Наконец, умение ставить долгосрочные позитивные цели. «Чтобы я от жизни уставала? Никогда!» – эта установка помогала Татьяне преодолевать любые невзгоды. А мечта дождаться свадьбы правнуков подогревала желание жить дальше.
История бабушки Тани не просто рассказ о долгой жизни. Это урок адаптивности, стойкости и умения находить радость даже в самых сложных обстоятельствах. Ее биография – пример того, как можно прожить жизнь полно и осмысленно, сохраняя связь с близкими и обществом в любых обстоятельствах. Биография Татьяны показывает, как тяжелые испытания способны закалить характер, а труд и забота о других – служить источником силы и долголетия, как вера и надежда помогают преодолевать, казалось бы, непреодолимые трудности. И, вероятно, именно в этом сочетании факторов – физического труда, душевной стойкости, социальных связей и неугасающей надежды – кроется секрет ее долгожительства.
Бабушка Зоя
РОДИЛАСЬ 10 АВГУСТА 1921 ГОДА В ТВЕРИ.
ЖИВЕТ В ТВЕРИ.
Дверь открывает дочка долгожительницы Жанна. Войдя в квартиру, я осматриваюсь: жилье невероятно уютное. Половички, картины, семейные фотографии, скатерти, рояль, живые цветы… Все такое знакомое и радостное. Я сразу понимаю, что хозяйка этого гостеприимного дома такая же открытая и душевная. Бабушка Зоя невероятная: светлые вьющиеся волосы, украшения, маникюр, шаль, улыбка и живой молодой взгляд, полный радости от встречи гостей и любопытства. Первым делом она расспрашивает о тех, с кем я уже встретилась. Интересуется, беседовала ли я с долгожительницами из Твери, кто они по профессии. Просит рассказать о книге, узнает, будет ли книга про дедушек. Предупреждает, что нужно говорить громко, так как она плохо слышит, но не надо кричать.
– Я тоже писатель. Описывала свою жизнь, рассказывала про освобождение города Калинина, про Победу. Публиковала статьи в газетах. У меня даже есть собственная «судьба человека»[46] – мое прошлое на ста страницах. Мужа не стало, нужно было чем-то заняться.
Зоя достает папку с целой стопкой рукописей. Показывает фотографии:
– 1907 год, свадьба папы с мамой. А это наша семья, все восемь человек.
– Родилась я в Твери, жили мы на улице Троицкая, в центре. Потом – на набережной реки Тьмаки.
У меня было четверо братьев и сестра.
– Кем работали мама с папой?
– Мама не работала, была домохозяйкой. Папа был инженером. Тогда к таким профессиям относились с большим уважением. Работал он один, кормил шесть человек детей, всех обеспечивал, и жили мы прекрасно.
Не верьте, что до революции жили плохо. Папа рассказывал, что и рабочие очень хорошо жили. Он работал на фабрике Берга, она же Вагжанова[47]. На Пролетарке тоже какая-то фабрика была, я уже стала забывать… Морозовская. А у вагоностроительного еще француз был хозяин. Там папа тоже работал. У них были специальные магазины с ценами пониже, чем везде. Рабочим давали такие книжечки[48], по которым они заходили, там было определенное количество, чего и сколько можно получить. Вот так и покупали продукты. В общем, голодных не было.
– Как вас воспитывали, строго?
– Нет, потому что я была последняя и самая избалованная девочка. Все меня очень любили. Семья дружная была. Все получили образование, работали. Двое братьев – Анатолий и Валентин – инженерами-конструкторами, они кончали не институты, а какие-то курсы. Еще один брат работал мастером по деревообработке, четвертый – механиком. Рита, сестра – на швейной фабрике, а я – техником-конструктором. Мое детство, как я вспоминаю, просто прекрасное.
– А что именно вспоминаете?
– Во-первых, семья была очень хорошая, дружная, мирная. Я любила танцевать дома: бывало, распущу волосы и развлекаю семью. Читать очень любила. Мы выписывали журнал «Мурзилка». По воскресеньям у нас пекли пироги, в доме всегда хватало и яблок, и конфет. Не то чтобы они все время лежали на столе, но по конфетке нам давали. Без разрешения мы ничего не брали – все получили хорошее воспитание. Спрашивали у мамы, или она сама говорила: «Давайте я вас угощу». Ели и тянучки, и леденцы. Вот так, все я видела. А яблочки родители покупали мешками: семья большая была. Купят мешок, поставят, и мы их ели даже не в сезон.
Мы жили в хорошей квартире, имели и фортепиано – редкость в то время. И все учились музыке. А за это тоже нужно было платить. Потом у нас появился рояль. До войны.
В 37-м году папу арестовали как врага народа. Всех тогда забрали: и директора завода вагонного, и архитектора, и главного механика, и главного конструктора. Все высшее начальство. У нас была династия, девять человек из семьи работало на вагонзаводе.
