Крейгер был странным самоубийцей. Перед тем как пустить пулю в сердце, он успел назначить ряд деловых совещаний. На одно из них, намеченное на 11 часов утра в «Отель де Рин», был вызван из Стокгольма вице-президент Литторин.
До вечера смерть «спичечного короля» удалось сохранить в секрете, как раз до того часа, пока в Нью-Йорке не закрылась биржа. Эта отсрочка для определенных финансовых кругов оказалась как нельзя кстати.
В Стокгольме о неожиданной кончине Ивара Крейгера тоже узнали лишь к вечеру 12 марта. Держатели ценных бумаг крейгеровского концерна и его кредиторы еще надеялись, что удастся каким-то образом если не предотвратить, то хотя бы оттянуть падение курса акций «спичечной империи». Партнеры Крейгера, американский банкирский дом Хиггинсона и другие заинтересованные лица опровергли слухи о том, что концерн Крейгера стоит на пороге финансового краха. В доказательство приводили прошлогодний итоговый баланс компании «Крейгер и Толль», по которому его активы составляли сто миллионов крон.
22 марта 1932 года тело Ивара Крейгера было кремировано в Стокгольме. Десять дней спустя пресса сообщила, что отчет о состоянии дел компании «Крейгер и Толль» за 1930 год оказался поддельным. Лондонская посредническая фирма «Прайс и Уотерхауз», которой была поручена проверка деловых бумаг концерна, установила, что Ивар Крейгер неоднократно давал указания приукрасить или фальсифицировать баланс. Завышались активы, вносились фальшивые доходы, исключались пассивы.
«Наполеон мировой экономики» оказался аферистом самого высокого класса, набившим руку на колоссальных ссудных сделках, в которые он вступал, не имея наличных средств. Отчетность всех дочерних предприятий и компаний была заполнена фиктивными лицензиями, концессиями, разрешениями, несуществующими сделками и контрактами. Дивиденды, которые регулярно выплачивались инвесторам, поступали… от самих инвесторов! То есть новые инвестиции покрывали проценты по старым. Большая часть средств оказывалась на личных счетах Ивара Крейгера в Швейцарии и Лихтенштейне.
Казалось, разоблачениям не будет конца. К 1 апреля 1933 года в одной только Англии надлежало выплатить в счет банковских авансов на сумму 6,5 млн фунтов, а в банках США за концерном числилась задолженность в размере 9 млн долларов.
Ряд фактов обнародовала шведская криминальная полиция. В сейфе спичечного треста хранилось сорок два долговых обязательства итальянского правительства на общую сумму свыше ста тысяч английских фунтов. Отпечатаны они были по-английски, гарантированы итальянским государством и подписаны итальянским министром финансов – вполне реальная ценность. Однако итальянское правительство об этих ценных бумагах ничего не знало, поскольку они были отпечатаны… в стокгольмской типографии, причем заказ оформлял сам Ивар Крейгер, он же собственноручно подделал подпись итальянского министра финансов. В том же сейфе хранились и две облигации итальянского правительства, каждая на 1 млн 533 тыс. 700 английских фунтов. Они тоже оказались фальшивыми.
Тут же последовало очередное разоблачение. Как оказалось, еще в 1925 году первое соглашение концерна с польским правительством о спичечной монополии было так «подправлено» Иваром Крейгером, что в бухгалтерских книгах доход показывался завышенным. Далее выяснилось, что концерн Крейгера с целью повышения курса акций через подставных лиц скупал собственные ценные бумаги.
Директора вынуждены были покаяться и признаться в подделках баланса, которые они выполняли по распоряжению шефа. Одновременно в ходе ревизии были разоблачены парочка бывших ответственных служащих компании «Крейгер и Толль», которые присвоили 165 тыс. крон, а в 1931 году основали на них собственную маклерскую фирму.
Не снижая темпа, лавина разоблачений катилась дальше, и складывалось впечатление, что концерн Крейгера давным-давно уже обанкротился и еще существовал исключительно благодаря мошенническим манипуляциям Крейгера. И его последняя поездка в США, и намечаемые переговоры в Париже преследовали одну цель – раздобыть денег для разоренного концерна.
Брат покойного «спичечного короля» Торстен Крейгер был вынужден отвечать за махинации Ивара. В 1936 году шведский Верховный суд приговорил его за ложное банкротство к 12 месяцам тюремного заключения и к возмещению убытков в размере одного миллиона крон.
Гешефты Александра Стависского
«Владелец сего удостоверения Стависский, он же Серж Александр, уполномочен в сношениях с представителями официальной власти ссылаться на мое имя и в случае необходимости требовать от них помощи. Сюртэ Женераль, Париж, подлинно подписал Баяр, комиссар полиции».
Человек, за действия которого один из самых важных чинов Сюртэ с готовностью поручался своим высоким именем, был не только особо способным агентом, заслужившим во французской службе безопасности серебряные шпоры, но и гениальным аферистом, сумевшим уже после своей смерти свалить два правительства, двух шефов полиции и прокурора и стать причиной самого крупного после Панамы коррупционного скандала.
Стависский, он же Серж Александр, обладал, по мнению современников, «чрезвычайно благообразной» внешностью, чутким интеллектом. Он родился в 1886 году в украинской Слободке в семье зубного врача. Позднее Александр переселился вместе с родителями во Францию, где посещал одну из самых солидных парижских гимназий.
