Западный фасад представляет собой выверенную композицию. Первый этаж полностью занимают три гигантских портала под круглыми арками, решительно выступающими вперед. При ярком свете они образуют приветливое укрытие от тени, в темноте становятся грозными пещерами. Над каждой из травей расположено по окну, арки которых заполнены человеческими лицами и звериными мордами.
Две западные башни напоминают изящные подставки для торта. Открытые портики венчают углы каждого яруса, что придает им античный вид. На каждом из углов — по скульптурному быку. Они размещены здесь во славу тех животных, что, по преданию, возникли из ниоткуда, чтобы втащить вверх по склону камни для начала строительства, а потом исчезли. Две подобным же образом оформленные башни венчают трансепты. Отличительная особенность этого собора — то, что все башни словно выступают вперед или отодвигаются в зависимости от угла, под которым на них смотрят. Это очень любопытно: как будто романский стиль раньше срока пытался стать барокко.
То же можно сказать и об интерьерах, относящихся к переходной готике. Аркады нефа покоятся на скругленных пилонах, выше которых группы полуколонн поднимаются к веерному своду. Необычайно просторная галерея позволяет пройти вдоль залов на уровне второго этажа — прогуляться по роще колонн, капителей и сводов, залитых светом. На этих галереях во время торжественных церемоний стояли певчие.
Трансепты лишены украшений и гармоничны, их освещают большие окна-розетки. Алтарь совершенно нетипичен для Франции: его протяженность составляет полные десять травей, но без завершающей апсиды. На западе собора перспектива уплощается, над тремя стрельчатыми окнами находится розетка. Там, где ожидаешь увидеть апсиду, оказывается просто плоская стена. Мы настолько привыкли к французским апсидам, что это почти разочаровывает.
Таинственные быки Лана
Ланский собор лишился всего убранства в годы революции и выглядит даже более пустынным, чем большинство французских соборов. За счет этого сохранившиеся витражи стали еще заметнее — главным образом это розетки и стрельчатые окна. Окно-розетка северного трансепта напоминает о схоластических традициях Лана XII века, изображая те же гуманитарные науки, которые прославляются в Шартрском соборе. Фигуры расположены вокруг центральной философии. Любопытно, что Грамматика представлена здесь в лице деликатной дамы, показывающей ученику книгу, тогда как в Шартре она порет его розгами. Я бы своего отпрыска отправил в Лан. Преграда хора — это выдающееся кованое изделие XVIII века.
Неф: мощный переходный стиль
Собор стоит на вершине холма, где сохранилось немало средневековых церковных построек, включая клуатр, капитул и старейшую французскую больницу, в которой сейчас расположен туристический офис. Они увековечили тот период истории Европы, когда этот уголок Франции был цитаделью науки.
Ле-Ман
✣✣✣
У большинства людей Ле-Ман ассоциируется с автогонкой. У меня — с хором. Город XI века располагался в графстве Мэн, которое тогда было частью Нормандии. В письменных источниках упоминается, что в восьмидесятых годах Вильгельм Завоеватель возмутился тем, что более древний собор возвышается над его замком. Это стало первым случаем нимбизма, и, как это часто бывает, его претензия была отклонена застройщиком — в данном случае церковью.
Позже город стал местом, где родился Генрих II Плантагенет, сын Жоффруа Плантагенета и Матильды Английской. Собор был заново отстроен после пожара 1134 года, так что его неф сохранил черты романского стиля, который здесь (как и в Англии) следовало бы называть нормандским. После того как король Иоанн в 1204 году потерял Нормандию, был заказан новый собор — во «французском стиле». Его начали строить в 1217 году и завершили в 1254-м, в результате получилась одна из самых красивых восточных частей храма во всей Франции. Новые трансепты появились в XIV и XV веках. Так что Ле-Ман — это «собор три-в-одном», настоящий каталог стилей и радость для глаз.
Западный романский фасад не впечатляет. Вход находится в южной стене нефа — с портиком и скульптурами святых, как в Шартрском соборе. Интерьер нефа выдержан в позднероманском стиле, на капителях — человеческие лица и птицы, главным образом совы, выглядывающие из-за листьев аканта. В окнах сохранились витражи XII века.
Создатели нового хора в 1217 году, похоже, решили создать нечто, превосходящее все, что тогда воздвигалось в окрестностях Парижа. Контрфорсов просто отчаянно много, так что кажется, будто апсиду обступила когорта пикинеров, размахивающих своими копьевидны- ми пинаклями во все стороны. Расположенные полукругом 13 одинаковых капелл с собственными крышами и миниатюрными апсидами выглядывают между ног контрфорсов.
