Впрочем, в промежутке между полевыми работами и поездками на мельницу в Рубцово время заглянуть к друзьям я все-таки отыскал. Получил внушительную порцию радостных эмоций. Ну, друзья же, с ними всегда радостно общаться, особенно, если перед этим их давненько уже не видел. А еще Семен мне выдал мою долю свежеиспеченных золотых монет. Причем, чуть ли не десятка разновидностей. Там и тонкие плоские кругляши были с моськами цариц – эти сплошь десятирублевики, и значительно более мелкая, но зато чуть более толстенькая пятерка с профилем предпоследнего государя Александра Александровича номером третьего и даже три рубля 1869 года. Кстати, кто не знает, именно их в народе и называли в свое время червонцами, а советские червонцы — десятирублевики совсем позднее "изобретение" какого-то чужака, ничего о порядках и названиях на Руси не знавшего. А уж как я удивился и обрадовался пятерке царя Павла Первого! Редкость же. Не полноценный раритет, но вполне себе на уровне. Тут уж точно, если не зарываться, и не лезть к серьезным коллекционерам, которые могут и пробу золота проверить, так, чуть снизив цену от стандарта, можно будет очень неплохо на продаже навариться. И сохран, в отличие от монеты с профилем Елизаветы, едва ли не идеальный, что называется, штемпельный блеск!
— Прости, друг, — еще и винился передо мной Ширяев, словно не замечая, как я обрадовался полученным монеткам, — мы со Степой вынуждены были родственникам с уборкой урожая помогать, времени на выделку монет было совсем мало. Сейчас вот поспокойнее стало, скоро всю твою долю в монеты переведу.
— С монетами не горит, — успокоил я товарища, — вы мне лучше скажите, когда вы свадьбу играть намерены? – Задал я следом за первыми словами вопрос, на который тут же кинулась отвечать Степа, ведь для женщин эта тема во все времена одна из самых волнующих и животрепещущих.
— Через месяц и одну неделю, в середине октября. Мы решили свадьбу вместе с другими молодыми парами играть, в один день. Брат под это дело свой дом нам предоставит, чтобы всем деревенским места для общего застолья хватило.
— И, это, Саня, сразу после свадьбы мы со Степанидой уедем. – Добавил Семен, разом испортив всю радостность момента.
— Все же уезжаете, я надеялся вы хотя бы до весны останетесь. Куда хоть собрались? – Поинтересовался я, собравшись с мыслями.
— Хотели в Барнаул, но там же университета нет, — снова вступила в разговор Степа, как значительно более мужа в этой теме подкованная, — поедем в Петроград.
— Лучше тогда в Москву, — посоветовал я, — столицу же недавно туда перевели, там и самые лучшие преподавательские кадры сейчас будут сосредотачиваться, опять же, пока все еще не устаканилось, можно куда лучше устроиться, причем за куда меньшие деньги. И ехать опять же на сутки меньше. – Ну, не рассказывать же им, что в моем прежнем мире буквально через два десятилетия город Ленинград в полную блокаду попадет, так что выживших в нем окажется едва ли не меньше, чем умерших от голода и холода. Нет, конечно, мир другой, с другими принципами построения, одна Система вон, чего стоит, но постоянно всплывающие аналогии между этими двумя мирами реально пугают.
— Думаешь? – Вроде, Степанида просто так переспросила, но я-то изучил ее, в данный момент она в голове снова все известные ей «за» и «против» прокручивает, чтобы в свете вновь открывшихся ей фактов наиболее оптимальный вариант переезда выбрать.
— Не думаю, точно знаю. Сам собрался через год-другой вместе с родителями именно в Москву переезжать.
— Вот здорово! – Восхитился Семен, — снова соседями будем! Давай, действительно, Степа, лучше в Москву поедем.
Надеюсь, его дополнительного слова будет достаточно, чтобы склонить чашу Степанидиного выбора все-таки в сторону новой старой столицы.
А потом мы с четой Ширяевых реально напились. Ну, страда закончилась, с устатка, да в дружеской компании, почему нет?
Глава 17
За последующие после дружеской пирушки недели, я смог очень досконально изучить весь путь до нашего ближайшего города . Сами посудите: в Рубцово, на тамошнюю мельницу, – зерно, обратно, пусть и в гораздо меньшем объеме, мешки с мукой, ну, и привязанные позади телеги то вторая лошадь, то корова, и так раз десять, без перерыва. И не только я один, после покупки второй лошади, отец тоже зерно в город на продажу возил. Урожай-то, в самом деле, гигантский по меркам прошлых лет вышел, дохода с проданного зерна разом на очень многое хватило. Хотя, как по мне, так я бы и эти деньги перевел в золото или валюту, да и заныкал до лучших времен. Но отец уперся: от переезда он, в принципе, не отказывался, но в ближайшие годы хотел заработать по максимуму, потому и коров закупал, предварительно заготовив для них на всю зиму сена. Мечтал сыры из их молока выделывать и в город продавать. С одной стороны, понятно, те же твердые сыры хранятся хорошо, никакой холодильник не нужен, еще и всегда в городе спросом устойчивым пользуются. Коровы за год в такой ситуации сполна окупиться должны. Вопрос немножко в другом, когда подойдет время переезда, куда мы эту ферму девать будем, коровки, они ведь и сами размножаться затеют?
