ь назад.
Генерал Бельграно» в Ушуайе, 31 января 1982 года
Этой ночью, пока мы совещались на «Гермесе», он пришел точно к такому же заключению, что и мы. Учитывая наше существенно различное восприятие обстановки, это может показаться поразительным. Но имейте в виду: у нас было одинаковое представление о том, как все должно происходить; мы прошли одну и ту же школу и руководствовались одной доктриной. Поэтому вряд ли удивительно, что капитан 2 ранга Рефорд-Браун в точности следовал образу мыслей своего старого босса. Я могу быть экс-подводником, но по духу я остаюсь членом того странного братства, которое сражается под водой. Уже проделав огромную работу по обнаружению и слежению за «Бельграно», Кристофер сам полагал, что будет большой ошибкой ничего не предпринимать. Поэтому он надеялся на сигнал, изменяющий его Правила ведения боевых действий и дающий ему разрешение атаковать противника вне зоны войны, но внутри общей зоны предупреждения, объявленной еще в апреле, где ему разрешалось атаковать любой аргентинский военный корабль, а следовательно, разрешалось потопить и «Генерала Бельграно», и его эсминцы с ракетами «Экзосет».
Ему нужно было продумать варианты применения торпед. У них они были двух типов: Мk. 8** – старая модель времен второй мировой войны с хорошей точностью и очень надежная при стрельбе на малые дистанции. К тому же она имела достаточно мощную боевую часть для того, чтобы пробить корпус аргентинского крейсера и нанести ему серьезные повреждения. Эта очень простая торпеда идет по заранее установленному курсу, на заранее установленной глубине, не имея ни «глаз», ни «ушей». Фактически она безнадежно глупа и следует прямо до тех пор, пока не встретит препятствие или пока не кончится топливо. Она ничуть не умней и не хитрей большого самоходного куска тротила, который идет со скоростью порядка сорока узлов в направлении, куда вы его выстрелили. Это так называемое «залповое оружие», поскольку мы обычно стреляем по крайней мере двумя, а возможно, и шестью торпедами одновременно по одной цели. Залповая стрельба осуществляется потому, что даже при самом тщательном прицеливании и хорошо подготовленных исходных данных возможны различные ошибки, которые портят «решение задачи торпедной атаки». Такие ошибки могут возникнуть из-за не совсем точного определение курса и скорости цели; кроме того, цель может изменять курс или скорость уже после залпа, да и торпеды сами по себе идут по курсу не очень точно. Стрельбу залпом применяют также и для того, чтобы попасть в цель более чем одной торпедой, особенно если стремятся потопить большой военный корабль. Подводники не склонны возвращаться для повторной атаки хорошо вооруженного и теперь настороженного противника. Вторым типом была управляемая по проводам торпеда «Тайгерфиш», дальнобойное оружие «одного выстрела», способное наводиться на цель на всем пути от субмарины до цели. Однако она к тому времени стала вызывать сомнения в своей надежности. Для применения Мk. 8** Кристоферу необходимо было подобраться к цели вплотную, на расстояние менее одной мили. Если бы эсминцы были начеку, с готовыми к применению глубинными бомбами, то он был бы вынужден использовать «Тайгерфиш» с большего удаления. Хитрость состояла в том, чтобы оставаться необнаруженным, чему я учил многих своих «перишеров».
На «Гермесе» мое собственное видение ситуации было более простым: относительно тяжелая броневая обшивка крейсера обуславливала использование двух видов оружия для вывода его из строя – тысячефунтовых бомб, которые почти невозможно было доставить, или торпед Кристофера. Решение было очевидным. Однако мы должны были решить дополнительную проблему – проблему банки Бурдвуда. Это большая, довольно мелководная область океана, подходящая к краю Южноамериканского континентального шельфа. Она тянется более чем на двести миль с востока на запад, проходя в ста милях к югу от Восточного Фолкленда, где ее ширина с севера на юг составляет около шестидесяти миль. Далее на юг глубина Атлантики составляет более двух миль, но вокруг Фолклендских островов и у берегов континента морское дно поднимается к континентальному шельфу на глубину порядка трехсот футов. На банке глубина океана составляет порядка ста пятидесяти футов. Это мелководье достаточно точно нанесено на карту, но оно может быть смертельным для находящейся в подводном положении субмарины, которая стремится не отстать от крейсера, идущего по мелководью со скоростью более двадцати пяти узлов. Подводной лодке для обеспечения такой скорости необходимо идти на глубине минимум двести футов, чтобы избежать выхода на поверхность явного следа «движущейся рыбы». На глубине сто футов, где им предстояло пересекать мелководье, они оставляли бы за собой явный след.
