В ее жизни присутствует элемент везения, вернее, случая, который она не упускает. Она встретила своего Гавриила и прожила с ним хоть и короткую, но счастливую семейную жизнь, которая наполняет ее до сих пор. У нее от этих отношений остался сын. Взаимоотношения с родителями, свекровью и свекром, судя по повествованию, были достаточно теплыми.
Наталия встречает в своей жизни самых разных людей – психически здоровых и не очень, как и все мы, но она выбирает фокусироваться на лучших качествах в окружающих. Она дружит со всеми в учительской, ладит с детьми. Она не делит людей на плохих и хороших.
В 23 года Наталия теряет супруга и, можно сказать, остается во вдовстве-монашестве. Ее регулярные разговоры с образом мужа фактически представляют собой разговор с Богом или идеальным «Я», который дает ей ориентиры в жизни. Это также признак высокого интеллекта. Разговоры с фотографией супруга дает ей не только вектор, но и успокоение, эффект благополучия, помогая адаптироваться к разным жизненным ситуациям. Она идет за своим сердцем, слушает внутренний камертон: «Мне хорошо? Я честна с собой? Это так?»
Наталию уговорили поступить в медицинский. Она начала учебу, но потом поняла, что это не ее стезя и, не колеблясь ни секунды, забрала документы. Не каждый человек знает, чего именно он хочет, каким хочет быть на заре своей жизни. Не каждый может решиться на столь смелый шаг, даже убедившись, что выбранный путь не его.
Долгожительница говорит: «У меня все хорошо». Она всегда делает правильный выбор, серьезно взвешенный. Это труд, большой жизненный труд и высокая осознанность.
В психологии есть понятие фигуры и фона. Фигура – это то, что выступает вперед, на передний план. А все, что ее окружает, служит фоном. Складывается впечатление, что Наталия в отношениях всегда могла выбирать и менять фигуру на фон и наоборот. Через нее как через учителя проходил большой поток людей, она была во многих коллективах, однако умела вытащить на поверхность лучшее, что есть в людях, и сделать акцент именно на этом, нивелируя отрицательные черты.
Если расценивать длинную и счастливую жизнь бабушки Наташи с точки зрения психологии, для меня она скорее закономерность, чем удача.
Бабушка Мария
РОДИЛАСЬ 27 МАЯ 1917 ГОДА В ЯРОСЛАВСКОЙ ОБЛАСТИ[38].
ЖИВЕТ В ГОРОДЕ ОСТАШКОВЕ ТВЕРСКОЙ ОБЛАСТИ.
Дом и квартиру бабушки Марии в Осташкове, маленьком городке Тверской области на полуострове, окруженном водой Селигера, мне показали местные жители. Как это обычно бывает в таких местах, здесь все друг друга знают.
Столетняя бабушка – настоящая достопримечательность для российского уголка, где почти ничего не происходит. Тут не закрывают на ночь ставни и рады гостям. Старые купеческие домишки пережили многое, они, как и мои долгожительницы, видели войну, но еще держатся.
Дом бабушки Марии с толстыми стенами и высокими потолками построен в 1925 году. Такие дома могли бы рассказать нам не меньше, чем сами долгожительницы.
Дверь открывает дочь Светлана. Я рассказываю про идею книги и объясняю, что хочу поговорить с ее матерью.
Светлана спрашивает, знаю ли я, как зовут долгожительницу. Я киваю. Она говорит, что на нее выходили с похожим предложением представители какого-то американского издания, но она отказала – ей хочется, чтобы о матери написали в России.
Мы проходим на кухню. Дочь помогает Марии настроить слуховой аппарат. Из соседней комнаты появляется высокий седой мужчина, здоровается и выходит на улицу. Светлана поясняет, что это ее брат Виталий и что ему 85 лет. В ее слова трудно поверить: Виталию от силы дашь не больше 60.
– Это все хорошие мамины гены, – говорит Светлана, замечая мое удивление. – Нам с братом повезло.
Тем временем бабушка начинает свой рассказ:
– Родилась я 27 мая 1917 года в деревне Шубино Ярославской области. В семье было семеро детей, я самая последняя. Двое умерло, осталось нас пятеро, все выросли.
Удивительно, что большинство рассказов долгожителей начинаются с подобной статистики. То, что семьи были многодетными и не все дети выживали, считалось вполне нормальным. Никаких средств контрацепции не было, некоторые женщины в деревнях практически непрерывно беременели и рожали. Роды принимала повитуха, санитарно-гигиенические меры ограничивались мытьем рук и использованием горячей воды. Дети много болели и часто умирали, а на весь уезд, как правило, был один земский врач.
– Чем занимались родители?
– Мать и отец были родом из одной деревни. Отец был разнорабочим: где найдет работу, там и работает. В шестнадцать лет он уехал на заработки в Питер. Сначала устроился рабочим в гостиницу. Отец был человеком честным и ответственным, поэтому вскоре, присмотревшись, хозяин гостиницы взял его заведующим буфетом. Женился отец в двадцать лет, там, в Питере, родилась у них первая дочка.
