Даже тогда, когда мы совещались на ФКП «Гермеса», у меня все еще не было окончательного решения моего главнокомандующего на высадку, или операцию «Саттон», как ее назвали. Мы, конечно, знали, что есть еще политические силы, убеждающие британское правительство немного подождать для достижения дипломатического решения, которое с этого конца света выглядело довольно безнадежным. Однако в лице Маргарет Тэтчер Британия имела премьер-министра, которая не намерена позволять второстепенным обстоятельствам становиться определяющими. Она знала, что ее поддерживает высшее командование. Она знала, что ее поддерживает палата общин и палата лордов. Но главное она знала, что ее поддерживают британцы, тысячами направлявшие мешки писем на оперативное соединение с пожеланиями успеха. Каждое такое письмо значило для нас очень много.
Маргарет Тэтчер также понимала напряженность нашего графика и то, что Королевские ВМС в Южной Атлантике в условиях зимы будут небоеспособными. Она ясно понимала, что 25 мая – крайний срок нашей высадки, и что каждый день промедления был в пользу генерала Гальтиери. Теперь она также знала самый ранний срок нашей готовности. Сейчас она стояла перед необходимостью принятия окончательного исторически важного решения – разрешить нам высадку и создание плацдарма на берегу. Что бы ни говорили о неизбежности выхода оперативного соединения в море в апреле и что бы она ни думала по этому поводу, для меня было ясно – это самое важное военное решение, которое она должна была принять. Высадка, вероятно, будет дорогостоящей и в людях и в технике. Но если высадка проходит неудачно, эвакуация, как правило, оборачивается катастрофой. Возможно, несколько политических деятелей, министров или даже военных все еще сомневались в правильности ее решения. Но Маргарет Тэтчер никогда не уклонялась от трудных решений. И когда через несколько часов ее спросили о решении, она уже не колебалась.
На моем ФКП мы, конечно, не сомневались в том, что разрешение на высадку будет нам дано, и, исходя из опыта, будет нам дано время. Пока же мы продолжали действовать только в соответствии с нашими окончательными планами. Мои мысли в тот момент были заняты диспозицией всего оперативного соединения на момент, когда в ближайшие сорок восемь часов десантники, возможно, начнут движение в район высадки. Я должен был обеспечить надежное авиационное прикрытие для амфибийной группы и, кроме того, защитить авианосцы, иначе авиационного прикрытия не будет ни у кого.
Капитан 1 ранга Джон Коуард предлагал выдвинуть два проекта 42 – «Глазго» и «Ковентри» – далеко вперед (к западу от Западного Фолкленда!), обеспечив их авиационным прикрытием, находящимся впереди для раннего перехвата подходящих аргентинских бомбардировщиков и истребителей. Он считал, что амфибийная группа должна следовать в сопровождении проектов 22 – «Бриллианта» и «Бродсуорда» – с их наполовину испытанными в бою ракетными системами «Си Вулф», а авианосцы «Гермес» и «Инвинсибл» должны удерживаться в тылу, в пятидесяти милях сзади, хотя уже и без «голкиперов» в зоне самообороны.
Я запечатлел все это в своем дневнике. Запись имела такое продолжение.
Джереми Блэк (командир «Инвинсибла»), очевидно, тоже думает о выдвижении вперед проектов 42, но он хочет выдвинуть и авианосцы. «Все или ничего». Это мне нравится еще меньше, чем план Коуарда. Все же у меня такое чувство, что я должен это сделать и сделал бы, не будь (аргентинской) зоны действия подводных лодок именно там, где нам придется выполнять работу.
Мой собственный план предполагал, что амфибийная группа будет с фрегатами проекта 22 с и авиационным прикрытием, а проекты 42 останутся с авианосцами сзади. Я видел множество достоинств предложения капитана 1 ранга Коуарда и разрывался между двумя планами, пытаясь принять окончательное решение с учетом корректив, которые может внести погода. Поэтому я записал так:
Если погода будет благоприятствовать противнику (то есть благоприятствовать атакам кораблей с малых высот), тогда Коуард прав, потому что в любом случае я нахожусь в слишком рискованной ситуации. Только смелые действия (предполагается, что противник сконцентрируется на амфибийной группе) могли стать единственным условием для победы.
Еще один довод, убеждающий меня выступить «против», состоял в том, что я не должен позволить аргентинцам слишком легко, одним ударом, убрать половину нашего авиационного прикрытия. Надеюсь, я прав.
Но если погода будет благоприятствовать мне, тогда второй вариант будет лучшим. Мы пытаемся правильно спрогнозировать погодные условия и должны полагаться на приговор метеорологов. В отличие от противника погода не всегда недоброжелательна, хотя, как и противник, может быть непредсказуемой.
