Комисcap переводит разговор на дом Боярского. Хозяин гордится своим домом. Он понимает в этом толк, это его профессия, он инженер-строитель. Боярский сам спроектировал свою виллу, сам участвовал в строительстве и с начала до конца осуществлял авторский надзор за строительством. Это именно то, что хотел услышать Бенаму.
Снова полицейские наряды отправляются в Монжерон. Простукиваются все стены, перекрытия, весь дом снизу доверху. Внимательнейшим образом обследуется подвал. Работа идет непрерывно в течение восьми часов. Все устали, уже потеряли надежду. В гостиной свертывают ковер, на котором стоит большой письменный стол хозяина дома. И как раз под этим столом полицейских ждет удача: здесь находится мастерски замаскированный спуск в подвальное помещение. Его площадь – всего 6 квадратных метров, но здесь есть все необходимое, начиная от рулона бумаги до пресса.
Через несколько месяцев в этом подвальном помещении в присутствии свидетелей произойдет чудо. Боярский пояснит со всеми подробностями, что он делал, чтобы изготовлять совершеннейшие во всем мире фальшивки. Чиновники следствия вне себя. Этот человек обладает удивительными, феноменальными способностями. Перед ним бледнеет вся история изготовления фальшивых денег. Репортер из «Монд» пишет о его «удивительных, необыкновенных способностях», считая его «самым оригинальным фальшивомонетчиком своего времени».
13 лет понадобилось французским стражам порядка, чтобы арестовать авантюриста, который успел выпустить фальшивых денег на сумму 249 миллионов франков. Уже один этот факт вынудил публику, собравшуюся в зале суда, отнестись с уважением, а затем с симпатией к главному обвиняемому, по мере того как слушатели узнавали о его жизни.
Чеслав Боярский родился в 1912 году в польском городке Ланцут в семье мелкого коммерсанта. В львовском политехникуме изучал политическую экономию, через несколько лет получил в университете Данцига диплом инженера-строителя. В начале Второй мировой войны он был офицером польской армии. В 1940 году в Марселе вступил в ряды Сопротивления, победу встретил в составе батальона польских добровольцев в Париже.
Многие его боевые друзья возвратились на родину. Чеслав Боярский решил, что во Франции он найдет лучшее применение своим способностям. В Бобиньи, северном пригороде Парижа, он снимает маленькую квартиру и превращает ее в мастерскую. Там он самозабвенно работает, изобретает, получает патенты: за изготовление пластмасс, за электробритвы, за ротационные моторы… Но ему не удается найти заказчика, его изобретения оказываются никому не нужными. Дипломы Боярского о высшем образовании не признаются во Франции, он не может занять положение, на которое рассчитывает. Уже немолодой человек продолжает мастерить, выдумывать, изобретать. В 1948 году он женится на молодой француженке из состоятельной семьи. Сюзанна, а также ее родители верят в его талант, поддерживают честолюбивого изобретателя. Но это не выход. Чеслав Боярский не может жить подаянием. В тот же год у какого-то старьевщика за 200 старых франков он приобретает неисправное биде «старого режима». Из него он делает мельничную установку для переработки бумаги. Инженер-строитель, абсолютно не знакомый с полиграфией, штудирует специальную литературу и строит небольшой пресс. Потом он занимается изучением паутины тончайших линий и точек на банкнотах, которые также очень далеки от технических чертежей, в коих он практиковался в Данциге. Чеслав чертит, рисует, занимается гравировкой, работает резцом, смешивает краски. Отрешенно, упорно, отчаянно он идет к своей цели. То, чего он не может получить от общества нормальным путем, он сделает сам. Результаты, которых за два с половиной года труда достиг неутомимый поляк, не прошедший обучения ни в производстве бумаги, ни в технике печати, не говоря уже о графических работах, заслуживают эпитета «гениальные». Его банкноты просто совершенны. Он подумал и о водяных знаках. Для того чтобы окончательно снять все возможные подозрения, Боярский изобретает специальную установку, которая «старит» деньги. Даже экспертам Банка Франции с огромным трудом, да и то не всегда, удавалось идентифицировать банкноты.
До 1954 года отвергнутый обществом гений изготовлял 1000-франковые банкноты. Он сам пускал их в оборот, всегда по одной купюре, затесавшейся среди настоящих денег. Постепенно Боярский освобождается от всех финансовых забот, но в конце 1954 года останавливает, несмотря на подбадривающее молчание прессы, свое прибыльное производство, вновь посвятив себя изобретательству. Но на этом поприще удача так и не улыбнулась ему. В 1957 году Боярский начинает производство банкнот в 5 тысяч франков. Инфляция сказывается и на его промысле. Рабочие и служащие борются за свои права забастовками. Чеслав Боярский лишен права на забастовку. Ему остается только расширить свое производство, но он по-прежнему сбывает свои банкноты самостоятельно. В 1960 году он строит виллу в Монжероне, в ее подвале в 1962 году Чеслав начинает выпуск банкнот в 100 новых франков.
