Поминальные капеллы — самые гордые памятники Уинчестерского собора, пришвартованные, словно корабли, и прославляющие князей церкви. Капелла Уэйнфлета — целые заросли пинаклей, скрывающих изящные веерные своды. Слепой епископ Фокс проводил в молитвах в своей капелле многие часы каждый день в течение десяти лет вплоть до своей смерти в 1528 году. Самая впечатляющая — капелла Стивена Гардинера (годы епископства 1531–1555), консервативного противника Кранмера и лидера Контрреформации Марии Тюдор. Часовня построена во время ее правления, в 1556 году, и, вероятно, оказалась последней, созданной в стиле старой веры. Тем не менее мастер, возводивший капеллу, окружил ее внешнюю часть ренессансным фризом, скрыв внутри алтарь и классицистическую преграду. Удачное совмещение архитектурного богословия.
О соборе, который принято называть минстером, часто говорят в превосходной степени. В Англии это самый крупный средневековый храм, с самым широким сводом, самым большим капитулом и самым большим количеством средневековых витражей. Йорк также может похвастаться благородным западным фасадом, что нетипично для английских соборов. Завершенное в 1339 году окно — это композиция в стиле украшенной готики, не имеющая себе равных. Верхняя часть выполнена в форме сердца, составленного из соприкасающихся овалов. Это «сердце Йоркшира». Новобрачные не могут считаться настоящими йоркширцами, пока не сфотографируются под ним.
Йорк
✣✣✣
Любому приехавшему познакомиться с Йоркским собором в первый раз стоит посмотреть на него с городской стены, чтобы оценить, как великолепно он высится над городским силуэтом. Беда Достопочтенный отмечает, что уже в 180 году нашей эры в римском Йорке были христиане, а некий епископ из Йорка присутствовал в 314 году на Арелатском соборе. Более четкая история начинается с 627 года, когда языческий король Нортумбрии Эдвин (пр. 616–633) вернулся с войны, которую вел на юге, с женой-христианкой Этельбургой Кентской. Она привезла с собой капеллана Паулина, который обратил Эдвина и стал первым епископом Йоркским, где пребывал второй после Кентербери архиепископ Англии.
Затем здания собора строились и улучшались, пока прибывший в 1215 году архиепископ Уолтер де Грей не завершил строительство храма, способного соперничать с Кентерберийским. Работы шли медленно в течение двух столетий, с опорой всего на полтора метра песчаного фундамента. Сначала появились раннеготические трансепты, в XIV веке — неф в стиле украшенной готики, а в XV веке — перпендикулярный хор и три башни. Центральную башню оставили без пинаклей, опасаясь, как бы лишний вес не вызвал обрушения, как это произошло с предыдущим шпилем в 1405 году. Эта предосторожность была разумной: раскопки 1967 года показали, что башня вот-вот упадет и требует немедленного укрепления.
Сердце Йоркшира: западный фасад
Резьба в доме капитула
Вход для посетителей перенесен с южного трансепта на западный фасад. Это спорное решение, поскольку лишает возможности сразу после входа узреть эффектный неф из южного трансепта. Впрочем, и так впечатлений достаточно. Колонны уходят от пола к своду, не прерываясь. Трифорий переходит в клересторий, создавая единую вертикальную панель в каждой травее. В результате получается площадка для игры света: лучи солнца танцуют с пилонами и капителями. Йорк говорит языком объемов.
Туда же выходит западное витражное окно: оно демонстрирует власть церкви: внизу епископы, затем святые, сцены из Библии и, наконец, Коронование Богоматери как Царицы Небесной. Свод нефа был уничтожен пожаром в 1840 году, так что все круглые орнаменты — это копии, за исключением кормящей грудью Богоматери, которую деликатные викторианцы осовременили, превратив в дающую младенцу бутылочку с соской.
Центральное средокрестие собора охватывает башенный свод, веера которого парят в облаках света от боковых окон. Ниже располагается перегородка XV века с дверью, расположенной не по центру. Это связано с безвременной смертью Генриха V и добавлением скульптурного изображения его преемника, Генриха VI. После того как Генриха собирались причислить к лику святых, эту скульптуру убрали, а позже викторианцы ее вернули. Алтарные преграды — дело политическое.
Свод южного трансепта был разрушен пожаром в 1984 году, так что потребовались 68 новых выпуклых орнаментов. В телевизионном конкурсе, устроенном программой Blue Piter на Би-би-си, были выбраны современные темы, в том числе астронавт на Луне и «спасение кита». В северном трансепте доминирует окно «Пять сестер», получившее название по пяти стрельчатым секциям; высота каждой 16 метров. По преданию, образцом для него послужил гобелен, созданный пятью монахинями. Окно создает контраст между простотой ранней готики и более поздней пиротехникой западного витража. Витраж оригинальный, так называемый гризайль: его составляют более 100 000 крохотных стекол, в основном серых, с вкраплениями цвета — словно ковер из полудрагоценных камней.
Восточная часть Йоркского собора разочаровывает. Хотя область перпендикулярной готики столь же просторна, как и в нефе, тут она лишена индивидуальности. Свод хора и кресла были уничтожены при пожаре в 1829 году, так что эту часть лучше всего рассматривать просто как обрамление восточного окна собора, которое считается одним из лучших готических витражей Британии. Его создал Джон Торнтон из Ковентри, которому в 1405 году было поручено завершить работу всего за три года. Витраж называют английской Сикстинской капеллой — и это иллюминированный манускрипт из стекла.