Мы уже видели, как аргентинские бомбардировщики преодолевают нашу оборону… Два «Этандара» 4 мая и пять «Скайхоков» (против «Бриллианта» и «Глазго») 12 мая. Что может случиться, если они направят против нас двадцать или даже тридцать самолетов, а «Гермес» и «Инвинсибл» (без охранения) станут их главными целями? Войска десанта останутся без авиационного прикрытия – вот что! Весьма благоразумно они откажутся от высадки, и нам придется возвращаться домой. Так рисковать я не мог. Я понимал, что наш план зависел от прогноза погоды, и этим рискнуть я был готов. Капризы погоды всегда сбивали с толку военных, теперь и я должен был принять этот элемент неопределенности, даже имея трехнедельный опыт прогнозирования погоды в этом районе.
Фортуна, казалось, по-прежнему благоприятствовала Вудвордам. К вечеру 19 мая, как и прогнозировалось, приблизился метеофронт, принеся с собой желанную низкую облачность и плохую видимость – то, в чем мы нуждались. Сохранение такой погоды прогнозировалось в течение ночи и, возможно, до конца следующего дня. Это должно позволить десантникам остаться незамеченными. Прогноз на пятницу 21 мая обещал, что день будет ясным и спокойным, и такие условия, возможно, сохраняться еще два дня. Напомню, что последняя возможная дата нашей высадки – день, когда мы должны или высаживаться или полностью отказываться от операции, – 25 мая. Это делало мою задачу очень простой. Амфибийная группа подходит под прикрытием плохой видимости и начинает высадку около полуночи с 20 на 21 мая. Ударная группа по-прежнему находится на востоке, обеспечивая необходимую поддержку. Никаких рискованных операций на западе. Никаких незащищенных авианосцев.
Исключительное, самое важное решение из всех, которые я принимал в своей жизни, должно было состояться само собой. Это было очень кстати, в противном случае мы могли бы ошибиться. Прогнозирование любого хода событий предполагает догадки и надежды. В данном случае у нас был достаточно уверенный прогноз именно той погоды, в которой мы так нуждались. Никакого героизма, только хитрость – вот наш путь.
Глава 13Ночная высадка
После полуночи 19 мая мы медленно продвигались на юго-запад и находились приблизительно в двухстах пятидесяти милях от Порт-Стэнли, приближаясь к восточной границе ВИЗ, теперь уже хорошо освоенному району патрулирования ударной группы. Порывистый ветер усиливался, море начинало бурлить, и длинные Атлантические волны разрезались высоко на форштевне «Гермеса». Луна и звезды затянулись облаками, увидеть что-либо было очень трудно. Только тусклые палубные огни на двух авианосцах всякий раз выдавали наше присутствие, когда производили полеты авиации. Мы оставались невидимы для вражеских глаз.
Нашей целью было осуществить скрытый переход, но мы знали, что полной скрытности достичь невозможно. Ряд неустранимых причин не давал возможности скрыть присутствие наших значительных сил. Бесконечный гвалт наших радиообменов служил приятной музыкой для тех «электронных ушей», которые нас искали. Наши многочисленные радары, прощупывающие море и небо вокруг группы, были хорошими сигналами для удаленных аргентинских операторов. Даже корпуса кораблей нашего небольшого флота были идеальны для отражения излучения аргентинских радаров. На расстоянии многих миль были слышны звуки винтов (независимо от тщательности регулирования их турбин), двигающих по морю наши корабли.
В дополнение ко всем признакам, выдававшим наше местонахождение, нам необходимо было решить самую трудную на этот момент головоломку: почти все наши яйца были в одной корзине (более полутора тысяч солдат находилось на выкрашенном в белый цвет лайнере «Канберра») Нортвуд полагал, что это необходимо исправить до посылки флагманского судна компании «P&O» в прибрежные воды. Я был с ними согласен, хотя все это выглядело гораздо сложнее с того места, где я стоял, чем с того, где они сидели.
Есть три основных способа осуществления такой огромной пересадки. Первый способ – плавсредством. Это требует или небольшого десанто-высадочного судна или нескольких меньших плавсредств, способных подойти к борту, принять людей и перевезти их в другое место. Но при сильном волнении такая пересадка слишком опасна. Небольшие плавсредства поднимаются и опускаются при проходе каждой волны на пятнадцать футов относительно корпуса большого судна, а в это время солдаты со всем их снаряжением должны прыгать на плавсредство или выбираться из него. Второй способ – вертолетами. Он хорош лишь для небольшого количества людей, но для нас он был бы очень длительным и очень дорогим, учитывая ресурс двигателей вертолетов и нагрузку на пилотов и механиков. Третий способ – пересадка по натянутому канату. Этот надежный, испытанный военно-морской прием требует заведения стальных тросов между кораблями и передачи каждого человека в специальных ремнях безопасности. Такая пересадка сопряжена с очевидным риском и потребовала бы больше времени даже по сравнению с пересадкой вертолетами.
Я не хотел придумывать что-либо до рассвета, когда придется принимать решение с учетом погоды, но мне казалось, что у нас не будет альтернативы, кроме как выполнить пересадку вертолетами. Это потребовало бы сотни рейсов со всеми неизбежными задержками.