Я медленно шел к своей небольшой каюте со смешанными чувством облегчения по поводу дня прошедшего и беспокойства о ближайшем будущем. Завершая день, я выпил маленькую рюмочку виски и задал себе вопрос, следует ли дать одну последнюю инструкцию офицеру-ЗамБУ на ФКП: «Если непрошенные гости постучат, потопите их не колеблясь».
Глава 8Колокола ада
Еще несколько тысяч миль назад мы установили: если правда является первой жертвой войны, то второй, определенно, стала вежливость. Теперь, после первого дня боевых действий я знаю третью. Сон. Сон стал такой же редкостью, как вежливость и правда. Я заменял его в значительной степени адреналином. Второго мая (в первую ночь моего второго пятидесятилетия), заснув после полуночи, я был разбужен примерно через час, в 03.20, сообщением: «Предполагаем аргентинский «Треккер» (самолет-разведчик) к северу от нас. Послан «Харриер» для разведки».
Я поднялся и пошел на ФКП. Задав несколько вопросов, возвратился в постель, встревоженный осторожным продвижением аргентинского надводного флота. Предстояло определить наши действия в этой обстановке. Заснуть уже было практически невозможно. Через час меня вызвали снова. Один из наших разведчиков «Харри-еров» сообщил о нескольких надводных контактах на его радаре к северо-западу от нас на удалении двести миль. Мои ноги стали на палубу еще до того, как окончился доклад.
Пока я быстро шел по короткому коридору на ФКП, становилось ясно, с чем мы снова столкнулись. Контакты были примерно там, где мы и предполагали – северо-западнее от ударной группы и к северу от островов. Несомненно, это была аргентинская авианосная ударная группа: 20000-тонный «Вентисинко де Майо», гордость флота адмирала Анайи, с корабельным охранением, возможно, в составе пяти кораблей. Два из них могли быть эсминцами УРО проекта 42 «Сантиссима Тринидад» и «Геркулес» – корабли, однотипные «Ковентри», «Глазго» и «Шеффилду».
Как только я прибыл на ФКП, мое предположение подтвердилось. Пилот «Харриера» доложил, что он был «подсвечен» радаром типа 909 системы управления ЗРК «Си Дарт». Это мог быть один из аргентинских эсминцев проекта 42. Короткое обсуждение с моим штабом позволило оценить ситуацию и прийти к выводу, что они собираются нанести по нам удар палубной авиацией с авианосца. Авианосец мог нести десять A-4Q «Скайхоков», каждый с тремя пятисотфунтовыми бомбами, поэтому на рассвете (для нас 11.00 по Гринвичу) мы могли ожидать стремительной атаки на «Гермес» и «Инвинсибл» с использованием тридцати бомб. Авианосец мог также нести «Супер Этандары» с «Экзосет», и это добавляло нам проблем.
И вот среди той довольно мрачной ночи почти у границы британской всеобщей исключительной зоны мы приготовились к проведению первой, детально спланированной операции войны: Королевские ВМС против ВМС и ВВС Аргентины. Это было самое последнее, чего мне хотелось в это время. Я совершенно не желал «линейного сражения». Современная тактика требует боевых порядков, которые выглядят, на первый взгляд, полностью бессистемными и далекими от «детально спланированного расположения сил». Командующий, который так поступает, слишком уязвим для противника.
Я предпочел сформулировать окончательные распоряжения через два часа после совещания штаба, в 07.00, когда возвратятся группы «Глэморгана» и «Бриллианта». К этому моменту мы должны были многое обдумать, поскольку «Вентисинко де Майо» был только половиной нашей проблемы. Другой половиной был находящийся в двухстах милях к юго-западу от меня и к югу от островов «Генерал Бельграно» со своими двумя эсминцами охранения. В дополнение ко всему этому в зоне находилось еще три аргентинских фрегата и их единственный танкер.
Контр-адмирал Голтер Аллара, командующий аргентинской группировкой на море, был на авианосце. Их действия представлялись мне классическим двойным охватом нашей ударной группы. В худшем случае «Бельграно» и его корабли охранения могли бы, сблизившись в темноте, атаковать нас ракетами «Экзосет» с одного направления, в то время как мы готовились отразить ракетно-бомбовой удар с другого. У нас были варианты действий, но немного. Можно было уклониться и уйти на юго-восток. Тогда их бомбардировщикам будет труднее нас отыскать. К тому же, возможно, мы выйдем за пределы их эффективного радиуса действия с учетом заправки топливом и бомбовой нагрузки. Но мы специально стремились втянуть их флот в боевые действия с атомными подводными лодками, и я не хотел быть выжатым из собственной ВИЗ, словно зернышко из апельсина. Это создало бы дополнительные сложности для Правил ведения боевых действий и едва ли соответствовало традициям Королевских ВМС. К тому же в любом случае я должен был действовать завтра ночью в прибрежной зоне. Нет, я этого не мог допустить. Равно как я не мог позволить себе оставаться там и ничего не делать. Я должен был действовать, и поскольку мы поддерживали контакт с группой «Бельграно», а с авианосной группой контакта не было, мои мысли начали сосредотачиваться на крейсере.