Чтобы понять, что такое буфет при гостинице в то время, вспомните недавний кофе-брейк на бизнес-мероприятии или деловую встречу в лобби-баре. Буфет того времени – это огромные самовары на 30–50 литров. Там можно было выпить чаю и съесть какую-нибудь плюшечку. За стойкой около полки с пирогами сидел какой-нибудь мужик в косоворотке. Пироги чаще всего пекли с ягодами, рыбой, требухой (потрошками), сладкие и с печенкой. Приходили мужчины с разодетыми женщинами. Мужчине наливали сначала водочки под пирог, потом чаю, а женщине – сразу чаю. Как правило, вина и шампанского в буфетах не предлагали. К чаю подавали варенье, цукаты, засахаренные фрукты – то, с чем можно было чаевничать по второму заходу. Стаканы всегда были в подстаканниках, такие и сейчас можно увидеть в поездах. Почему пили много чая? Потому что гостиницы служили местом для встреч, туда приходили обсудить за чашкой чаю свои дела.
– За семнадцать лет работы в Питере папа накопил денег и решил открыть собственное дело. Для этого родители уехали в 1912 году в Кострому, где отец купил чайную. Это было дешевле, чем в Питере. В том же доме они и жили. В 1913 году родилась еще одна дочь. Потом двое сыновей. Но недолго длилась хорошая жизнь: в 1914 году началась Первая мировая война и папу забрали в армию. Мама осталась с четырьмя малыми детьми, чайную пришлось продать и уехать на родину – в деревню Шубино. Поселились в большом доме маминого брата и начали строить свой дом, нанимали строителей. Папа вернулся с войны в 1915 году. А в 1917 уже в своем доме родилась я. Жили в достатке: корова, куры.
– Какие отношения были в семье?
– При маме все было хорошо, жили мирно.
– Запомнился ли из детства какой-то подарок или праздник?
– Никаких подарков тогда не было. Это сейчас подарки да все что хочешь. Игрушек тоже не было.
Вспоминаю, как важны были подарки для меня в детстве – дорогая кукла, набор игрушечной посуды, плюшевый олимпийский мишка под елкой, – и сочувствую долгожительнице. Особенно мне нравилось находить небольшой сюрприз под подушкой на Рождество. Представьте, Новый год закончился, подарки забыты, лакомства съедены, и с сожалением думаешь, что зимнего чуда ждать целый год. А потом просыпаешься в Рождество, засовываешь руку под подушку, а там… чудо, настоящее маленькое чудо – миниатюрный плюшевый щенок или шоколадный Дед Мороз! Я бы и сейчас с удовольствием получала такие подарочки, но… уже слишком взрослая.
– Чем же вы играли, если игрушек не было?
– Да просто росли. У старшей сестры тогда дочка родилась, они в соседней деревне жили, мама брала ее к нам, вот я с ней и возилась. А потом уже не до игрушек было, училась. До семи лет я жила в деревне. А когда папа нашел работу в городе Буй Костромской области, мы все туда переехали. Папа заведовал обозом[39] и развозил товары по магазинам: раньше ведь машин не было. А мы всей семьей стегали одеяла и сдавали на продажу. Мама умерла, когда мне было двенадцать лет.
– Как переживали потерю матери?
– Плохо было, я постоянно плакала. В любом возрасте потеря близких – это сильная боль. Я чувствовала огромную пустоту, одиночество, скучала. Исчезла та связь с мамой, я будто перестала быть чьей-то дочерью, и в одно мгновение мне пришлось повзрослеть. Папа с нами пожил год и женился на молодой. Мы трое ушли на другую квартиру: Коля, Лена и я.
– Почему не стали жить с мачехой?
– Мы обиделись: зачем он на такой молодой женился? Она годилась в подруги старшей сестре. Привез из деревни и женился.
Глупо делать что-то поспешно, всегда лучше подождать, подумать. Жили втроем, согласно и хорошо. Коля работал, Лена, сестра, в пятнадцать лет пошла на железную дорогу стрелочницей, а я училась. Окончила семилетку и уехала к старшей сестре в Ленинград. Там поступила в холодильный техникум. Брат в этот момент служил в Полоцке, в Белоруссии. Он женился и написал: «Приезжай ко мне, будешь здесь учиться». Я бросила техникум, приехала. А там только семилетка на русском языке, дальше учили на белорусском. Пошла работать в книжный магазин и в семнадцать лет вышла замуж.
Самое спокойное и благополучное время было до войны. Мы хоть и в деревне жили-то, но хорошо. В городе я жить никогда не хотела – в деревне лучше. Меньше хлопот, суеты, люди спокойнее.
Ко мне и племянницы из Ленинграда каждый год на каникулы приезжали, и сестра. Я им всегда была очень рада. Ездила к ним в Ленинград. Наш шурин преподавал в институте. Мы к его дочке ездили на дачу, было все хорошо. И у племянницы муж директором работал, все в достатке жили. Я у них часто гостила, отпуска проводила.