Где и как наносить этот последний удар – вот какой вопрос беспокоил теперь высокие союзные штабы. Вопреки распространенным мифам о едином фронте англичан и американцев, единства здесь и близко не было, каждый тянул одеяло на себя. Английский фельдмаршал Монтгомери требовал, чтобы ему разрешили наступать через Голландию, а американский генерал Паттон, в противовес ему, утверждал, что путь в сердце Германии лежит через Лотарингию и линию Зигфрида. Такая позиция обеих сторон объяснялась тем, что в первом случае вся слава за успех «решающей» операции и победу над Германией досталась бы англичанам, и наоборот. После долгих споров на совещании командования союзных армий в Брюсселе Эйзенхауэр согласился с доводами Монтгомери и санкционировал наступление по его плану. Он рассчитывал получить стратегический плацдарм на восточном берегу Рейна, пока еще наступление во Франции не остановилось. Таким образом, удар было решено наносить через Голландию.
Планирование операции, получившей кодовое наименование «Маркет Гарден», началось в конце августа. Ее основной целью стало создание предпосылок для быстрого форсирования Рейна и выхода союзных армий в Рурский бассейн. После нанесения первого удара должен был последовать прорыв американских войск на центральном участке фронта, через Ахен в направлении Кельна. В результате осуществления этих намерений крупные силы немецкой группы армий «Б» были бы отброшены к северному флангу позиций так называемого «Западного вала» в Голландии, а затем изолированы в Северной Германии. После этого дорога на Берлин для союзных армий была бы открыта.
При планировании вторжения на голландскую территорию союзники столкнулись с теми же трудностями, что и немцы до них, в 1940 году, а именно с наличием в этой стране большого количества водных препятствий – рек с их многочисленными притоками и искусственных каналов. Собственно, для «Маркет гарден» такими препятствиями становились: два канала севернее Эйндховена и полноводные реки Маас, Вааль и Нижний Рейн. Кроме того, район предстоящих боевых действий не отличался наличием большого числа шоссейных и проселочных дорог. Местность представляла собой расположенные ниже уровня моря плодородные поля, слишком влажные и мягкие, чтобы выдерживать тяжесть танков или даже бронемашин. Для срыва наступления немцам достаточно было заблокировать основное автомобильное шоссе на Арнем и несколько второстепенных дорог. В английских штабах верно заметили, что все эти препятствия значительно замедлят темпы будущего наступления, в особенности если немцы успеют взорвать мосты. В результате было решено активно задействовать воздушно-десантные войска.
Фельдмаршал Вальтер Модель
Воздушный десант должен был узкой «ковровой дорожкой» высадиться в юго-восточной части Голландии на участке Эйндховен – Арнем. Удаление мест высадки от линии фронта достигало 60–90 километров. Главной целью операции был намечен захват мостов через реки Домел, Аа, Маас, канал Вильгельмины, канал Маас – Вааль и далее к Нижнему Рейну. По захваченным переправам с имевшегося в районе Неерпельта плацдарма на северном берегу канала Маас – Шельда должны были устремиться к германской границе войска 30-го английского корпуса генерал-лейтенанта Брайана Хоррокса. 8-й и 12-й корпуса в это время должны были расширить прорыв в сторону флангов.
Операцию предполагалось начать 17 сентября. Ее должны были поддерживать все воздушные силы союзников в Европе, которые в тот момент достигали 12 182 самолетов, из которых 4294 были истребителями. При составлении плана противодействие вермахта в расчет не бралось. Предполагалось, что после тяжелого поражения во Франции немецкая армия деморализована и не сможет сопротивляться англо-американским войскам. Разведка союзников в начале сентября докладывала Эйзенхауэру: «Совершенно немыслимо продолжение организованного сопротивления под руководством немецкого командования до 1 декабря, возможно его прекращение и в более короткие сроки».
Существовали и более здравые оценки положения. Так, например, известен доклад одного из сотрудников штаба союзного командования, в котором утверждалось, что противник, несмотря на растянутость коммуникаций, дезорганизацию и потери в личном составе и технике, «все же оказался в состоянии поддерживать достаточно организованный фронт, чтобы полностью контролировать тактическую обстановку. Отход противника хотя и продолжается, но это не беспорядочное бегство и не массовое поражение. За последнее время новые многочисленные симптомы отчетливо показали, что, несмотря на огромные затруднения противника, он все еще способен вводить в бой новые соединения и перебрасывать войска с других фронтов… Все эти признаки явно говорят о неизменном решении нацистов продолжить войну любой ценой до последней капли крови». Но, увы, с таким выводом никто не посчитался, он просто утонул в общем ликовании и в эйфории, охватившей союзное командование.
