И практика трансляции завещания внукам не будет содержать ничего из социальных проектов или рациональных советов. Рационализм, разумность в практике сокровенной сатисфакции не обязательны.
Особенности национальной мстительности у восточных славян заключаются в том, что – по контрасту с западом – она идет не публично, а сокровенно, потаённо. На Западе срок давности снижает её напряжение, а у восточных славян наоборот "ярость благородная" тем более будет свирепствовать лютым неистовством, чем долее должок кое-кто "приховывал", "припрятывал", замалчивал. Здесь закономерность просматривается в выражении, которое формулируется через слова "сторица" и "стократно". «Стократное воздаяние сторицей» – это формула практики сокровенной сатисфакции. Эта особенность обусловлена тысячелетней традицией передавать детям и внукам как главное и тайное завещание ориентиры ненависти и любви. Разумеется, дети и внуки частенько вестернизируются.
Но это не значит, что жажда стократного воздаяния сторицей исчезнет, нет, нет, её просто переименуют в импортные словечки, ну – например назовут «длинным дедлайном дуболомства», или «трансцендентной жаждой черепно-мозговой лоботомии», или «Постановка на счётчик с геометрической прогрессией без ограничения по срокам начисления процентов».
Но это будет всё та же жажда стократного воздаяния сторицей. И всё-так же по-славянски – для того, чтобы не быть зависимым от вывихов законотворческих инициатив очередной казачьей ватаги Разина, Пугачёва или «братвы» 90-х годков – эта жажда будет передаваться через пару поколений – чтобы вымерли и Разины и Пугачёвы и «новые русские» и «старые большевики». Законы передачи по наследству жажды мести – это не законы быта. И совсем не юридические. Они социологические.
Быт перекраивали власти.
Висели плакаты – «Мы за новый быт!».
Революции сверху бывали в этой цивилизации даже чаще чем революции снизу. Есть специальное исследование Натана Эйдельмана "Революции сверху в России". А вот социальные взрывы обычно были обратной стороной долготерпения народа. Длительность этого долготерпения обычно бывала кратна жизни трёх или пяти поколений. Внуки или их внуки брались восстановить порядки дедушек или "дедушек наших дедушек". Это в полной мере касается всех восточных славян – от лукавого будет слушать сказки, что украинцам – де «стократное воздаяние сторицей» неведомо и они будут страшно нетерпеливо мстить здесь и теперь с горячностью испанцев.
"Возвернуть" должок сторицей и стократно надобно бывало на практике и без каких бы то ни было "оформлений" "юридически – правового" характера. В этой сокровенной бухгалтерии морально-нравственных догов дети должника должны более родителя, а внуки ещё более.
И напрасно наивный переводчик на западные языки будет думать, что после сотого взимания стократно рассчитывавшегося и взятого долга можно ставить точку.
"Сто" – это просто во много раз больше, чем "семь".
А «семь» – это превышение любой разумной меры.
Это не арифметическое понятие, а символ утоления тайной жажды. Наш человек не остановится до тех пор, пока лютостью не изойдёт. Глагол "лютовать" на иностранные языки одним словом не переводится. Иноземцам надо абзац написать, чтобы иноземец понял – что значит «изойти лютостью».
В контексте такого культурологического факта представляется весьма серьёзным и теоретически необходимым предложить ввести в круг научных понятий уже предложенное выше слово с ярко выраженной негативной окраской и известной экспрессией, это слово концентрирует в себе как нетерпимость, так и эстетическую «абсолютизацию» омерзения. Этот термин часто использовался для оскорблений. Это слово «мразь». Ввести его для научно-культурологического анализа необходимо именно для того, чтобы чётко зафиксировать ту реальность взаимного отторжения противников в гражданской войне, которая реально была и не исчезла. Врагов часто за людей не считали, но человекоподобными признавали. Враждующие стороны не использовали словосочетание «человекоподобная мразь», но ради точности определения мироотношения надо использовать именно такое словосочетание. Образ «человека-травы» или «чернь» – это что-то человекоподобное. «Козлячье отродье» – это тоже не козлы.
«Ненависть» как тайный элемент наследуемого по завещанию объединяет эту традицию с традициями "кровной мести" в иных цивилизациях. Эта ненависть в кавычках, так как чаще это не ненависть, а зловещее омерзение по отношению к человекоподобным мразям, которых присутствие придётся терпеть пожизненно.
При этом мера сокровенности иная, не такая как у иноземцев. Алчность – не жажда, а ярость – не злоба иль гнев. Поэтому она не объявляется в голос при всей семье, а сообщается втайне от многих – как сокровенная обида. Никакие социологические опросы не смогут её запросто фиксировать, тут особые методики для исследования сокровенного требуются. А их нет.
Конечно, аристократы, дворяне – те запросто открывали рот и выдавали тайную ненависть: "Самовластительный злодей, тебя, твой трон я ненавижу, твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу" А.С.Пушкин.
Написано за век до расстрела царской семьи.
