Что касается «задушил бы этого КомАмГ», то я уже много раз говорил: «я мог бы задушить этого кота», когда он что-то опрокидывал или не вовремя выходил в сад после того, как ему дали слишком много поесть. Я чувствую себя лучше после такого высказывания даже без обязательного обвинения кота в том, что случилось и, конечно, без намерения забрать одну из его девяти жизней.
Я больше всего сожалею о том, что «катастрофа Блафф Коув» навсегда прочно останется в памяти некоторых людей как память о Фолклендской войне – там было телевидение, которое запечатлело ужасающие картины обугленных и тяжело раненых солдат. В военном смысле это не было катастрофой. Потери на «Шеффилде», «Ковентри» и «Арденте» в отдельности по числу погибших и раненых не были так серьезны, но все вместе они были значительными. Катастрофа «Бельграно», конечно же, была самой трагической. Несколько дней назад я слышал, что при наводнении в Индонезии погибло более двухсот человек. Мне кажется, что нам нужно научиться жить с учетом того, что телевидение преувеличивает то, что что является ужасным и каким-то образом уменьшает значимость того, что не попало в поле его зрения.
Поздно ночью я услышал еще об одной задержке войск десанта. Это вынудило меня вернуться к своему дневнику и несколько беспомощно констатировать:
Я узнал, что КВДФО собирается задержаться ещё на двадцать четыре часа в дополнение к последним семидесяти двум. У его людей, боюсь, скоро закончится пар – холодный фронт придет уже сегодня вечером. И, похоже, я ничего не смогу предпринять, кроме как надеяться, что армия справится с этим и достигнет успеха еще до того, как аргентинцы отгрызут значительную часть нашего флота. Найти эффективный способ добраться до нас (возможно, подводной лодкой, «Скайхоками» и «Этандарами», «Канберрами» или чем угодно) для них – это вопрос времени. Очень трудно бороться с истощением, когда твои средства в операции являются одновременно и ограниченными, и критическими.
Я все еще не вижу перспективы конца этой войны, и единственное мое утешение в том, что и у аргентинцев положение не лучше.
Ночь прошла спокойно, слишком спокойно, подумал я, и наступил холодный ясный день. Главнокомандующий ВМС, явно менее чем счастливый по поводу событий в Блафф Коув, утром был со мной на телефонной связи. Я горжусь тем, что мы оба сумели избежать высказываний в адрес командующего войсками десанта вроде «я же говорил…». Но, с другой стороны, ни один из нас действительно ничего подобного ему не говорил. Ему сказали, что полномасштабная высадка проводиться не будет. Но потом мы избежали неприятностей с одним ТДК в бухте Тил, и привлечение еще двух ТДК в Фицрое было не таким уж и неоправданным, если бы плохая погода сохранилась. Так или иначе мы на этом внимание не акцентировали, поскольку главная тема сеанса связи была другой: флот больше не планировал заменять меня командующим третьей флотилии. «Не так быстро, как мы считали раньше», – было заявление адмирала Филдхауза. Для меня это звучало подобно приговору к пожизненному заключению. Доверие вышестоящих командиров – это серьезная проблема.
К слову замечу, что в 1992 году из книги Майка Клаппа я узнал, что примерно в то время он получил сигнал с моим позывным, рекомендовавший послать несколько ТДК прямо в Порт-Стэнли, чтобы как можно скорее завершить войну. Он благоразумно игнорировал его, приняв за своего рода безвкусную шутку или за еще одно «бестолковое вмешательство» с моря. Если бы я получил такой сигнал от него, без сомнения, повел бы себя точно так же. Я все еще задаюсь вопросом, откуда такой сигнал мог взяться, имея в виду свои ясно высказанные взгляды относительно посылки даже одного ТДК без охранения и зная, что любые шутки были ни к месту и ни ко времени.
Шутка или нет, но 10 июня «Ярмут» вел артобстрел скал, мы провели сорок четыре самолето-вылета авиационного прикрытия, иногда с шестнадцатью самолетами, одновременно находящимися над островом. «Эктив» в компании с «Эрроу» вышли на артобстрел в южную огневую позицию. Ударная группа находилась в ожидании, и я провел много времени в одиночестве в каюте за написанием небольших раздраженных эссе в дневнике.
Ожидание ужасно. Думаю, что даже аргентинцы всем этим сыты по горло и грозятся атаковать. Если КВДФО услышит об этом, он, без сомнения, должен будет полностью перегруппироваться и задержаться еще на несколько недель. Если бы я вел себя так, как ведут войска десанта, мы никогда бы не высадились! Я не понимаю и поэтому не могу принять эти бесконечные задержки: флот готовится и высаживает десант день спустя от первоначально спланированной даты. Эти церемонные глупцы берут две недели для разведки. Похоже, что у них нет места для импровизации, инициативы или даже настоящего мастерства, только это упрямое «левой, правой, левой, правой», а больше всего обозначают шаг на месте. Для меня идея «мобильных сил» полностью утеряна… Мы, должно быть, так же уязвимы для «блицкрига», как и в прошлый раз. Абсолютно потрясающе – они даже сейчас ожидают пакеты военторга с сигаретами, мылом и бритвами. Уму не постижимо…
В данный момент ситуация разворачивается настолько благоприятно, насколько мы можем ожидать. Достаточно это или нет, но это лучшее, что у нас будет. Поэтому нужно действовать и рисковать сейчас.