Трансепты и южная башня оказались непомерно дорогими и были достроены только в самом начале XV века. К этому времени готические стены уже почти целиком перешли в руки стекольщиков. В результате средокрестие в Ле-Мане словно парит в воздухе. Старый неф в восточной стороне похож на темный туннель, а над головой поднимается хрустальный дворец из окон, поддерживаемый тончайшими каменными пилонами. Здесь мы также вспоминаем, что во Франции был свой «перпендикулярный» стиль.
Интерьеры хора и апсиды, завершенные в 1254 году, демонстрируют явное стремление к высоте. Травеи растянуты и образуют максимально удлиненные арки. Только в 1908 году было установлено, что для усиления эффекта стены были преднамеренно скошены наружу, аналогично античному энтазису.
Амбулаторий настолько пропитан светом, что хор похож на круглый театр. В витражах клерестория XIII века преобладают красные тона, придавая ему ослепительную живость, подобно тому, как в Шартрском соборе такой эффект достигается благодаря сине-голубым. Иэн Данлоп считает, что эта комната — «идеальное воплощение того, что стремилась выразить готическая архитектура: клетка из разноцветного стекла, удерживаемая тонким каменным каркасом».
Хор Ле-Мана: готика, зацикленная на высоте
Местоположение собора безупречно. Наилучший вид открывается с востока: апсида оказывается над чередой ступеней, которые зрительно увеличивают высоту собора. Южный, западный и северный фасады окружены старым городом, который будто бы сгрудился, чтобы защитить старую нормандскую сторону собора от французского чужака. К углу западного фасада притулился еще более старый талисман — каменный менгир. Такие камни были объектами поклонения задолго до прихода христианства. Мудрая община явно оставляет их в покое.
Мец
✣✣
Мецский собор — просто колосс. Он смотрит на реку Мозель со склона и так же заметен, как собор в Лане. Город был столицей спорного региона Лотарингия и центром епархии с древнейших времен: первым епископом в 280 году там стал святой Климент. К VIII веку епископ Меца святой Хродеганг ввел изменения в литургию и служебный уклад, которые распространились по всей Европе. Именно тогда было решено разделять священников и мирян в закрытом хоре. Инновации Хродеганга и сейчас определяют устройство католических церквей.
Епископский квартал Меца был городом в городе. Когда-то в него входили шесть храмов, клуатр, епископский дворец, а также многочисленные богадельни и школы. За каролингским собором последовал романский, однако дальнейшему росту мешала соседняя церковь Нотр-Дам-ла-Ронд, стоявшая напротив планируемого нефа. Вместо сноса строители включили ее в собор в качестве трех западных травей нефа. Так как они располагались под прямым углом друг к другу, старая апсида теперь выпирает из южной стены собора: более странных соединений церквей мне не встречалось.
Политическая нестабильность Лотарингии тормозила строительство в течение более двух веков, так что основной объем работ был завершен в XIII веке в стиле лучистой готики. Северная сторона заключена в контрфорсы, чтобы предотвратить сползание по склону. Над ней доминирует окно северного трансепта, видимое с расстояния многих километров. Южная сторона выходит туда, где раньше был клуатр, а сейчас — открытая площадь. Что до западного фасада, то его ждала жизнь, полная перемен. Он был перестроен в XVIII веке, в результате чего получил классицистический вход, а потом его перестроили еще раз — в неоготическом стиле — в конце XIX века. Мецский собор скорее массивен, чем изящен.
Мец: Шагал высокой готики
Внутри собор с большим клересторием просто давит своей вертикальностью. За исключением очень солнечных дней в нефе довольно темно, однако сумрак компенсируется главным сокровищем собора: средневековыми витражами. Как и многие другие соборы, Мецский претендует на «самую большую площадь остекления в мире». Конечно, бродить по нефу и трансепту — словно заблудиться на страницах древнего манускрипта. За полчаса в Меце зарабатываешь себе боль в шейных позвонках.
Западное окно-розетка, созданное в восьмидесятых годах XIV века Германом фон Мюнстером, раскручивается калейдоскопом нежных красок. Двигаясь на восток, мы минуем скругленные пилоны старого Нотр-Дам-ла-Ронд и попадаем в капеллу Святого Причастия с аляповато-современным витражом. Интенсивность впечатлений нарастает ближе к средокрестию. Витражи в северном трансепте относятся к поздней готике 1504 года и изображают святых на различных этапах мученичества. Каждый витраж обрамлен лесом готических пинаклей. Слева — великолепный контрапункт: один из трех витражей Марка Шагала (1887–1985) с изображением Сотворения мира и Адама и Евы.
Южный трансепт создает поразительный контраст. Здесь витражи всего на 20 лет моложе северного трансепта, но переход к ренессансу виден ярко. Мы оказываемся во власти мастера XVI века Валентина Буша (около 1490–1541), родившегося в Страсбурге. Он заменил готический формализм портретами и пейзажами в солнечных желтых и красных тонах в классических рамах. В числе их героев Святая Аполлония — дева-мученица, у которой вырва