Я закончила семилетку, и пришлось мне бросить учебу, потому что мама не работала. Двое человек служили в армии. Сестра еще училась, и мне надо было работать. А тут еще как узнают, что отец репрессирован, не брали никуда: ни на работу, ни на учебу. Я стала искать и, благодаря старшему брату и дяде, которые работали на вагонном, устроилась копировщицей. И потом поступила в техникум перед войной. Проработала на вагонном заводе пять лет.
– Самое плохое за мою жизнь – это война и 90-е.
– В какой момент вас застала война?
– Когда началась война, было воскресенье. Мы отдыхали, сели завтракать. Я собиралась встретиться с подругами и пойти в лес погулять. Сарафанчик новый мама сшила – такая радость! Как сейчас помню, на подушечку повесили, в горошек разный. А в двенадцать часов объявили, что утром началась война, что немцы перешли границу.
Война… Нам сразу страшно стало. Конечно, все вокруг говорили, что она зреет, что обстановка напряженная, хоть и договор подписали. Знаете, да? О ненападении. И все-таки мы жили надеждой, что ее не будет.
Я, конечно, оделась и пошла, подумала, что, наверное, Лиля-то меня ждет. Другие подруги не пришли, а она пришла. Подруга самая близкая. Мы не знали, что делать, все были огорошены этой новостью и растеряны. Мы проходили мимо кинотеатра «Эрмитаж» (Кооперативный переулок, сейчас Тверской проспект). А все работало тогда: магазины, кинотеатры. Пошли в кино. Шел киноконцерт. Мы сели, начали смотреть, но мысли были о другом. Провели там минут десять – пятнадцать. Выходим, а рядом магазин «ТЭЖЭ»[49], где продают парфюмерию. Народу полно, скупают мыло. Зашли в другой – там тоже все берут: крупу, муку, продукты. Все произошло за какие-то пятнадцать минут.
В 41-м году еще все было. Тут и ювелирный магазин работал. И со складов бежали – кто с сыром, кто с колбасой; начался грабеж. Настолько все произошло неожиданно и беспорядочно, что в суматохе можно было хватать все.
На следующий день после начала войны вышли на работу. Я работала на вагоностроительном заводе и училась в машиностроительном техникуме. Мне было двадцать лет. Все вышли на работу, но было не до нее. Устроили митинг, начали говорить, директор завода выступил. Надеялись, что это неправда, думали: ну как же так, у нас же был подписан мир. Нет, это война. А потом, мы считали, что у нас такая сильная страна, шутили, что закидаем их шапками. Прогоним. Как там поется в песне? Что пройдет дня два-три и закончится война.
Подруга пошла на фронт, всю войну проработала в штабе. Осталась жива, после войны мы с ней встретились. Все так верили, что это ненадолго, а она пошла! Потом поняли, что это надолго. Началось напряжение с продуктами, и настроение уже было другое.
Когда к городу подошли немцы, пришлось бежать. Бежали в деревню. Дошли до фронтовой полосы. Дальше было нельзя – кругом немцы.
16 декабря 1941 года Калинин освободили, а 17-го мы вернулись в абсолютно пустую квартиру – все было разграблено. Несмотря на то, что вернулись на следующий день. Удивительным образом уцелел портрет мамы, что папа нарисовал. (Показывает портрет.) Вот висел портрет и иконка Владимирской Божьей Матери. А у нас было очень много картин – братья рисовали. Они не художники, но очень хорошо писали маслом. У меня братья были очень талантливые: кто рисовал, кто фотографировал, сами делали приемники, кино нам показывали. Как сейчас помню, вешали на стену простынь и включали кинокартины.
И рояль унесли. Соседи рассказывали, что грабители выбили большое окно, подогнали машину и вынесли. Перед тем как немцы ушли из города. А кто это сделал, непонятно.
Начали жизнь сначала. Хорошо, я сохранила альбом. Когда мы бежали, то все оставили: очень спешили. Брали то, что можно надеть: на летнее платье – зимнее пальто. А я взяла альбом. Думала: если кого убьют (потому что немцы были недалеко), то не всех, кто-то останется и альбом сохранит. Фотографий было очень много: мы любили снимать семейную хронику, портреты. Потом я его переделала, сделала больше – если желаете, могу показать. Я рассказала о своей семье, а теперь на нее можно и посмотреть.
– Женихов много было?
– Нет, мало, – смеется Зоя.
– Почему?
– Потому что те, которые ухаживали, мне не нравились. Не было такого, чтобы полюбили друг друга. До начала войны я и училась, и работала. Мне еще не исполнилось восемнадцати, и я как малолетка уходила на час раньше остальных. Меня очень любили, я выполняла очень хорошие чертежи, аккуратно, чисто и красиво писала. Работала то в конструкторском отделе, то в техническом, то в экспериментальном. Считали, что я самая красивая девочка на вагонном заводе.