Однако рано или поздно, но все задуманное к закупке и перевозу было куплено и доставлено по назначению. Теперь у нас аж пять коров и две лошади в хозяйстве обреталось. В деревне мы не самые крупные и зажиточные оказались, староста, к примеру, тоже в эту осень за проданное зерно очень много, что закупил, но в кулаки по местным понятиям выбились. Вон, Дашка, к примеру, в фабричном пальто с фабричными же ботиночками по деревне рассекает, а не как большинство, в чем придется, лишь бы не замерзнуть.
О! Помните, Фрунзе обещал мне свою благодарность прислать, если у него с охотой на иномировое чудовище, на которое я ему наводку дал, все удачно сложится? Так вот, буквально к вечеру того дня, как мы из последней своей поездки в Рубцово вернулись, во двор к нам все тот же чекист со стылым взглядом нагрянул. Или, вроде, в этом году ЧК в ГПУ переименовали? Тогда как его теперь называть, гепеушник? А по поводу визита, так я даже перепугался немного. Ну, вы помните про пулемет, незаконную добычу золота и все такое. Только оказалось в этот раз этот высокий, как я думаю, чин всего лишь в качестве личного курьера знаменитого краскома выступал, памятный подарок мне привез. Карманные швейцарские часы с гравировкой на внутренней поверхности откидной крышки: «Александру Жукову от командарма М. В. Фрунзе». Я подарку и так очень рад был, все же такая статусная вещь! У нас в деревне только у одного старосты Брегет был, а у меня теперь даже не просто Брегет, а еще и с музыкой. Только совсем случайно я на часы при помощи своего навыка Опознание глянул и вообще обомлел. Красный командарм мне не просто часы с музыкой подарил, а целый амулет или даже вообще артефакт, позволяющий на короткий срок вдвое замедлять для меня все окружающие процессы. Очень жалко, что Опознание не раскрывало, на какой конкретный срок продолжится их действие и есть ли у этого артефакта перезарядка, а то слышал я, что большинство таких штуковин вообще одноразовые.
— Сашка, ты не забыл, у нас послезавтра свадьба! – Это Семен меня встретил на улице, когда я с очередной охоты возвращался. Пару степных тетеревов добыл, в лес после того, как там монстры похозяйничали, а после красноармейцы частой цепочкой промчались, соваться совсем бесполезно было. Не стало там дичи, от слова «абсолютно» не стало. Одни елки с березами, да и то с проплешинами, чудовищами проеденными.
— Забудешь тут про вас, — проворчал я в ответ на Сенино напоминание, — каждую ночь просыпаюсь в расстройстве чувств, нет бы, переезжали следующим летом. Все равно, набор на учебу в институт твоя Степанида в этом учебном году уже пропустила. Будете там, в совершенно незнакомом городе до июля-августа по каким-нибудь углам бессмысленно мыкаться.
— И вовсе не бессмысленно. Степа в газете прочитала, в институты теперь преимущественно принимают пролетариев, с производства. Вот мы куда-нибудь на завод и устроимся, чтобы под эти требования подходить. Опять же, поступать на учебу и при этом разбираться с поисками жилья куда труднее бы вышло, чем, если все это постепенно, по очереди выполнять.
— Ладно, продуманные вы наши, — еще по инерции я продолжал ворчать, словно старый дед какой, хоть и вполне воспринимал и обоснованность Семкиных доводов тоже, — вы, главное, как приедете и обустроитесь, письма не забывайте посылать. Причем, не одно, на отвяжись, письма же в наше смутное время имеют свойство иногда теряться, а писать их регулярно и обстоятельно.
— Обязательно будем писать. – Заверил меня друг, глядя на меня ясными, чистыми глазами. Хм, не верю я ему почему-то в письменных вопросах. Вот Степа — та и без напоминания будет письма писать, а Сема.... Ну, может, привет через свою будущую супругу передаст, уже хорошо.
Итак, свадьба! Все же любил Иван Тимофеевич, наш староста, свою сестру, вон какой стол богатый организовал. Оно, конечно, и родные двух других сегодняшних пар своими продуктами поучаствовали, но вот те же бутылки с казенной выпивкой вряд ли они предоставили, большинство деревенских перебиваются исключительно самогоном, да и минимум половина других яств на столе привезены из города. Впрочем, молочные поросята и запеченные в печи гуси уж точно наши, местные. Короче, есть что пожрать, есть что выпить, есть с кем из девиц позаигрывать. Хорошее застолье получилось, душевное.
В качестве подарка для молодых я вручил всем трем деревенским парам небольшой бумажные сверточки. Деньги, понятное дело. Только в сверточке для друзей купюры гораздо большего достоинства были положены. Вообще, как на мой взгляд, так деньги — самый лучший подарок, им у Семена со Степанидой в городе точно применение сыщется, не то, что всяким прялкам и зыбкам для новорожденного, которыми их одарили другие гости. Кстати, деньги мной у отца были обменены на часть моей доли золота, взятого с тех барнаульских убивцев чуть меньше года назад. А что? Эти бумажные денежные знаки надо расходовать как можно быстрее, обесцениваются, заразы, а за зерно на мельнице с нами только ими и расплачивались. Большую часть, конечно, мы прямо там на закуп скотины и потратили, но кое-что и сохранилось. А моим друзьям эти деньги в самое ближайшее время очень даже понадобятся. У них они обесцениться и устареть точно не успеют, и тратить их в большинстве случаев куда удобнее, чем те же золотые монеты прошлого царствования, которые мало того, что официально как бы запрещены к обороту, так еще и стоят во многих случаях слишком дорого для обычной покупки повседневного товара в какой-нибудь лавке.