5Унесенный духами
Токио, 1875 год.
На дворе стоит погожий сентябрьский денек. Молодой англичанин, возвращаясь с работы в недавно открывшемся британском посольстве, прогуливается под лимонно-желтыми солнечными лучами по переулку в Канде. Юноша ищет, где бы отдохнуть и потренировать свой посредственный японский. Заметив где-то через пол-улицы притаившийся в тенях бар, из которого веет ароматом свежераспиленного кедра, англичанин решает попытать удачи там.
Япония быстро меняется.
Она так долго пробыла закрытой от всего мира, а теперь иностранцы с Запада силой распахнули ее двери. Первые чужеземцы – предприниматели, дельцы, аферисты – уже начали обосновываться в недавно переименованной столице, чтобы не упустить выгоду. Но среди них затесались и мыслители, желающие изучить культуру, которую вот-вот захлестнет жажда всего нового и современного. Некоторые из них, как наш герой, даже интересуются легендами о призраках и ёкаях.
Женщина за стойкой дружелюбно улыбается и наливает ему выпить.
Шея у нее красивая, только необычно длинная, замечает англичанин, но затем его внимание привлекает старик за другим концом стойки. Мужчина громко прочищает горло и обводит иностранца оценивающим взглядом с головы до ног. Юноша кивает, пытаясь понять настроение незнакомца. Однако лицо того непроницаемо, на нем застыла смесь смятения, гнева и любопытства. У старика удивительно большие глаза, а в глубине его зрачков пляшут искорки. У него есть еще одна странность: волосы в носу незнакомца поразительно густые.
Наконец старик кивает, и молодой англичанин почтительно кланяется в ответ.
Женщина за стойкой смеется:
– Видите, а вы только что сетовали, что молодежь не чтит традиции. И на тебе! Иностранец вам кланяется, дедуля.
– Вот когда я был еще мальчишкой, – бурчит ее собеседник, – тут таких не расхаживало. Но встречались мне вещи и постраннее иностранцев, зуб даю!
Англичанин улыбается:
– Страннее меня? Не верю.
– Угости выпивкой, и я расскажу.
Заинтригованный юноша соглашается, женщина за стойкой снова наполняет чашку старика, и тот, сделав большой глоток, начинает рассказ о том, как город, до недавних пор звавшийся Эдо, исчезает, как мир вокруг меняется.
– Теперь все носятся в дурацких высоких шляпах, – ворчит мужчина. – Как по́шло. А эта махина, которую они зовут паровозом? Да я под страхом смерти в такую не залезу. Они нам всех ками распугают…
– Ками? Богов? – переспрашивает англичанин, заинтересованно наклоняясь ближе. – О них я с удовольствием послушаю.
– Так тебя интересуют ками? – Старик потирает ладоши. – Прекрасно! Тогда расскажу историю из своего детства. Все тебе расскажу про тэнгу. И про моего духовного наставника. И про царство льда, и про остров, полный женщин! И про то, как побывал на Луне!
Женщина с длинной шеей переглядывается с нашим героем и поднимает брови, как бы говоря, мол, опять он за старое, не обращай внимания.
Но иностранец с радостью потакает собеседнику:
– С удовольствием послушаю.
Японец встает и гордо задирает подбородок:
– Тогда тебе сказочно повезло. Ты встретился с самим Торакити – знаменитым мальчиком-тэнгу.
Старик встает в драматическую позу, будто актер кабуки, ждущий аплодисментов, но его слушатель только растерянно молчит. Оса пролетает под плотной шторой-норэн, огибает японку с длинной шеей и скрывается в темном углу.
– Ну, ты же иностранец. Неудивительно, что не знаешь.
– Придется вам просветить нашего дорогого гостя, – смеется хозяйка бара.
– Видишь какие?
Старик тычет пальцем в густые седые волосы, торчащие из ноздрей.
Наш герой с легким отвращением присматривается.
Японец прочищает горло:
– После того как мой наставник улетел на волшебной посудине, он перво-наперво наказал мне никогда не стричь волосы в носу. В них вся сила и мощь.
– Волшебной посудине? – переспрашивает юноша, не в силах сдержать удивление.
Старик резко опускает чашечку с саке на стол:
– Ты что, мне не веришь?
Внезапно японец с невероятной прытью хватает палочки и щелкает ими в миллиметрах от лица юноши – тот резко отшатывается. Но ничего страшного не случилось: как только испуг отступает, англичанин понимает, что целью старика была оса, которая теперь оказалась зажата в импровизированных тисках. Не раздавлена, просто поймана, а потому злобно жужжит.
– Я тот самый Торакити, мальчик-тэнгу, – заявляет японец. – Мальчик, который мог летать. Мальчик, похищенный тэнгу. И сейчас ты узнаешь мою историю.
Торакити растет изгоем, другие дети над ним насмехаются и издеваются. Он болезненный и неуклюжий, а потому быстро привыкает, что родители, глядя на него, лишь тяжело вздыхают.
Дома он обуза, на улицах – чужак, до которого нет дела суетливому миру вокруг.
