71. Мириам Макеба (1932–2008 гг.)
Если ты знаешь всего одну песню южноафриканской певицы Мириам Макеба, то, вероятно, это «Pata Pata» 1967 года. «Это песня вообще без смысла, — как-то смеясь призналась она журналисту. — Потому что в ней поется о танце. Танце под названием „пата пата“. Если бы я могла выбирать, то сделала бы популярной какую-нибудь другую песню. Но люди выбирают, что хотят». На самом деле творчество Мириам было гораздо более наполнено смыслом, чем хит «Pata Pata», ведь даже правительство апартеида в Южной Африке сочло песни этой женщины опасными и запретило, а саму Мириам приговорило к жизни вдали от родины. Мириам родилась в 1932 году в Йоханнесбурге. Ее отец умер, когда она была еще маленькой, и ей пришлось устроиться на работу прислугой, а ее мать работала на белую семью и вынуждена была жить вдали от собственных детей. Поначалу жизнь Мириам не щадила, и ей пришлось пройти три самых суровых испытания, в числе которых апартеид, ужасный муж и рак груди, но благодаря своему таланту она стала знаменитостью международного масштаба.
Ее большой прорыв произошел в 1950-е годы, когда она пела с несколькими группами, в том числе с женской группой Skylarks. Она получила международное признание, исполнив две песни в фильме 1959 года «Вернись, Африка», посвященном борьбе с апартеидом, снятом тайно и вывезенном из страны режиссером Лайонелом Рогозиным. Чернокожим артистам не разрешали выезжать из Южной Африки, но Лайонел подкупил нескольких чиновников, чтобы те позволили ему взять Мириам на премьеру фильма на Венецианском кинофестивале 1960 года. Фильм прославил Мириам. Она отправилась в турне по Европе и Америке и переехала в Нью-Йорк, где ее взял под свое крыло певец Гарри Белафонте.
В ее музыке сочетались американский джаз и южноафриканские мотивы, и она стала очень популярна, Мириам пела о любви и сердечных муках, а также о суровой реальности, в которой живут чернокожие в Южной Африке. У Мириам была широкая улыбка, и она выглядела просто восхитительно, а пела чистым пронзительным голосом с легким дрожащим вибрато, который усиливал глубокую эмоциональность песен. Карьера Мириам пошла в гору, но тут она получила известие о смерти матери. Она хотела вернуться в Южную Африку на похороны, но обнаружила, что правительство аннулировало ее паспорт, и попасть на родину она не может. Изгнание Мириам продлилось несколько десятков лет, как она с сожалением признавалась писателю Хэнку Бордовицу:
«Я всегда хотела сбежать из родного дома. Я и не думала, что потом они не дадут мне туда вернуться. Может, если бы я знала, то не уезжала бы. Очень больно жить вдали от всего, что тебе дорого, Нельзя прочувствовать всю боль изгнания, пока сам не окажешься в изгнании. Куда бы ты ни отправился, бывает так, что люди проявляют к тебе доброту и любовь, а бывает так, что они показывают, что ты с ними, но не один из них. Вот тогда становится больно».
В Нью-Йорке слава Мириам росла, а она знакомилась со знаменитостями того времени, такими как Луи Армстронг, Марлон Брандо, Сидни Пуатье и Рэй Чарльз. Со времен изгнания работа Мириам стала приобретать все более политический характер, но сама она этого не признавала. «Я не пою о политике, — объясняла она. — Я просто пою правду». Когда она жила в Америке, она критиковала местную сегрегацию и сравнивала ее с той борьбой, которая идет у нее на родине. «В Америке было почти то же самое, — признавалась она. — В этой стране отменили рабство, но апартеид в некоторой степени продолжался». Когда журналист попросил ее сравнить эти страны, она объяснила, что «разница между Южной Африкой и Америкой небольшая. Южная Африка, по крайней мере, не отрицает того, что является тем, чем является».
В 1960-х годах Мириам несколько раз давала свидетельские показания в ООН об апартеиде в Южной Африке. Она рассказала о расстреле в Шар-певилле 1960 года, когда полиция открыла огонь по тысячам выступающих против апартеида. Она осуждала массовые аресты активистов, таких как Лилиан Нгойи и Нельсон Мандела, и говорила: «Моя страна превратилась в огромную тюрьму». Она выступала в ООН с заявлением о том, что к Южной Африке необходимо применить экономические санкции и эмбарго на поставку оружия. За это правительство Южной Африки аннулировало ее гражданство, и она осталась вообще без гражданства. Однако к тому моменту она уже стала знаменитой во всем мире, так что многие страны предлагали ей паспорт и почетное гражданство.
А вот правительство Соединенных Штатов к ней так нежно не относилось. В 1968 году Мириам вышла замуж за лидера группы Black Panthers Стокли Кармайкла, тем самым отпугнув белых слушателей, раньше считавших ее «аутентичной» африканской певицей, слушать которую было очень престижным. Она потеряла белую аудиторию, по радио перестали крутить ее музыку, а правительство Штатов шпионило за ней. Когда они с мужем выехали из страны, ей снова запретили вернуться, на этот раз в Соединенные Штаты, аннулировав ее визу. Тогда супруги переехали в Гвинею, где прожили 15 лет.
