Нашим старичкам очень не хватает тепла и общения, независимо от того, где они живут: в кругу семьи или в доме престарелых. Поговорите с ними, выслушайте, осталось так мало времени!
Долгожительство как социально-биологический феномен всегда вызывало у меня неподдельный интерес, удивление, восхищение: как? почему?
Такие уникумы наперечет в каждом регионе, городе, районе, поселке. Со столетием их непременно поздравляют городские власти, о них пишут в муниципальных газетах, снимают телесюжеты. Но сюжеты эти обычно очень короткие: где родился, как пережил войну, где работал после, сколько детей и внуков – на этом все. Но благодаря одной из таких заметок в номере за 2021 год я и узнала о существовании бабушки Валентины.
Связаться с ней или ее родственниками не удалось, поэтому, будучи в Твери, решаю попытать удачи – явиться в гости без приглашения. На авось. Дверь открывает дочь долгожительницы: она как раз пришла навещать мать, которая, между прочим, в свои-то 100 с небольшим живет одна. Видимо, по силам еще себя обслуживать, не в тягость переносить одиночество. И точно. Бабушка Валентина – кремень, женщина со стальным характером, не проявляющая слабости ни при каких обстоятельствах.
Конечно же, ко мне, незваной гостье, относятся настороженно. Время нынче такое: мошенников развелось, словно тараканов, и все норовят именно стариков обвести вокруг пальца – одна только история с ограблением бабушки Веры из Москвы чего стоит. Но даже после подтверждения моего журналистского статуса разговор все равно идет непросто.
С этим я уже не раз сталкивалась: люди старой закалки часто недоумевают, почему у кого-то вдруг возник искренний интерес к их судьбе, которую они считают ничем не примечательной, совершенно рядовой. Оттого-то им, похоже, даже неловко в деталях и подробностях рассказывать о своей жизни – ведь все как у всех, ничего особенного. В случае же с бабушкой Валентиной есть еще одно отягчающее обстоятельство: она, видимо, от природы скупа на слова и эмоции. Женщина без сантиментов. А может, жизнь научила быть строже, прятать все ласковое, мягкое, нежное…
Собственно, даже родилась Валентина в краю с суровым климатом, где зима значительно длиннее лета – в Кунгурском районе Пермской области.
– От моей деревни Пауты до Перми, – уточняет моя собеседница, – девяносто килóметров.
Кажется, немного, а места почти безлюдные. По крайней мере теперь – это я выяснила позже, когда полюбопытствовала и отыскала на карте малую родину долгожительницы. В 2010 году жителей там было… четыре человека. И на весь Интернет – одна-единственная фотография тех краев: неглубокая речка с бескрайними лесами. Интересно, знает ли Валентина, что место, где прошли ее первые годы, опустело?
А может, и ни к чему ей это знание. Детство, пожалуй, не самое лучшее воспоминание для Валентины. Оно у нее закончилось, едва начавшись. Восстанавливая события почти вековой давности, бабушка говорит о себе в третьем лице, будто со стороны смотрит на трагедию маленькой девочки, словно не с ней все это случилось.
– Семья была большая: пять человек детей. Четыре девчонки и один мальчик. А потом раскулачили. Ей было пять лет, – и эти простые, лишенные чувств и многословья несколько предложений звучат доходчивее и отзываются больнее, чем любые рассказы о беде в красках. – Родная сестра матери увезла ее сюда, в Тверь. Здесь я выросла, выучилась.
Долгожительница вдруг говорит о себе в первом лице. Возможно, в теткиной семье с ней случалось что-то хорошее, яркое – такое, о чем хочется вспоминать, что приятно приложить к себе?
Предположение не оправдалось.
– Помню себя семилетнюю. Я все время была дома одна. Все время одна в комнате. По дому все делала сама. А нет дел, на стул сяду перед зеркалом и смотрюсь в него – это было мое хобби.
От слов бабушки Валентины становится не по себе. Но сознание не унимается – не верится, что так бывает. И опять с надеждой спрашиваю:
– А подарки были?
– Не-е-ет.
– А сладости?
– Радости? – переспрашивает бабушка. – Не-е-ет. Ничего не было.
Какая уж тут разница: сладости или радости, коль ничего не было.
Детей 100 лет тому назад и вправду не баловали. К ним относились как ко взрослым, только маленьким. Маленьким по росту. Жизнь вековой давности – непрерывный тяжелый труд. Трудились без устали все от мала до велика, чтобы выжить. На баловство, капризы и прочую «ерунду» не было ни времени, ни сил. Знаю это от своей бабушки, рожденной в начале XX века, да и от других долгожительниц не раз слышала. И все-таки многие рассказывали мне о редких, но светлых эпизодах из детства. Некоторые, конечно, росли при родителях, в родной семье. А Валентина – на чужбине, одиночкой, без материнской жалости.