Сегодня молчат о гордости большевиков на тему "исполнения завещания" А.С. Пушкина в осуществлённом расстреле царского "отродья-выродков". Сегодня молчат и о том, что официальная пропаганда политического режима СССР все 70 лет подчёркивала духовное родство этого политического режима с реализацией чаяний восставших из истории – римского Спартака, российских Болотникова, Разина, Пугачёва, народовольцев и т.п. Простой народ копит обиды совсем не так, как дворяне или интеллигенты – большевики. И простым расстрелом внуки – правнуки обидчиков не отделаются. Есть вещи похуже, чем смерть.
И простой народ это знает. Поэтому и не торопится с проклятьем.
Секрет славянского долготерпения в грандиозности того "проклятия", которое будет накладываться на "нелюдей". Это и не проклятье вовсе в собственном смысле слова, которое известно во многих цивилизациях.
Жажда изничтожить причину причин той скверны, которая через человекоподобную мразь вылезла и вонзила зубы в моих детей – это не проклятие. Это совершенно проникновенное отношение к любой человекоподобной мрази, как к языческому богу зла – Локи.
И если эта мразь будет разговаривать по-человечески, на русском языке, то разговор с имитацией человеческих форм общения будет длиться сначала столько, сколько выдержит мразь. А потом, – когда она явит свою смертельно шаловливую кривду, ей ещё и ещё раз будет предоставляться шанс умереть самой.
Её шаловливость – это развлечение себя.
Русичу думается, что рукоблудие самодовольной кривды через тысячи "самоублажений" окончится полным бессилием. Есть вопрос: "Шалишь?" Его тысячу лет задавали именно перед смертельной схваткой. Русичи не просто "не торопятся" с пробуждением "ярости благородной". Режиссёр из Севастополя Сергей Стрижак снял на эту тему особый художественный фильм "Славянские привычки". И отказал всем порокам в статусе такой привычки. А славянской назвал одну привычку.
Горестную, но реальную. Называется она "терпеть до последнего".
Это надо для того, чтобы дать мрази все шансы стать человеком. Все-все-все шансы.
Чтобы самому остаться человечным до конца.
Аккуратным и опрятным приверженцам вестернизированной эстетики поведения долготерпение кажется «постыдным».
Но «постыдное» долготерпение славян – подобно отношению правдивого и праведного юродивого к находящейся рядом роскошной блуднице, которая растлена не только телесно, но и довольна собой, своей кривдой и вельможным правом упиваться своеволием.
"Велю – можно", вельможно, "не велю" – нельзя.
Так что сокровенно тайное обнаружение того, что "сто" означает "сто раз по сто" – нормально. А о том, что касается юридического оформления, то есть же поговорка "На небе Бог, на Земле – Россия". Ежели можно подстелить законодательство под этот принцип, то наша способность к уникальному законотворчеству и не такие алогизмы умудрялась узаконить.
Какие формы примет эта традиция тайной практической передачи по наследству "гроздьев гнева" в эпоху мобильной связи и Инетернета? Боюсь, что удручающие. Гнев праведный и ярость благородная являются такими для первого завещающего. А дети и внуки носят в себе это завещание по-разному. Гнев и ярость накапливать столетиями люди научились уже давно. Накапливать праведность и благородство столетиями пока не научились.
Но в любую эпоху высокая нравственная культура была и росла, количество её носителей могло сильно падать, потом нарастать… Но высота не падала… Современная нравственная культура тоже, тем не менее, строится на логике наращивания ценности человеческого существования.
Когда вы трудитесь над тем, чтобы ценили меня.
А я тружусь над тем, чтобы ценили Вас.
И не важно "кто первый начал".
Важно, – кто больше успел сделать для того, чтобы у Вас всё было хорошо и прекрасно, чтобы вас ценили, поэтому ТАЛАНТ создаёт шедевры так, что люди даже не знают, что больше ценить – любовь к жизни, которую разбудил в нас шедевр или создателя шедевра с благодарностью и восхищением за то, что он нам и нашим детям свои шедевры оставил.
А вот ужасные и несчастные субъекты («не люди») получают в народе названия «НЕЛЮДИ» уже более тысячи лет, ударение переезжает с буквы «Ю» на букву «Е» и уже тысячу лет значение этого термина далеко отъехало от простого удивления перед человеком нелюдимым – нелюдимый – тот, кто сторонится людей. Сам он может быть и добр, и мил. Это нелюдимый. Но быть может его многие обижали, вот он и сторонится.
Иное дело «нЕлюдь» – вот он и есть та самая человекоподобная мразь, которая вызывает жуткое эстетическое отвращение, соблазн убить и ненавидеть – коли убить его ты не в силах и уж тем более не в правах.
Поэтому – шёпотом – именно как про жутковатых чудовищ – более страшных, чем волки с человеческой кровью на зубах – на волков силу и управу найдут… а нелюдя ещё разгадать надо – во про них, про жутких жуткой жутью шёпотом рассказывают по секрету самым родным, самым любимым для того, чтобы родные и любимые чётко и явственно осознавали тайну тайн – кто есть человек а кто есть нелюдь… где дети этих нЕлюдей… где внуки этих нЕлюдей…