Сначала новгородские полки двигались по покрытой льдом Волге, затем у Углича резко повернули на юг и пошли к Ростову. Некоторое время Олег оставался в окрестностях Суздаля, но когда узнал о продвижении новгородцев, решил отступить к Мурому. Судя по всему, князь не был уверен в своих силах. По приказу Олега воины дотла спалили Суздаль, уцелел только стоявший за городом Печерский монастырь с церковью святого Дмитрия Солунского. Мстислав вступил в сожженный город, но вместо продолжения боевых действий вновь попытался склонить крестного к миру: «Я моложе тебя, обращайся к отцу моему, а дружину, которую захватил, возврати; я же тебе во всем послушен» (31, 239). Когда Олег ответил согласием, Мстислав распустил войска на постой по окрестным селам, поскольку в разгромленном Суздале ратникам негде было расположиться. Новгородский князь недооценил своего крестного, который и не собирался выполнять условия соглашения.
В конце февраля рать Олега скрытно подошла к Клязьме. Весть об этом застала Мстислава врасплох, поскольку доверившись крестному, он даже не выставил дозоры на южном направлении. И здесь Олег допустил ошибку, имевшую необратимые последствия. Вместо того, чтобы воспользоваться неготовностью Мстислава к войне и сразу идти на Суздаль, он решил, что крестник обратится в бегство, как только узнает о появлении муромских полков. И демонстративно остановился на Клязьме. Драгоценное время было упущено, новгородский князь успел подготовиться к битве. До того, как Олег подошел к Суздалю, Мстислав стянул к городу новгородские, ростовские и белозерские полки. Когда Олег осознал свою оплошность и подступил к Суздалю, его встретила готовая к бою рать Мстислава. Противники четыре дня стояли друг против друга, когда новгородский князь получил весть, что ему на помощь идет брат Вячеслав. Как пишет летописец, пришел Вячеслав в четверг после Федорова воскресенья, в пост (31, 240). Князь привел половецкую конницу и привез Мстиславу отцовский стяг.
Земляные валы Суздаля. Фото автора
Владимир Мономах справедливо считается защитником Руси от половецких набегов и борцом со степной угрозой. Но именно Владимир Всеволодович был первым князем, который привел на Русь половцев. Вместе с союзниками-степняками Мономах сжег Минск и впоследствии хвастался в «Поучении», что «не оставили в нем ни челядина, ни скотины» (31, 229). Вот и теперь он обратился за помощью к половцам. Вячеслав привел на помощь Мстиславу степняков, что стало для Олега полной неожиданностью. Но отступать было поздно, поэтому муромский князь решился на битву.
На следующий день Олег повел рать на Суздаль. Город был расположен в излучине реки Каменка, с трёх сторон подступы к нему прикрывались рекой, с четвёртой, напольной, был выкопан глубокий ров. Теперь река замерзла, городские укрепления сгорели, поэтому Мстислав не стал отсиживаться в городе и выстроил полки на сожжённом посаде. Половецкому военачальнику Куную новгородский князь вручил стяг Мономаха, дал под начало отряд пехоты и поставил на правом фланге. Против Олега встали новгородцы и ростовцы под командованием Мстислава, против Ярослава занял позиции Вячеслав с половецкой конницей и белозерским полком. Мстислав перевел рать через пепелище сожженного суздальского посада, когда новгородцы решили слезть с коней и драться в пешем строю. Трудно сказать, почему они это сделали, можно предположить, что за городом лежали большие снега, что и смутило новгородских всадников. Этот эпизод новгородцы вспоминали и сто лет спустя. Перед битвой на Липице 21 апреля 1216 г. они заявили князю Мстиславу Удатному: «къняже, не хочем измерети на коних, н яко отчи наши билися на Кулачьскеи пеши» (26, 56). Новгородцы спешились, Мстислав продолжил наступление. Навстречу двинулись полки Олега. Когда битва началась, муромский князь увидел стяг Мономаха, не разобравшись в ситуации, Олег и его воеводы решили, что здесь находится сам Владимир Всеволодович. В самый разгар сражения Олег заметил, что отряд под стягом Мономаха стал обходить муромские и рязанские полки с фланга, намереваясь зайти в им тыл. Рать Мстислава напирала по всему фронту, над войсками нависла угроза окружения, поэтому Олег не выдержал и бежал с поля боя. Его примеру последовал Ярослав, оставшись без князей, муромские и рязанские полки были разбиты.
Олег укрылся в Муроме, но долго в нем не остался и укрылся в Рязани. Узнав о приближении полков Мстислава, князь бежал в степь. Но Мстислав не хотел крови крестного и вновь обратился к нему с мирными инициативами: «Не бегай никуда, но пошли к братии своей с мольбою не лишать тебя Русской земли. И я пошлю к отцу просить за тебя» (31, 241). У Олега выбора не было, поэтому он принял предложение крестника.
Прямым следствием битвы на Кулачце стало прекращение войны на территории Северо-Восточной Руси и созыв княжеского съезда в Любече, где была предпринята попытка прекратить междоусобицы.