Таким образом, Мириам изгнали и из Южной Африки, и из США, и она отправилась в турне по Европе и Африке со своей группой, став еще более популярной и еще больше осуждая оба государства. Цензура США начала вырезать политические отсылки и высказывания из ее концертов, которые показывали по телевидению, а в Южной Африке ее музыка оставалась под запретом. Чем больше США и Южная Африка давили на Мириам, тем больше критических замечаний она высказывала в их адрес, тем больше занималась активизмом и тем более популярной во всем мире становилась ее музыка. Она стала известна как Мама Африка.
Когда система апартеида начала разрушаться, Мириам наконец смогла вернуться в Южную Африку в 1990 году, через несколько месяцев после освобождения Нельсона Манделы из тюремного заключения. Первым местом, которое она посетила, стала могила ее матери, где она наконец смогла ее оплакать спустя несколько десятков лет.
Мириам выступала и пела до самой своей смерти в 2008 году, которая наступила внезапно вскоре после великолепного выступления в Италии, когда Мириам было 76 лет. Мандела так описывал влияние, которое она оказала на жителей Южной Африки, живущих под гнетом апартеида: «Ее музыка возродила в нас сильное чувство надежды». Оказывается, нельзя просто так взять и запретить чью-то музыку в стране. Люди найдут способ слушать песни, которые им запрещает слушать правительство, — особенно если они красивые, легко запоминающиеся и такие же популярные, как у Мириам Макеба.
72. Те Пуэя Херанги (1883–1952 гг.)
Тем, кому даже друзей трудно собрать на встречу в чате «Вотсапа», рассказ о Те Пуэе Херанги покажется особенно унизительным, ведь в нем ясно видно, что значит быть настоящим лидером.
Те Пуэя родилась в регионе Вайкато на северном острове Новой Зеландии. Она возглавила движение короля, или кингитанги, который в 1850-е годы решил объединить несколько племен маори под своим началом. Поселенцы из Европы, которых на языке маори называли «пакеха», приплыли в Новую Зеландию и начали конфисковывать земли у местных жителей, а кингитанга помог народам маори региона Вайкато сплотиться и сохранить автономию и землю.
У Те Пуэи не было королевского титула и формальной должности в парламентском правительстве Новой Зеландии, но в первой половине XX века никто не сделал больше нее для кингитанга Вайкато и защиты прав маори.
Уже в детстве Те Пуэя проявляла лидерские качества и демонстрировала необычные интеллектуальные способности. В 1898 году умерла ее мать, и ее вернули из школы для более ответственных обязанностей в общине. Когда ее старшая сестра уехала из региона, Те Пуэя оказалась во главе своего племени.
Она была еще подростком, страдала от хронического туберкулеза и не рассчитывала прожить долгую жизнь. Те Пуэя считала, что жить ей осталось недолго, поэтому веселилась по полной: курила, пила и много занималась сексом. Она была невероятно красивой, смелой и очаровательной, а значит, могла лишь указать на любого мужчину на уи, собрании маори, и он был в ее распоряжении. (В более поздние годы Те Пуэя посвятила себя тому, чтобы держать молодых маори в ежовых рукавицах, чтобы они избежали эксцессов ее юности.)
По мере взросления Те Пуэя обратила свою безграничную энергию на организацию, управление и совершенствование народа Вайкато.
Те Пуэя верила в сотрудничество между племенами маори и была неистово предана своему народу и королям, которые тогда правили.
Сама она была внучкой короля Тови-ао Те Вероверо и племянницей короля Махуты.
В 1913 году эпидемия оспы выкосила многих представителей народа маори, которые оказались более восприимчивы к болезням пакеха и к тому же не хотели и не могли лечиться в больницах, куда маори не допускали, Тогда Те Пуэя открыла собственные больницы на открытом воздухе и стала сама ухаживать за людьми.
Когда разразилась Первая мировая война, ей пришлось пройти серьезное испытание лидерских способностей, потому что правительство Новой Зеландии попыталось ввести обязательный призыв маори региона Вайкато, как поступали британские колониальные власти с коренными народами по всей империи. Некоторые политики маори говорили, что их народ должен служить и доказать, что в бою маори не хуже европейцев, а Те Пуэя решительно выступала за пацифизм и не считала правильным и справедливым, что ее народ отдаст свои жизни за колониальное правительство, которое неоднократно нарушило свои обещания и забрало их земли, «Они велят нам сражаться за короля и страну, — сказала она. — Что ж, это верно. У нас есть король. Но у нас нет страны. Ее у нас забрали. Пусть вернут нам нашу землю, и тогда мы, может быть, подумаем еще».
Правительство рассердилось, что племена Вайкато отказались служить, и в 1917 году ввело обязательную воинскую повинность для маори, причем только в регионе Вайкато. Таким образом, мужчин Вайкато в возрасте от 17 до 30 лет попросту арестовывали. Те Пуэя собрала мужчин и пообещала прикрыть их. «Если мы умрем, — сказала она, — то все вместе», Когда полицейские пришли забирать мужчин силой, она заявила им: «Я не соглашусь отдать своих детей, чтобы они проливали кровь», Они забрали ее младшего брата, которому было всего 16, но всю эту встречу маори вели себя пассивно и не проявляли насилия. Настолько пассивно, что один очень тучный мужчина представлял для полиции непосильную задачу: «Один из них был невероятно жирным, — вспоминала Те Пуэя. — Он просто лег на землю. Полицейским пришлось попыхтеть, чтобы донести его до машины. Конечно же, им никто не помогал. Нам пришлось смеяться сквозь слезы».