То самое фото из прошлой жизни «Бельграно»: крейсер ВМС США CL-46 «Феникс» в Перл-Харборе во время японской атаки
Сам по себе «Бельграно» не представлял для нас большой угрозы. С другой стороны, пустяком его тоже не назовешь. Крейсер водоизмещением 13500 тонн, более шестисот футов длиной имел пятнадцать шестидюймовых и восемь пятидюймовых пушек. В моем соединении пушек такого калибра не было. Он был построен в США в середине 1930-х годов как легкий крейсер «Феникс» класса «бруклин», в годы второй мировой войны воевал на Тихом океане, пережил японское нападение на Перл-Харбор в декабре 1941 года. В американском военно-морском архиве есть фотография его выхода своим ходом из гавани мимо искореженной «Аризоны». Через год он стал флагманским кораблем адмирала Томаса Кинкейда, военно-морского командующего генерала МакАртура. Сам МакАртур продолжительное время с его борта руководил Тихоокеанской кампанией. В течение многих месяцев «Феникс» участвовал в кампании, когда МакАртур и Кинкейд вытесняли японцев со всех южных островов. Аргентинские ВМС купили его в 1951 году и через пять лет, сразу же после свержения президента Перона, переименовали в «Генерал Бельграно».
Теперь он действовал против нас и в некотором смысле против Америки, которая полностью поддерживала Британию. В этой войне им командовал капитан 1 ранга Гектор Бонзо. Крейсер являлся историческим кораблем и о нем можно было рассказать тысячу легенд. Но боюсь, этот почтенный бронированный ветеран приближался к конечной точке своего похода. Я просто не мог игнорировать то, что его группа нанесет по нам удар крылатыми ракетами «Экзосет» – теми же ракетами, которыми мы шесть месяцев назад на «Глэморгане» так легко «уничтожили» американский ударный авианосец «Корал Си». И если он подойдет к опасному рубежу, где вопрос будет стоять «мы их или они нас», то мой выбор будет прост – «мы – их».
Теперь я и моя команда, собравшаяся высоко на острове «Гермеса» должны были в срочном порядке «оценить обстановку». Это довольно замысловатое военное словосочетание для обозначения «всестороннего обдумывания при неотложных обстоятельствах». Обе аргентинские группы надводных кораблей могли теперь быть менее чем в двухстах милях к северу и к югу от Фолклендских островов, вне ВИЗ. Самолеты первой и эсминцы УРО второй группы при хорошей погоде могли очень скоро выйти на ударные позиции. Длинные южные ночи предоставили им пятнадцать часов темноты. До рассвета оставалось еще шесть часов, в течение которых «Бельграно» или «Вентисинко де Майо», или оба могли достаточно спокойно маневрировать на дистанции, необходимой для решительного боя. Это давало им все тактические преимущества. Мы полагали, что могли сбить пять или шесть атакующих «Скайхоков», но будет очень скверно, если шестнадцать «Экзосет» почти одновременно с ними подойдут с юго-востока. К тому же мы очень хотели знать больше об аргентинских военных кораблях, находящихся в прибрежных водах вокруг Восточного Фолкленда и выжидающих подходящего момента, чтобы присоединиться к атакам.
Было достаточно ясно (разве что нам сильно повезет), что мы окажемся под ударами с двух направлений, разным оружием, что потребует различных ответных действий, и все это произойдет на рассвете, когда мы будем четко вырисовываться в свете утренней зари. По меньшей мере это будет двойной удар – простой двойной охват с юго-запада и северо-запада. Авианосец «Корал Си», имеющий гораздо большую мощь, не справился с несоизмеримо меньшей угрозой.
Был всего лишь один выход. Я должен срочно вырвать один «коготь» у охватывающих нас клещей. Им не мог быть авианосец, потому что наши атомные субмарины «Спартан» и «Сплендид» все еще не нащупали его. Поэтому нашей целью должен был стать «Бельграно» и его эсминцы. Должен сказать: если бы «Спартан» до этого времени поддерживал контакт с «Вентисинко де Майо» я самым настоятельным образом рекомендовал бы главнокомандующему атаковать этой ночью обе цели. Но так сложились обстоятельства, что из двух рук у меня была только левая и лучшее, что я мог сделать, это использовать ее как можно эффективнее.
Ситуация на юго-западе была довольно ясной. «Конкеррор» под командованием капитана 2 ранга Кристофера Рефорд-Брауна всю ночь следил за «Бельграно». В пятницу под вечер он случайно обнаружил его танкер и оставался рядом до тех пор, пока «Бельграно» возвратился для дозаправки. Кристоферу было тридцать шесть лет, он бывший воспитанник школы Рагби[56], женат, имел троих детей. Ранее он служил моим офицером на «Уорспайте». Я знал его достаточно хорошо и в некоторой степени гордился тем, что в одном или двух незначительных эпизодах в течение нашей совместной службы повлиял на его карьеру. По манере поведения он был довольно застенчив и очень сдержан, даже при докладе важной информации. Но он был очень надежен в управлении ситуацией, оценивая ее каждый раз осмысленно и правильно. Отмечая его очевидный ум и довольно забавную манеру поведения, я всегда был уверен в том, что если дело дойдет до сражения, он будет холодно-расчетливым, несмотря на то что принял командование «Конкеррором» только несколько недел