18. Там же, стр. 455—456. Полковник Семенов действительно провел в 1914—1915 гг. большую резидентурную работу: завербовал нескольких офицеров румынской армии, в том числе капитана генерального штаба, приобрел информатора в Бухарестском арсенале, сформировал с помощью инженера-чеха агентурную сеть из служащих железных дорог и транспортных компаний.
19. Там же, стр. 456, 458. Салих-Гурджи создал первое в Турции частное телеграфное агентство в 1909 году. Был членом партии «Единение и прогресс». В сентябре 1914 года арестован за распространение новостей о ходе войны от английских и французских агентств. «Оттоманское телеграфное агентство» было национализировано. Салих-Гурджи, выйдя из тюрьмы, уехал из Турции и поселился в Женеве.
20. Там же, стр. 457—458.
21. М.Н.Алексеев. Военная разведка России. Кн. III, ч.1. Первая мировая война. – М., 2001. Стр. 150. Автор ссылается на документы РГВИА, изученные А. Королевым (Заграничная агентурная деятельность полевых штабов русской армии 1915—1917 гг. На правах рукописи. – М., 1953).
22. «Русские ведомости», 08.05.1915.
23. Международные отношения в эпоху империализма. Т.VII, ч.1. – М., Л., 1935. Стр. 516—517.
24. Там же, стр. 263.
25. П.А.Игнатьев. Моя миссия в Париже. – М., 1999. Стр. 29—30.
26. Архив внешней политики России, фонд «Секретный архив», д. 539. Цитируется по книге: В.Н.Виноградов. Румыния в Первой мировой войне. – М., 1969. Стр.66.
27. ГА РФ, ф.1001, оп.1, д.213, л.79.
28. Международные отношения в эпоху империализма. Т.X. – М., Л., 1938. Стр. 233—234.
29. М. Янчевецкий. Интервью в «Газете», 03.04.2003.
30. А.И.Деникин. Очерки Русской Смуты. Том I. – Париж, 1921. Стр. 170.
31. ГА РФ, ф.1001, оп.1, д.213, л.9.
32. Там же, л.21—22. Янчевецкий ссылается на разговоры с русскими ранеными, в том числе с офицерами, недовольными командованием («мы потеряли половину состава напрасно» в лобовых атаках на хорошо укрепленные позиции) и боеготовностью румынских частей. В конце сообщения приписка: «Я счел своим долгом изложить вышеприведенную беседу, считая необходимыми правдивое освещение положения».
33. А.И.Деникин. Очерки Русской Смуты. Том I. Стр. 44. За 1915—1916 годы Николай II сменил трех председателей Совета министров, пять министров внутренних дел, трех министров земледелия, двух военных министров, двух министров юстиции.
34. ГА РФ, ф.1001, оп.1, д.213, л.26, 34—35.
35. Там же, л. 46.
36. П.Н.Врангель. Воспоминания. – М., 1992. Стр. 25—26; А.И.Деникин. Очерки Русской Смуты. Том I. Стр. 60.
37. ГА РФ, ф.1001, оп.1, д.213, л.70, 72, 78.
Глава 6. Белое пятно
Революция, свобода, республика – как многообещающе звучали эти слова весной 1917 года!
Великий князь Михаил Александрович, в чью пользу Николай II отрекся от престола, объявил, что примет монарший сан только демократическим путем. «Прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему, впредь до того, как созванное на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа». «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни, – декларировал Святейший синод Русской православной церкви. – Ради счастья Родины оставьте всякие распри и несогласия, доверьтесь Временному правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы».
О жертвах волнений – убитых полицейских, флотских и пехотных офицерах – как-то позабыли. Генерал Лавр Корнилов, командовавший Петроградским военным округом, лично вручил Георгиевский крест «первому солдату революции» – фельдфебелю учебной команды, с мятежа которой начался бунт в столичном гарнизоне.
«Все в России, после железных рамок старого монархического строя, желали нашему многострадальному народу дать возможность такого расцвета, который принесет и обеспеченность, и счастье, и право каждому жить свободно, как хочет», – признавал эйфорию времени Василий Янчевецкий [1]. Правительство, поддержанное исполкомом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, объявило политическую амнистию, расширило местное самоуправление, приступило к судебной реформе. «Да здравствует армия Свободной России!», «Война до полной победы!» – под такими транспарантами проходили митинги в воинских частях.
Воодушевление вскоре сошло на «нет». На фронтах демократические завоевания революции не казались насущными, кроме одного – свободы не подчиняться. Множились солдатские комитеты, решавшие, выполнять приказы или нет. Июньское наступление на Юго-Западном фронте, тяжесть которого легла на ударные батальоны, выдохлось за две недели. Одни полки отказывались идти в атаку, другие просто уходили с позиций, третьи отступали под нажимом меньших сил противника. То же происходило на Северном и Западном фронтах – из окопов поднялась половина дивизий. Лишь на Румынском фронте наступление развивалось успешно, но приказом из Петрограда вдруг было приостановлено.
