поправку.
Я уступаю место для дамы Элизабет и оставляю их поговорить наедине. Проходя по террасе, я вижу Дэни – она разговаривает с Шеннон Ланкастер. Я останавливаюсь, смотрю на реку. А потом чувствую, что кто‐то трогает меня за спину, и оборачиваюсь.
– Пошли домой? – тихо спрашивает Дэни.
Глава 90
– Мы с Дэни спускаемся по ступенькам с террасы и выходим на прибрежную тропинку, что ведет к мосту Сент-Марнем.
– Тэйлор наткнулся на дом Шеннон Ланкастер после разговора с ее свекровью?
Дэни кивает.
– Он узнал, что ночью она будет одна. И спланировал нападение.
– И это после всего, что он сделал с ней в прошлом?