– Опять ты за свое, – тихо замечает Така. – Смотришь на что-то, чего я не вижу.
– Просто воображение разыгралось.
Парень вглядывается во мглу:
– Разве твой дедушка не говорил, что в воображении нет ничего простого?
– Ого! Да ты и правда внимательно меня слушаешь, – хихикает Юки, легонько толкая Таку локтем в ребра.
– Уже холодает. Давай устраиваться на ночь.
Юки кивает, еще раз взглянув на холм. Но там ничего нет. И даже ощущение чьего-то присутствия пропало. Девушка разочарованно отворачивается к дому. «Ну и чего я ожидала? – думает Юки. – Что дедушка спустится пожелать мне спокойной ночи?»
И вообще, между ней и Такой только что произошло кое-что не менее важное.
В неровном мерцании пары свечей, освещающем бывшую комнату девушки, Юки и Така в метре друг от друга разворачивают на полу сухие, но затхлые футоны из шкафа-кладовки на площадке второго этажа, а сверху устраивают спальные мешки. Девушка размышляет, стоит ли сказать или сделать что-то еще, но в итоге только смущенно наблюдает, как ее спутник снимает носки и свитер. На мгновение Така замирает.
– Думаю, ночью сильно похолодает. Останусь в джинсах, – решительно заявляет он и заползает в спальный мешок.
Така прав: комнату внезапно окутывает тяжелый холод осенней ночи. Юки, следуя примеру своего спутника, тоже забирается в спальник, натягивая его до самого подбородка.
Така шлепает ладонью по татами, тянет его в сторону Юки.
– Руки у меня так и не согрелись! Только потрогай!
Девушка поворачивается на бок, тянется к Таке, но ничего не выходит.
– Может, я подвинусь? – предлагает он. – Конечно, если ты не против.
– Не против.
Така наполовину выползает из спальника и подвигает его поближе к Юки, потом забирается обратно и снова протягивает ладонь. Она теплая, и лежать вот так, держась за руки, очень приятно. Юки вспоминает, как вечером через год после цунами вернулась в Осому, сбежав из тетиного дома в Токио. Как испугалась, что увидела призрака, а Така протянул ей руку, чтобы доказать, что он обычный живой человек, а не душа, заплутавшая после катастрофы.
Юки сжимает ладонь Таки в своей. Но вдруг резко подкатывается близко к парню, обвивает его рукой и крепко обнимает.
– Все хорошо? – шепчет тот.
– Просто я очень рада, что ты не призрак, – отвечает Юки, легонько целует Таку и откатывается обратно, выдыхая, а потом смотрит на потолок, как делала уже миллион раз до этого. Всю свою жизнь…
– Все поменялось, – шепчет она, – но комната – нет. Так странно.
– Боишься?
– Нет. Все хорошо. Дзэндзэн дайдзёбу[41]. – Юки снимает очки и складывает их рядом с подушкой. – Если честно, меня больше пугает обычная жизнь.
– Я с тобой, – тихо произносит Така. – Что бы ни случилось.
Парень задувает одну из свечей:
– Оставим вторую? Может, тебе и не страшно, но мне не по себе. Чуток.
Воцаряется долгое молчание, которое нарушает только шепот ветра над холмом. Юки вспоминает: во время своих визитов она лежала и слушала, как в доме чем-то шуршит и грохочет дедушка. Иногда он просто насвистывал старенькую мелодию, что-то печатал на древнем компьютере или ходил туда-сюда по энгаве[42].
Девушка напряженно вслушивается в тишину, но улавливает только, как дыхание Таки становится все глубже и размереннее, а дом наполняют привычные звуки ночи.
Юки кажется, что сон ее еще не скоро сморит. Однако она соскальзывает в дрему на удивление быстро, так и не выпустив руку Таки из своей.
Юки обмякает в спальном мешке, и ей снится…
Сначала – вообще ничего.
Ночь тянется, луна поднимается выше над утесом. В саду шумно топчется кабан, втягивая носом воздух, затем разворачивается и бредет обратно в темноту.
Через полчаса на энгаву запрыгивает худой лис и просачивается через щель в заколоченном окне гостиной. Он бодрой трусцой подбирается прямо к плошкам из-под лапши и вылизывает их быстрыми движениями розового языка. В это время, отражаясь от туго натянутых струн бивы, по полу соскальзывает луч лунного света. Ночной гость бросает быстрый испуганный взгляд на инструмент.
Тот выглядит словно маленькое странное создание, кровожадно улыбающееся во тьме, и лис отпрыгивает, а шубка его встает дыбом. Зверь пускается наутек.
В комнате Юки ветерок чуть шевелится – пламя свечи трепещет и гаснет.
В дверях тихо стоят две бледные фигуры, тускло сияющие, будто изнутри.
Дедушка Дзиро с улыбкой смотрит на спящих Юки и Таку. Его спутница – женщина чуть моложе, с темными волосами, рассеченными яркими серебристо-седыми прядями. Она и Дзиро тоже держатся за руки. Оба смотрят друг на друга, потом на спящую молодежь, затем медленно поворачиваются и покидают комнату, плывут по коридору и вниз по лестнице.