Подкуп правительственных чиновников был для Стависского делом столь же обычным, как и продажа фальшивых ценных бумаг. Правда, в 1924 году покровительствующие аферисту шеф парижской полиции Кьяпп и комиссар Сюртэ Баяр были вынуждены наказать своего агента, когда тот переправил банковский чек с шести тысяч на сорок шесть тысяч долларов. После судебного разбирательства Александр был условно освобожден с испытательным сроком.
В 1926 году полиция арестовала двух биржевых маклеров по обвинению в краже крупного пакета ценных бумаг. При расследовании дела выяснилось, что бумаги за пять миллионов франков продал им на лондонской бирже Стависский. Следственный судья Прэнс проявил принципиальность и отдал распоряжение об аресте афериста. Предварительное заключение Стависский отбывал в тюрьме Ла Сантэ. Однако еще до начала процесса он вышел на свободу «по состоянию здоровья». А Прэнса перевели в кассационный суд.
Юстиция побоялась отправить за решетку протеже министров, завсегдатая курортов Довиля, Канн и Биаррица, казино в Монте-Карло, владельца театра-варьетте «Ампир» и скаковой конюшни, обладателя люкс-квартиры в аристократической части Парижа, виллы в Венсенском лесу и двух автомобилей. Если какая-либо газета начинала травить «душку Саша», он покупал ее, а затем закрывал.
Просидев в тюрьме шестнадцать месяцев, Стависский решил, что отныне будет заниматься только миллионными операциями, но уже под именем месье Серж Александр. И начал основывать одну кампанию за другой, сколачивая таким путем первоначальный капитал для своей главной мошеннической комбинации.
В Орлеане, как и во многих других французских городах, существовало коммунальное ссудозалоговое учреждение «Креди мюнисипаль». Месье Александру, которого парижские газеты восхваляли как удачливейшего дельца, не составляло большого труда сделать своим партнером директора орлеанского «Креди мюнисипаль» месье Деброссе. Позже Деброссе оправдывался: «Стависский просто сумасшедший. Когда я отказался от его предложения, он выхватил пистолет, приставил дуло к своему виску и взвел курок. Чтобы предотвратить самоубийство и избежать скандала, я тут же подписал все бумаги».
В «Креди мюнисипаль» Стависский заложил под очень крупную сумму фальшивые драгоценные камни, документы же получил подлинные, о чем позаботилось официальное лицо по имени Кошон.
Деброссе скоро почувствовал вкус к подобного рода махинациям, а когда мошенничество раскрылось, Стависский быстро покрыл убытки орлеанской ссудной кассы, чем унял еще не успевшие разгореться страсти. Деньги он взял из байоннской «Креди мюнисипаль».
В Байонне, городке на западном побережье Франции, расположенном недалеко от испанской границы, был небольшой ломбард и весьма честолюбивый мэр Гара. Стависский воодушевил Гара идеей преобразовать маленькую байоннскую «Креди мюнисипаль» в могучее кредитное предприятие и предложил на это расширение двести тысяч франков. Позаботился он и о том, чтобы директором нового предприятия назначили Шарля Тиссье, а финансовым советником – Деброссе из Орлеана.
По французским законам ссудозакладные учреждения, принимая имущество под залог, получают в свое распоряжение восемь процентов, да еще обладают правом выпуска бон под полученные в заклад ценности. Таким образом, Стависскому оставалось только побеспокоиться о том, чтобы драгоценностей (настоящих или фальшивых) было заложено на достаточную сумму, да подыскать заинтересованных лиц, коим желательно было бы «выгодно» и «надежно» поместить свои капиталы. Весьма помогло ему рекомендательное письмо министра Далимира, в котором тот советовал государственным учреждениям приобретать боны байоннской «Креди мюнисипаль».
Однако байоннское отделение пустило в оборот боны на сумму, значительно превосходящую стоимость всего предприятия. В то же время многочисленные ревизии, которые согласно правилам финансовые органы производили в байоннской «Креди мюнисипаль», ни разу не обнаружили ни малейших отступлений от закона. Все дело в том, что данные о бонах, не подкрепленных гарантией, Стависский и его помощники в бухгалтерские книги просто не заносили. У директора Тиссье имелись два портфеля с бонами: один – с учтенными по всем правилам и состоящими в соответствии с хранимыми драгоценностями, другой – с такими, которые выпускались только на суммы от двухсот тысяч франков, ничем не обеспечивались (о чем получатели их, естественно, не знали) и ни в каких бухгалтерских книгах не фигурировали. Этим портфелем распоряжался Стависский. Тиссье и Деброссе получали от него точные указания, какие суммы переводить на боны.
Так продолжалось до середины декабря 1933 года, когда одна из страховых компаний, встревоженная слухами вокруг байоннской «Креди мюнисипаль», не предъявила директору Тиссье к оплате одну бону с шестизначным числом. Тиссье, у которого требуемой суммы в наличии не оказалось, попытался отделаться от держателей боны многословными обещаниями, чем еще больше их насторожил. Они обратились в финансовые органы, и те немедленно учинили проверку бухгалтерских книг «Креди». Ревизоры, к своему удивлению, боны страховой компании в реестре выпущенных ценных бумаг не