1800-е – не только время строгого порядка, но и годы мира и стабильности после столетий гражданских войн. Великая столица превратилась в процветающую метрополию, куда стекаются торговцы, ищущие лучшей жизни крестьяне, ученые, актеры и художники. Легендарный Хокусай[23] пишет удивительными заморскими чернилами «Большую волну в Канагаве» и «Сто видов Фудзи», и вместе с чудо-краской новости о научных достижениях и другие веяния внешнего мира просачиваются сквозь плотно закрытые врата Японии. Военные лидеры того времени опасаются неизведанных держав и стараются покрепче запереть страну на замок.
Но еще это и время развлечений и искусств – эпоха так называемого Плавающего мира[24] и порожденных им приключенческих книг и историй о призраках. Большинство японцев все еще верят, что вдали от ярких фонариков, в темных уголках больших городов и в непроглядной деревенской ночи по улицам до рассвета бродят боги-ками и ёкаи: тэнгу и лисы-кицунэ.
Взгляд Торакити то и дело сам собой отвлеченно скользит к небу, цепляясь за кружащих среди облаков черных коршунов. А может, мальчик рассматривает в них причудливые формы, которые только он один и замечает. Растет Торакити не в самом благополучном районе: сточные воды открыто бегут по улицам, деревянные лачуги жмутся друг к другу так тесно, что ночные пожары легко пожирают целые кварталы. Он слишком хрупок для мира вокруг и не может справиться с ночными кошмарами – писается в постель. Его родители уже и не надеялись, что из него выйдет что-то путное, что он сможет приносить деньги в дом.
– Хватит пялиться на облака, – бранит его отец. – Их в тарелку не положишь!
И так юный Торакити, погруженный в свое воображение, одиноко слоняется по району от заката до рассвета, слушает местные легенды и тайком пробирается в театры кабуки попроще, где завороженно созерцает отличные от нашего миры.
Есть у мальчика один удивительный талант: он умеет предсказывать будущее. Однажды вечером, когда Торакити исполняется пять, он карабкается на забор, тычет пальцем в сторону соседнего района и кричит: «Пожар! Огромный пожар!» Родители Торакити прибегают, но не видят ни пламени, ни даже дыма. Только кристально чистое голубое осеннее небо.
– Вот дурак, – ворчит его отец и привычно шлепает мальчика по уху так, что у того в голове звенит.
Но на следующее утро огромный пожар разгорается именно там, куда указал Торакити… А после того как мальчик предрекает смерть вполне здорового соседа, а затем – ограбление, о нем начинает ходить молва в округе. Родители Торакити недоуменно почесывают затылок, глядя на сына. И что делать с таким странным болезненным ребенком? Может, игнорировать, а тот сам разберется, для чего нужны подобные ему мальчишки?
Вот Торакити и ищет свой путь в жизни.
Как-то раз на улицах отдаленного района ему встречается странный седовласый мужчина, застывший на углу. Что-то в нем тут же привлекает внимание Торакити, хотя другие прохожие незнакомца то ли не видят, то ли игнорируют из-за потрепанной одежды и неопрятной прически, которые делают старика похожим на попрошайку или странствующего торговца.
Но у мальчика он вызывает то же самое чувство, какое бывает перед видением, а значит, этот мужчина важный и могущественный и смотреть на него нужно внимательно. Сейчас что-то произойдет.
Глубоко посаженные глаза незнакомца неподвижны, но горят и сверкают, словно драгоценные камни на свету. Они так же странны, как и его волосы: те напоминают истрепавшуюся веревку, развевающуюся на весеннем ветру. Почему бы их не собрать? Или не подстричься? И почему перед незнакомцем стоит большой металлический горшок необычной формы? Размером он с кастрюлю, сделан из мягкого отполированного металла – меди или золота. Торакити смотрит на него, представляя, что слышит гудение, будто посудина поет на ветру.
Хм…
Никакой это не попрошайка. Это благородный господин, важная фигура… Будто бы не совсем отсюда. В ушах у Торакити звенит еще сильнее – так случается каждый раз перед очередным видением.
Он трясет головой, пытается сосредоточиться, но в глазах плывет, и, кажется, мальчик вот-вот упадет в обморок. Но тут раздается глухой хлопок, будто взорвался сырой фейерверк, и застилающая взгляд пелена рассеивается. Торакити с удивлением обнаруживает, что старик попросту исчез. Над улицей завис легкий дымок, а все тело мальчика вибрирует, словно рядом гудит большой водопад или только что прозвенел огромный храмовый колокол.
Не у кого спросить, что случилось, поэтому Торакити просто долго стоит на месте, а потом разворачивается и в задумчивости бредет домой.
На следующий день мальчик возвращается на то же место и, к счастью, видит, что мужчина снова там: спина выпрямлена, голова гордо поднята, волосы развеваются на осеннем ветру. Торакити таится в тени и наблюдает за незнакомцем, надеясь узнать, как тот умудрился исчезнуть в прошлый раз.