Наверное, и правда ничего не было…
– Самое счастливое время было студенческое, – бабушка Валентина впервые за время нашего разговора вспоминает о счастье. Значит, все-таки было оно! От осознания этого, честное слово, отпустило, с души словно камень упал.
В медучилище Валентина поступила не для того, чтобы получить хоть какую-то профессию, а исключительно по любви:
– Все мои девичьи мечты и надежды были связаны с медициной, – признается моя собеседница.
Училась она усердно, что, собственно, доказывает ее красный диплом. Но наверняка не только с учебой было связано у девушки ощущение счастья в то время. И хотя сама Валентина на этом акцента не делает, без дел сердечных тут явно не обошлось. Ведь именно в студенческие годы, как водится, пришла к ней первая любовь.
– Был у меня еще до встречи с мужем летчик, в Твери в военном училище учился, – имени бабушка не называет, но подчеркивает: – Очень большая любовь была.
Почему не сложилось, не допытываюсь, хотя, не скрою, так и распирает от любопытства. Тем более что в разговоре вдруг всплывает еще один персонаж – молодой человек, с которым Валя-студентка познакомилась на катке, в 1939 году проводила его в армию, а после войны вышла за него замуж. Интрига, согласитесь, что надо, но в таких вещах надо быть крайне деликатным. Дергаю было за ниточку в надежде раскрутить клубочек:
– А как долго, по-вашему, живет любовь?
В ответ получила мудрое, но мало что проясняющее:
– Сколько будешь любить, столько и будешь жить.
В таких случаях остается только набраться терпения и ждать, когда собеседник сам все расскажет. Валентина не рассказывает. Уточняет только, что замуж она выходить не собиралась. У нее тогда один был свет в окошке – медицина.
– Я мечтала стать врачом. Причем хотела быть только хирургом! И была бы, если б не война.
И я верю долгожительнице: она бы не просто хирургом стала, а одним из лучших. Это про таких, как она – характерных, настырных, решительных, – говорят: «Ей бы дивизией командовать». Вот точно получилось бы!
Как раз в тот год и месяц, когда Валентина получила диплом с отличием, грянула война. Судя по документам, опубликованным в открытом доступе на сайте «Память народа», ее призвали на службу в августе 1941-го, а вернулась домой она, старший лейтенант медслужбы, через полгода после окончания войны – в декабре 1945-го.
– Сбор призывников в Твери проходил у кинотеатра «Вулкан». Оттуда и меня отправили на фронт, – вспоминает Валентина.
«Вулкан» и нынче стоит на своем месте. Это был один из старейших кинотеатров в Тверской области: крутить фильмы в нем начали с 1915 года. Здание же его, как гласит Интернет, построено еще задолго до изобретения синематографа – в конце 1760-х годов. В самом начале войны оно, на тот момент уже перешедшее в ведение местной филармонии, было полностью разрушено немцами, через девять лет восстановлено, а в 2010 году отдано под выставки-ярмарки одежды. Но надпись на здании по-прежнему та же – «Вулкан». И хотя строение перекроено-перестроено за два с половиной века своего существования, радует, что оно все еще стоит – это же воистину памятник. Сколько с ним историй связано, в том числе и личных!
Первое боевое крещение новобранец-медсестра, по ее словам, получила в поселке Крестцы под Великим Новгородом:
– Командира части ранило, а я спряталась за печку: очень страшно было. Меня оттуда за руку выволокли: иди, мол, командира лечи.
Впрочем, это было в первый и последний раз. Судя по фотографии совсем еще юной Валентины, девушка она была не робкого десятка: волевой сосредоточенный взгляд уверенного в себе человека, ни грамма кокетства.
На фронтовых снимках уже отчетливо проглядывается образ сильной, взрослой, многое повидавшей женщины. Хотя там Валентине всего-то 20 с хвостиком, во взгляде – смертельная усталость, в плотно сжатых губах – не девичья жесткость, на лице – бороздки морщин, тени под глазами.
Было от чего потерять юношескую свежесть и затвердеть. Долгожительница, как и многие фронтовики, не склонна пускаться в воспоминания о войне. Но и скупых фраз, которыми собеседница отвечает на мои вопросы, достаточно, чтобы понять: ей до сих пор больно.
– Детей было очень жалко. Я много видела погибших детей: одних убивало, других немцы казнили. Я сама-то была еще девчонкой. Было очень страшно.
Четыре года ада. И только одна заветная мечта – быстрей бы все закончилось… Валентина в составе 52-й действующей армии дошла до Румынии, прошла через Польшу. День Победы ее войсковое объединение встретило на границе Германии с Чехией. Среди наград старшего лейтенанта медслужбы Семеновой – орден Отечественной войны II степени. Его вручили, по информации с сайта «Память народа», в 1985 году. А ведь этот орден из серебра просто так никому не давали – ни в военное время, ни после.