Цветные стекла образуют узоры из взлетающих искр и падающих слез: сюжет — население небес, библейские истории, история города Йорка. Живо изображенные лица — это средневековые люди в своей вере, работе и отдыхе. Когда горожане Йорка увидели законченную работу, то тут же сделали Торнтона почетным гражданином города. Превосходно отреставрированный витраж был открыт в 2018 году после десятилетних работ.
В капитул Йорка ведет двойная дверь под трехлепестковой аркой со статуей Богородицы. Здание начали строить ближе к концу XIII века, и его свод и крыша были не каменные, а деревянные, а потому не требовали центральной опоры. Окна покрывает очень изящный геометрический каменный ажур: кажется, будто его узлы вращаются.
Каменные кресла и пологи капитула выстраиваются вдоль стен. Они обрамлены подвесками с обильным растительным орнаментом. Монархи, священники, звери и птицы выглядывают из листвы — такая галерея йоркширцев. Мы видим зал заседаний собора с полным кворумом. Наверху — редкость: сохранившийся чердак с мастерской резчика; на полу видны очертания каменного оконного ажура. Огромная честь: кажется, будто нам разрешили заглянуть в мысли мастера напрямую, а не только посмотреть на законченную работу. Подобающее завершение истории британских соборов.
Война на небесах: восточное окно
Италия и Мальта
АССИЗИ, БАЗИЛИКА СВЯТОГО ФРАНЦИСКА ✣✣✣; БОЛОНЬЯ, САНТО-СТЕФАНО ✣; ФЛОРЕНЦИЯ, ДУОМО ✣✣; ФЛОРЕНЦИЯ, САН-ЛОРЕНЦО ✣✣✣; ЛУККА ✣✣; МИЛАН ✣✣✣; МОДЕНА ✣✣✣; МОНРЕАЛЕ ✣✣✣✣; ОРВИЕТО ✣✣✣✣; ПИЗА ✣✣✣✣; РАВЕННА, САН-ВИТАЛЕ ✣✣✣✣; РИМ, САН-ДЖОВАННИ-ИН-ЛАТЕРАНО ✣✣; РИМ, СОБОР СВЯТОГО ПЕТРА ✣✣✣; СИЕНА ✣✣✣✣; СИРАКУЗЫ ✣; ТРАНИ ✣; ВЕНЕЦИЯ, СОБОР СВЯТОГО МАРКА ✣✣✣✣✣; ВЕНЕЦИЯ, ТОРЧЕЛЛО ✣, ВАЛЕТТА, СОБОР СВЯТОГО ИОАННА ✣✣✣
Многие соборы Италии относятся к периоду признания христианства императором Константином в 313 году. Возможно, именно поэтому почти все они сохранили отголоски архитектуры Древнего Рима в виде романского стиля. Некоторые также отдают дань давнему партнеру и сопернику Италии, Византии, особенно Венеция и Равенна.
Итальянский дороманский период XI–XII веков характеризовался процветанием и гражданской стабильностью, особенно в Ломбардии и Тоскане, и стиль там приобрел такую изощренность, какой нельзя больше найти нигде в Европе. Возможно, именно поэтому в Италии почти нет следов готической революции, которая охватила Францию, Испанию, Германию и Англию: готика принималась в основном ради украшения, а не ради инновационных приемов строительства.
Так что визиты в итальянские соборы становятся облегчением после грома и молний северной готики. Когда Реймсский собор в начале XIV века рвался в небеса, итальянцы создавали один из самых прекрасных западных фасадов в Орвието. Только в Милане мы видим намеренную попытку воплотить готическую перпендикулярность — да и ту предпринимали под французским началом. В целом Флоренция типичнее: Брунеллески и другие с достоинством переходили от романского стиля к ренессансу, не отвлекаясь на готику.
В отличие от Северной Европы, Италию не раздирали Реформация и религиозные войны. При Контрреформации у нее даже нашлись ресурсы для усиленной перестройки и обновления интерьеров соборов. Это заставило Френсиса Бампуса в 1926 году в отчаянии написать, что для итальянских храмов перестройка XVII–XVIII веков означала, что «собор — это наименее интересный храм города». В то же время в этот период расцвело церковное барокко. Трудно найти капеллу или алтарь, которые это не затронуло бы. Результатом стали великолепные достижения Рима 1650-х годов: Латеранская базилика Борромини и площадь Святого Петра Бернини.
Именно в Италии собор открыто превращается в художественную галерею. Картины, фрески и скульптуры Джотто, Чимабуэ, Синьорелли, Микеланджело и Донателло, которые в любой другой стране оказались бы в музее, по-прежнему находятся в тех местах, для которых они предназначались, — в храмах. Они могут вызвать так называемый синдром Стендаля: приступ сердцебиения и головокружения от чрезмерно острой реакции на произведения искусства. Джонатан Китс писал, что стоит ему только оказаться во Флоренции, как он ощущает «желание бежать из этого сокрушительного совершенства». Однако эти картины и фрески способны оживить даже самый унылый храм.
Соборам Италии, как и Испании, на пользу пошел относительный упадок городов в XIX и начале XX века. Счастье, что в XIX веке каналы Венеции не были засыпаны. Ни промышленные, ни политические революции почти не затронули итальянские города. Центры Флоренции, Сиены и Болоньи сохранили свою бесценную красоту, служа идеальным архитектурным обрамлением для своих соборов.