15. Битва на реке Вагре (весна 1099)
Внук Ярослава, князь Давыд Игоревич был одним из самых одиозных персонажей русской истории. Коварный, жестокий и подлый человек, он не был трусом, не прятался от вражеских мечей и всегда храбро сражался на поле боя. Отец, Давыда, Игорь Ярославич умер рано, поэтому молодой князь оказался изгоем, которому не было места на Руси. Несколько лет Давыд прожил в Тмутаракани, затем скитался по степи и только в 1084 г. получил в удел город Дорогобуж (45, 144). На следующий год великий князь Всеволод Ярославич переводит Давыда во Владимир-Волынский, однако в 1086 г. его оттуда выбивает двоюродный брат Ярополк Изяславич. Вскоре Ярополк был убит и Давыд вновь стал княжить на Волыни. С тех пор волынского князя преследовал паталогический страх потерять удел, он не хотел вновь становиться изгоем и ради этого был готов на любую подлость. Именно страх за свою вотчину заставил Давыда сплести интригу против князя Василька Теребовльского. На свою сторону он привлек великого князя Святополка: «Если не схватим Василька, то ни тебе киевское княжение, ни мне владимирское» (31, 242). Киевский князь приказал взять Василька под стражу и отвезти в Белгород, где люди Святополка и Давыда ослепили пленника. Весть о жестокой расправе возмутила остальных князей, Владимир Мономах, Олег и Давыд Святославичи выступили против Святополка и Давыда Волынского. Святополк чудом удержался на киевском столе, свалив всю вину на волынского князя. Давыд лишился удела и бежал в Польшу.
Князь Володарь Перемышльский, брат ослепленного Василька, был злейшим врагом Давыда. Поэтому на первый взгляд кажется удивительным, что когда Давыд вернулся из Польши, то приехал он не куда-нибудь, а именно в Перемышль. Мало того, он оставил свою жену у Володаря, а сам поехал в степь нанимать половецкую конницу. Однако ничего странного в этом нет по одной простой причине – дело в том, что и у Давыда, и у Володаря появился общий враг. Причем враг сильный и коварный – киевский князь Святополк. Не надеясь одолеть Давыда и Володаря своими силами, великий князь отправил в Венгрию сына Ярослава просить помощи у короля Кальмана I. Король откликнулся на призыв, собрал большую армию и выступил в поход на Русь. В этой ситуации Давыду и Володарю волей-неволей пришлось отложить сведение личных счетов.
Огромная венгерская армия подошла к Перемышлю и встала лагерем в окрестностях города на реке Вагре. В Лаврентьевской летописи численность венгерской армии определяется в 100 000 воинов (31, 251). Данные явно фантастические. Реальные цифры приводит польский историк Ян Длугош: «Венгерский же герцог Коломан, поддавшись как на просьбы, так и на обещания Ярослава, сына Святополка, приходит с восемью тысячами бойцов, имея с собой двух епископов» (120, 287–288). Володарь затворился в крепости и стал ждать прихода Давыда с половцами. В это время изгой встретился в степи с ханом Боняком и устремился на выручку Перемышлю. На Руси хана не жаловали, недаром летописцы наградили его нелицеприятным прозвищем «шолудивый» (45, 162). Главная проблема союзников заключалось в малочисленности объединенного русско-половецкого войска, у Давыда было всего 100 дружинников, у Боняка – 300 всадников (31, 251). С небольшой разницей аналогичная информация присутствует в Никоновском летописном своде: «и бысть Давыдовых вой 100, а у Боняка 300 и 90 Половец» (60, 135). Данные В.Н. Татищева вряд ли соответствуют действительности: «Давид Игоревич по счастию на пути встретил Бонака, князя половецкого, идущего по просьбе посланных от Святополка в 8000 человек» (161, 217). В любом случае, численное превосходство венгров было подавляющим.
Если Давыд и боялся предстоящей битвы, то Боняк страха не испытывал. В полночь хан покинул лагерь, отъехал на приличное расстояние от стана и стал выть по-волчьи. Сначала отозвался один волк, затем стала выть целая стая. Боняк вернулся в лагерь и сказал Давыду: «Завтра у нас будет победа над венграми» (31, 251). На рассвете хан поделил войско на три отряда: в центре стоял Давыд с дружиной, на флангах расположились два отряда половецкой конницы по 150 всадников в каждом. Боняк возглавил одно из крыльев боевого порядка и вновь разделил его на три отряда по 50 воинов в каждом. По приказу хана военачальник Алтунопа повел в атаку на венгров пять десятков конных стрелков. Венгры приготовились к битве, но всё пошло не так, как запланировал Кальман и его полководцы. Половцы налетели как ураган и начали опустошать свои колчаны, расстреливая воинов короля. Венгерские рыцари, не склонные подчиняться дисциплине, не выдержали нападений степняков и бросились в бой.
Битва на реке Вагре. Миниатюра из Радзивилловской летописи
Увидев, что вражеский строй пришел в движение, Алтунопа приказал своим воинам поворачивать коней и отступать к главным силам. Бегство степняков ввело рыцарей в заблуждение, не слушая приказов командиров, венгерская тяжеловооруженная конница пошла в атаку. Королевские воины настолько увлеклись погоней, что не заметили, как промчались мимо отрядов Боняка. Хан погнался следом за вражеской конницей, половцы атаковали венгров с тыла, вызвав панику в рядах неприятельского войска. Алтунопа развернул свой отряд и ударил по венграм с фронта. Как написал летописец о маневре Боняка, «