нимала меня больше всего. Она присутствовала во всех остальных моих рассуждениях, и я думаю, усиливалась моим пониманием того, что я не должен вмешиваться в дела командующего войсками десанта. Мы в конце концов высадили на острова большие силы и всего лишь на двадцать четыре часа позже, чем было спланировано в уплотненной шестинедельной программе. Высадка прошла без потерь, а перед этим мы так напугали все аргентинские ВМС, что загнали их в собственные базы. Никто не должен сомневаться в том, что и войска десанта справятся со своей задачей не хуже, чем ожидалось. Беспокоило то, что уже наступил июнь, и я должен жить с этой тиранической диаграммой, составленной еще на острове Вознесения. Как и прогнозировалось, сейчас ударная группа была на пути к развалу: кроме боевых потерь, мы имели дело с ежедневными поломками оборудования и, поскольку войска десанта готовились выйти за пределы Карлоса, нам предстояло выполнить непомерный объем работы.
«Героическое Первое июня» – праздничный день в Королевских ВМС, когда все мы вспоминаем известную победу над Францией в Северной Атлантике в 1794 году, одержанную под командованием шестидесятивосьмилетнего старого британского адмирала лорда Хау (известного как «Черный Дик»). Тем, кто изучает военно-морскую историю известно, что старик разбил французский линейный флот за время от рассвета до сумерек, потопив один корабль и захватив шесть в качестве приза. Однако, будучи в Дартмуте довольно неуклюже мыслящим школьником, я размышлял, что ведь адмиралу Хау нужно было предотвратить доставку во Францию большой партии американского зерна. При всей крови и громе британской победы французский конвой все же прорвался. Слава сражения, по мнению юного кадета, полностью затмила неудачу в достижении цели.
Так вот, через сто восемьдесят восемь лет мы снова на войне, в подобной ситуации, но с несколько изменившимися ролями. У меня был своего рода «конвой с зерном», который нужно провести для поддержки войск десанта. Я не мог допустить никакого сражения, славного или не очень, которое может подвергнуть риску эту цель. День 1 июня 1982 года на командном пункте «Гермеса» был для нас таким же нервным, как, несомненно, и день на флагманском корабле Хау «Квин Шарлотта». Ложный сигнал «боевая тревога» заставил всех стремглав нестись на боевые посты еще до того, как адмирал закончил свой завтрак. Некоторое время спустя мы услышали, что один из «Харриеров» вблизи бухты Карлос сбил большой аргентинский транспортный самолет С-130. Это значительно подняло наше настроение. Мы уже несколько недель пытались их достать.
Потом меня больше всего волновал вопрос о том огромном количестве сигналов, которые были необходимы для управления всеми действиями не только в местном масштабе на юге, но и для связи между оперативными группами и Великобританией. Вся система связи была чрезвычайно перегружена и могла в случае возникновения проблемы в ходе операции полностью нарушиться. В тоже время меня не покидала постоянная угроза «Экзосет». Случалось, что погода была весьма подходящей для «Этандаров», а я, как напоминает мой дневник, мог только констатировать, что «мои фрегаты», без преувеличения, разбросаны черт знает где.
Фактически 1 июня было очень похоже на 2, 3 и 4 июня. День и ночь нас не покидали различной плотности туман, холод, ветер и облачность. Полеты авиации периодически сокращались, но корабли продолжали действовать. «Эктив», «Эмбускейд» и «Кардифф» отважно проводили ночные артобстрелы Восточного Фолкленда. «Эвенджер» не позволял аргентинским самолетам возвратиться на остров Пебл, а как всегда агрессивный «Плимут», возвращаясь с эскортирования, провел стремительный артобстрел Порт Говарда. «Эксетер» Хью Бэлфора выполнял опасную задачу в «ракетной засаде» на подходе к Порт-Стэнли. «Бриллиант», «Эвенджер», «Бродсуорд» и «Минерва» проводили конвои к побережью и назад. «Ярмут» заботился о «Сэре Галахаде» и «Сэре Бедивере» во время челночных переходов из транспортной зоны в бухту Тил. «Сэр Персивал» тоже освоил эти коварные, стесненные воды и выгрузил в бухте Тил триста тонн грузов в первый же день. Однотипный ему десантный корабль «Сэр Тристрам» «открыл» Порт Фицрой, а «Интрепид» перевез к берегу 5 бригаду из ЗТТО. Каким-то образом Мы впервые после 21 мая провели Большого Белого Кита («Канберру») снова в бухту Карлос и что больше всего впечатляло после выполнения сотни рейсов вертолетов для его разгрузки благополучно отправили судно назад в охранении «Плимута» и «Минервы». «Аргонот» отремонтировался, насколько это было возможно, передал свои запасы и 4 июня ушел домой.
За эти длинные и напряженные дни я сделал несколько выразительных замечаний в дневнике. Некоторые из них касаются проблемы создания в ТЗ взлетно-посадочной полосы для «Харриеров», чтобы снять напряжение с авианосцев. Я также сделал запись о том, что, по-моему, люди из разведки «приходят в полный упадок», предсказывая «последние отчаянные усилия аргентинцев», и позволил себе замечание:
Не терпит отлагательства создание взлетно-посадочной полосы для СХ [ «Си Харриеров»]. Тогда я смог бы уйти из этих вод.