Его друг Антуан Довгье, которого Боярский неоднократно спасал от неуплаты долгов, в конце концов становится его сообщником. Боярский предупреждает его: ни в коем случае нельзя его деньгами расплачиваться в банке или на почте. Довгье за 70 настоящих франков получает 100 франков Боярского, такой курс они установили. Довгье вовлекает в дело своего родственника Шувалова, рассчитываясь с ним по курсу 75 настоящих франков за 100 франков Боярского. Время идет, никаких тревожных сообщений не появляется. Постепенно соучастники Боярского смелеют. Для Боярского Шувалов стал гибелью.
После оглашения приговора Бенаму заявил: «Возможности искусства Боярского ошеломительны. Если бы он во Франции подделывал доллары, его бы, вероятно, вообще никогда не арестовали».
Американский журнал «Тайм» писал о фальшивых деньгах Боярского: «Это была настолько чистая работа, что… даже во Франции, где производится 80 % всех фальшивых денег, Боярский заслуживает славы Леонардо да Винчи». Процесс начался 12 мая 1966 года. Человек, сидевший на скамье подсудимых, после двух с лишним лет предварительного заключения очень мало походил на энергичного изобретателя и предпринимателя. У него было бледное, измученное лицо. Чеслав Боярский тяжело болен. У него туберкулез легких и костный рак.
Прокурор Шарасс потребовал для подсудимого пожизненного заключения: «Когда же нам применять статью 139 в полном объеме, как не в этом случае? В 1958 году 20 лет тюрьмы получил фальшивомонетчик Верзини. Но по сравнению с Боярским он – мелкая рыбешка».
14 мая 1966 года огласили приговор. Надежда Чеслава Боярского на то, что он еще сможет улыбнуться своим детям, рухнула. Его приговорили к 20 годам тюрьмы. Председатель суда объяснил «мягкость» приговора глубоким раскаянием подсудимого. Боярский был потрясен, он спрятал лицо в ладонях.
Чеслав Боярский не увидел бы свободы и при более мягком приговоре. Он умер через несколько месяцев.
Мадам Вонг(1920 —?)
Китайская авантюристка, «королева пиратов». Настоящее имя – Шан. Ее банда была организована по принципу китайских тайных обществ. Полиции так и не удалось выйти на ее след. Стражи порядка стран Юго-Восточной Азии предлагали в 1964 году 10 тысяч фунтов стерлингов только за фотографию пиратки. Единственным ее увлечением были азартные игры.
Красавица Шан была танцовщицей в одном из кабачков Гонконга (по другой версии – в одном из ночных клубов Кантона), когда однажды за кулисы к ней зашел шикарно одетый господин средних лет и заявил Шан, что она ему нравится и он хочет на ней жениться, что зовут его Вонг Кунгкит и что он служит у самого генералиссимуса Чан Кайши.
Танцовщица была так поражена манерами и костюмом господина Вонг Кунгкита, что сразу согласилась на его предложение, даже не подозревая, с кем связывает свою дальнейшую жизнь…
Свою карьеру Вонг Кунгкит начал с деяний уголовных. Торговал детьми, женщинами, наркотиками. Имел тесную связь с так называемым Братством нищих – тайной гангстерской организацией, у которой повсюду были свои глаза и уши. «Братья» похищали детей богатых родителей и требовали за них выкуп, но это было не самое страшное зло. Гораздо ужаснее выглядело другое занятие – уродовать по примеру средневековых компрачикосов краденых детей, чтобы потом зарабатывать на них деньги.
То, что Вонг Кунгкит, будучи самым настоящим гангстером, одновременно состоял на службе у Чан Кайши, вполне объяснимо. В своей деятельности генералиссимус опирался на темные силы Шанхая, Гонконга, Тяньцзиня и других китайских городов.
К 1940 году, когда Вонг Кунгкит решил уйти с государственной службы, у него уже был солидный капитал, дававший возможность начать любое дело.
Господин Вонг Кунгкит выбрал пиратство и через некоторое время стал грозой торговцев на реке Янцзы, в устье которой расположен Шанхай, где пересекались интересы всех преступных кланов тогдашнего Китая и где можно было сбыть любое количество награбленного и «отмыть» какие угодно деньги. Начав с Янцзы, Вонг Кунгкит вскоре вышел в Южно-Китайское море, где грабил торговые и пассажирские суда независимо от того, под флагом какого государства они плавали.
Но в 1946 году Вонг Кунгкит погиб. История его смерти загадочна, полагают, что в ней повинны конкуренты пирата.
Когда в конце концов два ближайших помощника Вонг Кунгкита пришли к вдове, чтобы та чисто формально (поскольку все уже было решено этими двумя) одобрила названную ими кандидатуру на пост руководителя корпорации, мадам Вонг спокойно выслушала помощников своего погибшего мужа. Дело происходило в будуаре мадам, где она, сидя перед трюмо, занималась вечерним туалетом.
«К сожалению, вас двое, – ответила мадам, не отрываясь от туалета, – а фирме нужен один глава…»
После этих слов мадам круто повернулась, и мужчины увидели, что в каждой руке она держит по револьверу. Небольшие, даже изящные (их изготовил по заказу в спецмастерской, украсил перламутром и подарил жене в день рождения покойный Вонг Кунгкит), они напоминали игрушки, однако грянувшие выстрелы разрушили эту иллюзию. Спрятав револьверы в ящик туалетного столика, мадам вызвала охрану и приказала убрать трупы.