На нижней ступеньке их встречает маленький лис. Он нюхает воздух и кружит возле пары, направляющейся в гостиную. Женщина подходит к биве и поднимает ее с пола. Аккуратно касается одной из струн. Дедушка тем временем улыбается и направляется к полкам у стены, чтобы легко открыть верхний ящик. Старик что-то бросает на стопку папок внутри, поворачивается к женщине и улыбается еще шире. А потом идет к ней и к биве…
Дзиро кладет руку спутнице на плечо, и очень, очень медленно пара растворяется в воздухе.
Крошка-лис тоже исчезает: выбирается через щель в ставнях.
Юки выдергивает из сна странный громкий звук. Глухой удар где-то на первом этаже, а затем – крик…
Девушка с колотящимся сердцем резко вскакивает на футоне.
В комнате темно. Отголоски странного звука все еще эхом отдаются в биении сердца Юки. Но от этого сон, от которого она только что очнулась, не стал менее ярким.
– Я их видела! – ахает она. – Видела!
– Кого видела? – шепчет Така. – И что это был за шум? Может, кабан? Сиди тут, Юки, а я схожу проверю.
– Я тоже пойду, – возражает девушка, выпутываясь из спальника. – Я знаю, что это за звук. Я видела Анну! Она взяла биву! Я видела Анну с дедушкой, Така!
– Правда?
– Во сне. Но он казался таким реальным. Они зашли сюда, а потом – на первый этаж. Надо сходить посмотреть.
Юки босиком спешит в полумрак освещенного луной коридора, шлепает вниз по ступенькам, на ходу пытаясь включить фонарик.
– Меня подожди! – окликает ее Така.
Но девушка бежит через прихожую в гостиную.
Яркая вспышка фонарика, как Юки и предполагала, выхватывает из темноты биву: одна из струн на ней порвалась. Девушка спешит к огромному покосившемуся стеллажу, тому самому, у которого стоял дедушка, и под глухой стук сердца тянется к верхнему ящику. Юки несмело тянет его на себя, и тот легко открывается.
Она светит фонариком на стопку запихнутых в ящик черных папок и читает надпись на верхней: «Глава 4. Октябрь 2010 г.».
А на ней лежит пластиковая фигурка озорного каппы-водяного.
Кажется, тот чуть высокомерно разглядывает Юки, вздернув клювастый нос-рот, будто задает немой вопрос.
Така наконец нагоняет девушку и направляет луч фонарика на маленького ёкая, сверкающего зеленым в ярком свете.
– Что случилось?
– Мне приснился дедушка. Он что-то положил в ящик.
Крошка-каппа кажется ей странно знакомым. Юки помнит, как тот прятался где-то на полках, рядышком с пыльной коробкой, в которой покоилась награда Тэдзуки.
– Так странно, – замечает Така. – Это тот самый ящик, который никак не открывался. Его же намертво заклинило.
– У меня все нормально открылось, – тихо возражает Юки.
Мыслями девушка далеко, очень далеко. Пытается нащупать в памяти воспоминание. Когда Юки было лет семь-восемь, дедушка показал ей этого каппу и сказал, что тот многому его научил. Наверное, это и есть та фигурка. А потом дедушка крепко обнял Юки.
«Он меня изменил, – сказал тогда Дзиро. – Открыл мне глаза». Да, все было как-то так.
Юки ощущает его объятия. Она чувствует, что дедушка близко, где-то совсем рядом. Будто присутствие из сна (или это все-таки был не сон?) до сих пор волнует воздух вокруг.
С величайшей осторожностью девушка берет каппу, долго его рассматривает и открывает черную папку. Там ее встречает заметка на полях, выведенная уверенной дедушкиной рукой.
Вверху страницы выделяется надпись: «ГЛАВА 4. ПОТУСТОРОННИЙ УРОК».
Когда Юки поворачивается к Таке, на ее лице сверкает одна из самых ярких улыбок, какие он видел.
– Знаешь что? Думаю, все правда будет хорошо.
Она нежно сжимает фигурку крошечного ёкая в руке.
– По крайней мере пока.
10Девушка со снежным именем
Высоко в горах Северной Японии находится лыжный курорт.
Это особое место, расположившееся в колыбели долины у подножия урчащего вулкана. Там кипящая вода вырывается из-под земли, разливаясь сотнями горячих источников, в которых летом расслабляются уставшие туристы, а зимой оттаивают замерзшие лыжники. А когда холодает, снег укутывает деревья на вершине, превращая их в неуклюжих белых гигантов. Прокатись на фуникулере и полюбуйся на них: на фоне ярко-голубого зимнего неба выглядят эти знаменитые монстры волшебно.
А ночью или в непогоду… Ну, это уже совсем другая история.
Эта история.
Произошло это в середине 1970-х.
Хироси Кобаяси только окончил среднюю школу и работал помощником механика: учился обслуживать городские подъемники и канатные дороги. Экономика процветала, а значит, многие смогли себе позволить потратиться на отдых. Горнолыжные трассы, горячие источники и снежные монстры привлекали туристов отовсюду, а те приносили деньги когда-то бедному региону, сделав лыжный спорт его основным источником дохода. По всему городу проклюнулись отели, стежки новых подъемников связали между собой горные пики, и было крайне важно, чтобы все это работало безупречно. Вершины, в старых легендах слывшие обиталищем горных ведьм и крылатых тэнгу, стали игровой площадкой для всех, кто в тренде. В солнечные зимние деньки модная молодежь фотографировалась на фоне снежных монстров.