Есть еще одна дополнительная проблема, связанная со слежением за противником: на высокой скорости вы ничего не слышите и не видите, поскольку гидролокатор задавлен шумом воды, обтекающей корпус субмарины. Это вынуждает вас уменьшить ход для прослушивания горизонта или достаточно часто подвсплывать на перископную глубину, чтобы убедиться, что ваша добыча не изменила курс. Это своего рода «игра в бабушку»[57] со смертельным исходом, если вас поймают. Дополнительной проблемой здесь является время: в момент, когда вы подходите к поверхности и ваш перископ появляется из воды подобно большой метле, вы сразу же становитесь видимым для радара противника и сигнальщиков, глаза которых натренированы в обнаружении перископов. Поэтому ваш перископ должен быть поднят в течение минимально возможно времени для быстрого осмотра горизонта и получения нужной информации за считанные секунды. Человек, который наблюдает в перископ, должен обладать фотографической памятью и использовать все те навыки, которые он получил на курсах «Перишер». Каждый раз, когда субмарина выполняет этот сжатый по времени маневр, она теряет драгоценные скорость и дистанцию. Поэтому для подводника, вынужденного останавливаться, правилом номер один для успешного слежения является обеспечение преимущества над противником в скорости на тридцать процентов. В условиях спокойного моря «Бельграно» без особого напряжения мог оставить позади находящегося в подводном положении «Конкеррора». И я боялся, что в гонке через банку аргентинец будет явным фаворитом.
Если бы командиры трёх аргентинских кораблей были умны, то они разделились бы и встретились позже, ближе к Фолклендским островам. В этом случае у нас было бы мало шансов точно определить их местонахождение. Самой благоприятной для всех троих была бы возможность сделать стремительный бросок через банку в ВИЗ, зная о том, что для субмарины будет почти невозможным следить за ними на мелководье. (Вспомните, когда мы на «Глэморгане» поймали ударный авианосец «Корал Си»: мы достигли этого благодаря быстрому ночному переходу из-за пределов его «зоны войны»).
Мое заключение: я не могу позволить этому крейсеру оставаться даже там, где он находится, невзирая на то, куда и с какой скоростью он идет в настоящий момент. Он должен быть уничтожен независимо от того, находится он внутри ВИЗ или нет.
В эти предрассветные часы «Генерал Бельграно» и его эскорт следуют в восточном направлении со скоростью порядка тринадцати узлов, что не так уж и много. Хотя эта скорость дала бы ему преимущество в милю перед двенадцатиметровой яхтой при любом бейдевинде[58] в парусной гонке на Кубок Америки. Он находится примерно в двадцати или тридцати милях вне ВИЗ, двигаясь по ее периметру в нашем направлении. Даже при этой невысокой скорости хода «Генерал Бельграно» и его эскорт могли бы через пятнадцать часов внезапно появиться прямо за нами на дальности порядка пятидесяти миль. И в соответствии с моими действующими ПВБД я с этим не могу ничего поделать. Как говорят в Нью-Йорке, «спасибо, не стоит».
Однако в глубине души я верил, что крейсер будет медленно продвигаться вдоль противоположной от островов стороны банки и затем, когда получит информацию о готовности авианосца начать воздушный удар, повернет на северо-восток, прямо на нас. Эсминцы охранения нанесут по нам удар ракетами «Экзосет», как только мы окажемся в пределах дальности их стрельбы. Мне крайне необходимо, чтобы «Конкеррор» потопил его еще до того момента, когда он свернет со своего настоящего курса. Если же мы будем ждать входа «Бельграно» в зону, мы можем его быстро потерять.
Пока все мы сидели на ФКП «Гермеса», я должен был придумать способ изменения Правил ведения боевых действий в кратчайший срок, чтобы позволить Кристоферу Рефорд-Брауну атаковать группу «Бельграно». Это было непросто, потому что соответствующие процедуры проходили довольно медленно. Теоретически я мог даже не знать, что «Бельграно» уже изменил курс и через пять часов перед рассветом он может быть в позиции для атаки. Формально в таких условиях любой командующий для изменения ПВБД должен был поступить таким образом: сесть и подготовить письменный сигнал, который выглядел бы примерно так: «Докладываю тактическую и стратегическую обстановку. Я желаю произвести то-то и то-то, столкнулся с тем-то и тем-то. Поэтому нуждаюсь в изменении моих Правил ведения боевых действий, а именно: разрешить атаковать «Бельграно» еще до того, как он войдет в исключительную зону. И это необходимо сделать как можно раньше, например, сейчас». А предпочтительнее час назад. Вообще-то три часа назад, к тому времени, когда вы это получите, и восемнадцать часов назад, к тому времени, когда «Конкеррор» получит ваш ответ.
Все требует времени: время для тщательного и вразумительного написания сигнала; время на шифрование, чтобы сигнал не прочитал посторонний; время на прохождение зашифрованного сигнала через спутник в Нортвуд. И в это тихое воскресное утро сигнал будет прочитан дежурным офицером в западных пригородах Лондона. После чего он доложит начальнику штаба, который доведет это до главнокомандующего; тот будет звонить в Министерство, затем последует доклад начальнику штаба обороны адмиралу флота сэру Теренсу Люину. Когда они все прочтут и поймут сигнал и всем станет понятно, почему Вудворд хочет провести такие значительные изменения в плане операции, только тогда сэр Теренс доставит его в Военный кабинет для окончательного одобрения госпожой Тэтчер и только тогда может начаться процесс подготовки ответа, который может занять еще столько же времени. И при всем этом ответ мог быть совсем не такой, как я хотел и какой был необходим. Реализация такой процедуры была, по-моему, в значительной степени безнадежной, поскольку она не могла занять меньше пяти-шести часов, в течение которых (если я вопиюще не нарушу мои ПВБД) мы все можем купаться в Южной Атлантике, замерзая и задаваясь вопросом, откуда взялись эти чертовы шестнадцать «Экзосет».