«Разложение наших войск, находящихся в Румынии, коснулось несколько меньше, чем на остальных участках, – заметил генерал Врангель, побывавший в штабе фронта в начале сентября 1917 года. – Однако и здесь, в Яссах, солдаты ходили толпами, неряшливо одетые, не отдавали чести и курили на улице. Румынская армия, наоборот, отдохнувшая и реорганизованная под руководством французского генерального штаба, поражала своей выправкой и внешней дисциплиной». Та самая армия, которая зимой казалась Янчевецкому стоящей на грани анархии. Теперь распадалась огромная армия Российского государства.
Миллионы людей в шинелях на пяти фронтах, от Балтийского до Каспийского моря, уже не понимали смысла войны. Чувством долга руководствовались совсем немногие. Временное правительство, трижды сменившееся, почти не влияло на народные настроения, несмотря на присутствие министров-социалистов. И война породила новую революцию.
Большевики, твердившие о справедливом мире и пролетарской республике, сумели взять под свой контроль Петросовет, нашли поддержку в столичном гарнизоне и в ночь на 25 октября устроили переворот. Временное рабоче-крестьянское правительство во главе с Лениным (временное, поскольку подтвердило выборы в Учредительное собрание) предложило всем воюющим народам и их правительствам немедленно начать переговоры о мире и аннулировало секретные соглашения России с союзниками. Вместе с декретами о мире и о земле появились постановления о создании в армии революционных комитетов и отмене смертной казни за тяжкие воинские преступления.
Действующая армия перестала быть действующей. В штабных сводках сведений о настроениях частей на Румынском фронте отмечалось: дисциплина катастрофически падает из-за большевистской агитации и событий в России; боеспособность сохраняют считанные подразделения; неисполнение приказов, даже боевых, стало обычным делом, братание с противником принимает широкие размеры. Комитеты, особенно ротные, теряют авторитет, если выступают против желания масс. Враждебное отношение к офицерам доходит до их арестов и избиений. Многочисленны случаи погромов солдатами румынских имений [2].
14 ноября Германия сообщила о согласии начать переговоры с правительством Ленина. «На фронте нечего было больше делать, – вспоминал служивший в Румынии пехотный капитан Дмитрий. Бологовский. – „Братские армии“ протягивали друг другу руки через головы правительств. Для наглядного обозначения этого радостного события в поэтической долине Сирета был построен огромный круглый стол… Австрийцы, немцы и русские пили чай, ром, коньяк, читали „Окопную правду“ и „Солдатскую газету“. За этим же столом совершались коммерческие сделки: продавали пушки, пулеметы, лошадей, хлеб. Сначала цены были довольно высокие: за 6-ти орудийную батарею немцы платили 2500—3000 рублей, за пулемет – 100 рублей, но потом цены быстро сбились до 25 рублей за орудие и 10 рублей за пулемет. Этот оригинальный способ пополнения немецкого вооружения нравился и нашим, и немцам, хотя и по разным причинам…».
В середине ноября в Яссах, по словам Бологовского, пять человек создали тайную организацию для борьбы с большевизмом: военный атташе полковник Борис Палицын, капитан Сахаров из штаба фронта, подпоручик Ступин – переводчик при американской миссии, служащий Земгора Поздняков и Василий Янчевецкий. «Сухой, нервный, с горящими глазами и беспокойными манерами сангвиника, с пламенной речью, он представлял собой неисчерпаемый источник энергии, поддерживавшей членов инициативной группы в минуты начальных неудач… В начале дело пошло неудачно. [Командующий Румынским фронтом] генерал Щербачев не верил в успех организации, румыны запрещали всякое русское формирование, союзники не обращали внимания… Никто [к нам] не шел. Так продолжалось до появления полковника Михаила Гордеевича Дроздовского». В ночь на 5 декабря Щербачев поручил верным русским подразделениям занять штабы всех армий фронта, румыны же начали разоружать те части, в которых сильно было влияние большевиков. «12 декабря Дроздовский вступил в организацию и сразу твердой рукой взял вожжи. Были нажаты все пружины, организация стала легальной и получила название 1-ой бригады русских добровольцев» [3].
В тот же день, 12 декабря 1917 года вышел первый номер газеты «Республиканец». Издатель – В. Г. Янчевецкий, редактор – Н.В.Карабанов. «Мы переживаем трудное, тяжелое время, – говорилось в передовице. – Это уже не революция, которая делает переворот и затем создает новые, лучшие условия жизни. Это началось смутное время полной разрухи… И чем больше повсюду беспорядков, грабежей, погромов, столкновений одной части населения с другой, тем более все сознают, что нельзя больше ждать спасения из Петрограда. Нужно самим браться за дело… Теперь нужны сильные духом, твердые люди на местах, которые не боясь трудностей, даже опасностей будут работатать над установлением связей между разными национальными организациями и партиями для совместного подавления разрухи, для созыва независимого Учредительного собрания, которое выработает основные законы нового, республиканского строя».