Несколько лет спустя, когда я начал готовить свои записи для написания этой книги, я дописал строкой ниже следующее признание.
Очевидно, что не «церемонные глупцы», как мне теперь стало достаточно ясно из книги бригадира Джулиана Томпсона[87]. Хотя никаких жалоб с берега не было слышно, потеря вертолетов «Чинук» и «Уэссекс» на «Атлантик Конвейере» (ответственность за что может быть переложена на меня) сильно повлияли на мобильность наземных войск.
Мое нетерпение исходило из осознания того, что ударная группа теряла боеспособность, а также из незнания реальной обстановки на берегу. Этот комментарий – превосходный пример придания слишком большого значения современному дневнику. Написав это, я почувствовал себя лучше и не послал обидное и скорее всего контрпродуктивное сообщение КВДФО.
Таким образом, я представил на ваш суд оба пассажа и полагаю, что Джереми Мур поймет причины недостатка моей способности проникнуть в сущность его проблем и будет достаточно милосердным, чтобы простить меня за такой поступок.
На следующий день, 12 июня, в 01.00 войска начали свое заключительное наступление. Еще до их решительного броска вперед фрегат проекта 21 капитана 2 ранга Кэнтера «Эктив», к радости британских войск, уничтожил склад боеприпасов на горе Гарриет. «Харриеры» решительно атаковали гарнизон Порт-Стэнли, аргентинцы сбили один из своих вертолетов, а другие «Харриеры» «поперчили» бомбами аргентинские позиции на холмах.
Я приказал четырем боевым кораблям поддержать британские войска следующим образом:
а) «Эвенджеру» капитана 1 ранга Хьюго Вайта обеспечить артиллерийскую поддержку 3 парашютного полка в тяжелом и кровопролитном бою за гору Лонгдон;
б) «Глэморгану» капитана 1 ранга Майка Барро поддержать 45 отряд командос, атакующий двойной пик Ту Систерс;
в) «Ярмуту» капитана 2 ранга Тони Мортона оказать поддержку 42 отряду командос в овладении горным хребтом Гарриет и решительном броске на Тамблдаун;
г) «Эрроу» капитана 2 ранга Пола Бутерстона быть в готовности поддержать спецназ в случае необходимости.
Выполняя эти задачи, мои корабли за ночь израсходовали порядка тысячи пятисот снарядов: один «Эвенджер» – сто пятьдесят шесть 4,5-дюймовых снарядов. Но парашютисты тем не менее вынуждены были вести всю ночь бой за гору Лонгдон, потеряв при этом среди прочих восемнадцати человек отважного сержанта Айана Маккея, награжденного посмертно Крестом Виктории.
«Глэморган» был направлен в прибрежный район как обычно около 17.00 с расчетом прибыть на огневую позицию к югу от Порт-Стэнли в 23.30. Для этого он должен был идти со скоростью двадцать шесть узлов. Экипаж корабля занял места по «боевой тревоге» еще в 23.15, до прибытия в опасную зону, и находился по тревоге на боевых постах всю ночь. Корабль маневрировал очень близко к берегу вместе с «Ярмутом» и «Эвенджером», обеспечивая артиллерийскую поддержку войскам десанта при решении ими различных задач. Артогонь эсминца корректировал морской наблюдатель на передовой, пока его не ранили, а затем капрал артиллерии. Огонь вели непрерывно, до тех пор, пока командос не вышли к Ту Систерс. Эсминец УРО и «Ярмут» вместе израсходовали за это время порядка четырехсот артснарядов. В 05.15 они начали отход, на фактически оставили огневую позицию несколько позже, так как у командос на горе было жарко. На «Глэморгане» боевая готовность была снижена в 05.30 с чувством хорошо выполненной ночной работы.
Когда наконец «Глэморган» оставил огневую позицию у Порт-Стэнли, я подумал, что он неверно оценил рубеж досягаемости береговой пусковой установки «Экзосет», расположенной на дороге за Порт Гарриет. Но, похоже, аргентинцы сумели переместить свои мобильные установки немного восточнее. Как бы то ни было, в 05.36 аргентинцы произвели пуск одной ракеты. «Эвенджер» увидел ее в 10 милях и оповестил корабли уже после того, как ракета была визуально обнаружена с «Глэморгана». Руль был переложен на борт для крутого отворота от ракеты, что в конечном итоге, возможно, и спасло корабль. На дальности до цели одна миля они произвели по ней пуск ракеты «Си Кэт». «Глэморган», накренясь, все еще продолжал поворот, когда крылатая ракета попала в кормовую часть верхней палубы точно в то место, где она соединяется с надстройкой левого борта, недалеко от ангара, и взорвалась.
Восемь человек были убиты сразу, уничтожен вертолет «Уэссекс». Горящее топливо лилось через отверстие в палубе и вызвало пожар на камбузе. Там погибли четыре кока и стюард, несколько человек были ранены. Дым засасывался в машинное отделение, но газотурбинные двигатели были выведены из строя только на короткое время под воздействием ударной волны взрыва «Экзосет» и поступления воды, используемой для тушения пожара, которая стекала вниз через образовавшиеся отверстия, вызывая затопление. Удивительным было то, что «Глэморган» все еще мог обеспечивать ход и после устранения неотложных проблем дал ход в двадцать узлов, в