Лично для меня эти дни не были легкими. Некоторое давление в смысле сроков нововведений и участия снято. Мы стали перед необходимостью выполнения почти исключительно оборонительно-обеспечивающих задач с незначительным влиянием на события. В результате становится более сложно удерживать все события под контролем. Хотя у нас нет никакого желания повышать активность, мы еще недостаточно приспособлены к этой странной стадии, и, вероятно, вскоре нас следует заменить новой командой, которая может возобновить деятельность, основываясь на новых идеях.
В течение этих нескольких дней затишья я обратил внимание на сообщение разведки, которая предполагала, что аргентинцы развернули береговую батарею «Экзосет» в районе Стэнли. Не желая проверять достоверность информации на себе, я сразу же убрал все корабли огневой поддержки подальше от побережья. В дневнике записал: «Без сомнения, КВДФО [командующий войсками десанта на Фолклендских островах] это не понравится, но и я не буду в восторге от потери еще одного фрегата или эсминца».
Раз в несколько дней мы получали связки газет (конечно, с опозданием на пару недель), которые, как я полагал, свидетельствовали о широкой поддержке этой военной акции, отвергнутой только лидерами крайнего левого крыла. Даже профсоюзы, казалось, твердо стояли за нас. И это представлялось таким естественным. Однако я подозревал, что, учитывая типичную британскую сдержанность, «типично британская аудитория» может начинать принимать нас за «драчунов». Возможно, именно поэтому я написал в ночь на 3 июня: «Это – удивительный мир. Я больше, чем когда-либо, убежден, что в этой кампании стороны имели равные шансы (с учетом угрозы «Экзосет», демонстрации слабостей наших ЗРК, а также чрезвычайно решительных атак аргентинских ВВС)».
К этому времени переходы в бухту Тил стали обычным явлением. Казалось, это раздражало только меня. Я понимал, что у нас там был только один ТДК и возможности его обнаружения аргентинцами были невысоки. Риск был оправданным. И все же… Одиночные корабли без защиты от ударов с воздуха рисковали попасть в ловушку. Обе стороны уже имели подобный горький опыт. Мне представлялось, что только недавно прибывший на Фолклендские острова и не участвовавший в высадке КВДФО мог полностью не осознавать того, насколько нам повезло в день «Д» (день высадки десанта) высадить войска на берег без потерь, не испытав при этом даже атак против кораблей и судов с войсками, техникой и вооружением.
Я боялся, что КВДФО мог упустить важный момент, когда аргентинцы совершили ошибку, атакуя корабли охранения вместо десантных сил. Я знал, что такой ошибки не случится, если они обнаружат тяжело груженый, спокойно стоящий ТДК в бухте Тил… И хотя высадка была не моей работой, но чем лучше бы шли дела в бухте Тил, тем увереннее мы все себя чувствовали бы. Моему беспокойству суждено было остаться невысказанным – я не хотел своей чрезмерной осторожностью снизить темп наступления.
Относительно мирное наращивание сил в бухте Тил за последние дни вдохновило КВДФО повторить этот прием и на южном фланге, где-нибудь в районе Фицрой – Блафф Коув. Меня попросили высказать свое мнение относительно возможности перехода туда десантного корабля-дока («Феарлесс» или «Интрепид») и нескольких ТДК. Это избавило бы 5-ю бригаду от необходимости выполнять сорокамильный пеший марш из зоны ТЗ или с Дарвина. Предложение командующего войсками десанта было не лишено смысла: доставка войск окружным путем на кораблях займет всего пять часов, а пеший переход – два дня. Они хорошо знали, что скорость была особенно необходима, если не «должна быть достигнута любой ценой». Это не вызывало сомнения ещё до высадки.
Но, несмотря на это, их план не был стоящим. Я знал, что проведение операции, к которой привлекаются несколько десантных кораблей с охранением из фрегатов и эсминцев по своей сути является ещё одной высадкой на значительном удалении от бухты Карлос и ее зоны ПВО и вряд ли получит одобрение штаба в Нортвуде. Я определил свою позицию во всем этом как «второстепенную», и хотя мог бы, конечно, остановить эту операцию, но не желал этого делать – в конце концов я же сам предпринимал все возможное, чтобы заставить войска десанта торопиться. Я не хотел делать противоречивые заявления. Поэтому малодушно решил позволить Нортвуду решать это за меня. Что они и сделали.
В своем дневнике ночью 4 июня я записал следующее:
КВДФО снова предлагает 6-го числа миниатюрный день «Д» в Блафф Коув. Возможно, они все еще не понимают, как нам повезло в день «Д», когда аргентинцы выходили на ложные цели, и забыли, что 24 и 25 мая («Д+3» и «Д+4»), когда аргентинцы исправили свою ошибку, батареи «Рапира» уже были в действии. Кроме того, они, кажется, забывают, что Блафф Коув находится на открытой местности и не имеет ни малейшего сходства с бухтой Карлос.
Бессмысленно так рисковать ради двухдневного марша. [Можно] послать на десантном корабле части технического обеспечения – возможно, вам это сойдет с рук, если погода окажется плохой. Но зачем брать два батальона при таком риске? И только потому, что вам показалось, что противник взял выходной. Все это очень сложно, я не хочу критиковать стиль руководства КВДФО, и в тоже время я не хочу его задерживать. Мне также не хочется вмешиваться в его действия. Но..!