Дивизия СС «Фрундсберг» накануне сражения за Арнем
Между тем немецкие войска в Голландии зализывали раны. Основной заботой штаба группы армий «Б» фельдмаршала Вальтера Моделя в начале осени 1944 года было формирование новых боеспособных дивизий из толп деморализованных солдат, только что вырвавшихся из-под ударов союзных армий во Франции. После нормандской катастрофы Модель издал специальный приказ, где признавал всю сложность ситуации, в которой оказались немецкие армии на Западе. Вместе с этим Модель заявил: «Мы проиграли битву, но я должен заверить вас: мы еще выиграем войну! Я не могу сказать вам больше сейчас, хотя я знаю вопросы, замершие у вас на губах. Что бы ни случилось, не теряйте веры в будущее Германии».[158] Свою задачу фельдмаршал видел в том, чтобы «выиграть время, которое необходимо фюреру для создания нового оружия и формирования новых войск». Приказ заканчивался словами: «Я взываю к вашей чести, солдаты!»[159]
Одним из центров реорганизации немецких войск стал район Арнема. Именно в этом месте происходило восстановление частей II танкового корпуса СС, которые всего неделю назад вернулись с фронта. Теперь Вальтер Модель задумал создать из этого корпуса резерв для группы армий «Б».
По своим названиям дивизии, входящие в этот корпус, являли собой грозную силу. Однако это были только названия. Что «Гогенштауфен», что «Фрундсберг» имели в своем составе по 6000–7000 человек. Правда, лишь половину от этого числа составлял боевой персонал, а остальные числились в административных и снабженческих службах.[160] Очень плохо обстояло дело и с боевой техникой: командир «Гогенштауфен» штандартенфюрер СС Вальтер Харцер докладывал о наличии только 20 танков «Пантера», да и то не все они были в боеготовом состоянии. Самой боеспособной частью 9-й танковой дивизии СС был 9-й разведывательный батальон СС, в котором было 400 человек и 31 бронемашина и бронетранспортер. В свою очередь, Хайнц Хармель из «Фрундсберг» в начале сентября практически не имел танков, а всю ударную мощь дивизии составлял 10-й разведывательный батальон СС, в котором на 4 сентября насчитывалось 3 бронемашины Sd.Kfz 231/232, 6 бронемашин Sd.Kfz 222/223, 17 бронетранспортеров Sd.Kfz 250 и 8 бронетранспортеров Sd.Kfz 251.
Все это ставило на повестку дня вопрос о переформировании обеих дивизий и доведения их до полной штатной численности. В то же время мероприятия, разработанные в Берлине для достижения этой цели, были, мягко говоря, не совсем ясны для командира корпуса, группенфюрера СС Вильгельма Биттриха. Директиву, переданную ему через штаб Моделя, Биттрих в сердцах назвал «сумасшедшим приказом от дураков из Берлина». По ней предполагалось все боеспособные части одной дивизии передать в состав другой дивизии, для пополнения последней. Остатки же первой дивизии предполагалось вывезти в Германию и расквартировать северо-восточнее Кобленца, для полной реорганизации и переформирования.
С приказом спорить не приходилось, и Биттрих смирился: 14 сентября он сообщил командирам своих дивизий о приказе вышестоящего командования, одновременно предложив Харцеру передать во «Фрундсберг» все что можно. Передача и отправка остатков «Гогенштауфен» в Германию должна начаться немедленно, подчеркнул Биттрих. Решение Биттриха о выводе на переформирование именно «Гогенштауфен» оставило не совсем приятный осадок у Хайнца Хармеля: «Биттрих обычно отдавал предпочтение “Гогенштауфен”, потому что раньше он был ее командиром, а Харцер был его начальником штаба… Всегда казалось, что “Гогенштауфен” получает более легкие задания».[161]
Видавший виды Вальтер Харцер воспринял приказ скептически. Он прекрасно понимал, что, расставшись с людьми и техникой, вряд ли уже их когда-либо увидит. В конце концов, он имел гораздо больше транспортных средств, чем Хармель, среди них были и практичные американские джипы, захваченные в боях в Нормандии. Почему он должен расстаться с ними? И Харцер, на свой страх и риск, решил игнорировать приказ. Выход он нашел довольно постой, объявив большую часть из своих гусеничных и колесных средств небоеспособными, и, следовательно, начал готовить отправку данной техники в Германию, «для восстановления», как выведенную из строя.
Тем не менее кое-чем ему все же пришлось поделиться. В дивизию СС «Фрундсберг» были переданы два панцер-гренадерских батальона – 2-й батальон 19-го полка СС гауптштурмфюрера СС доктора Карла Зеглера и «батальон Ойлинга», гауптштурмфюрера СС Карл-Хайнца Ойлинга, сформированный из запасных частей «Гогенштауфен», а также три батареи 9-го артиллерийского полка СС, включая одну вооруженную 105-мм гаубицами. Карл Зеглер ранее был командиром 12-й роты 19-го полка СС, а Карл-Хайнц Ойлинг был откомандирован во «Фрундсберг» из штаба II танкового корпуса СС.
Арнемский мост
Появление дополнительных батальонов позволило Хармелю довести силу 21-го и 22-го полков СС до двух батальонов в каждом. Позднее «батальон Ойлинга» стал 1-м батальоном 22-го полка СС. Теперь, на бумаге, каждый батальон состоял из трех рот – двух стрелковых и роты тяжелого оружия. Правда, численность батальонов была лишь 20–25 % от штатной нормы, а в том же «батальоне» Ойлинга числилось не более 100 человек.