Союзники вторглись в Черниговское княжество, разорили земле по Десне, захватили города Хоробор, Сосницу, Сновск и ряд мелких крепостей. Когда союзная рать подошла к столице Северской земли, Михаил засел за стенами Чернигова и решил сражаться, опираясь на мощные городские укрепления. Бои за Чернигов были интересным явлением в военной истории Руси, поскольку здесь была задействована осадная техника. Неумение брать укрепленные города штурмом всегда подводило русских князей и воевод, но в этот раз всё обстояло иначе. Были сооружены тараны и метательные машины, в сторону Чернигова «метали камни на полтора перестрела, а камень был таков, что поднять его под силу было четырем мужам сильным» (2, 229). Вскоре между враждующими сторонами был заключен мир, не исключено, что произошло это при посредничестве Мстислава Глебовича. Черниговская земля была сильно разорена, её столица находилась в плотном кольце осады, шансов на успешный исход противостояния у Михаила не было. На каких условиях противники помирились, мы не знаем. Даниил и Владимир вернулись в Киев.
Даниил Романович хотел уже ехать в Галич, когда неожиданно объявился Изяслав Владимирович. Князь привел на Русь половецкую орду и двинулся прямо на Киев. Изяславу было легко договориться со степняками, его мать была дочерью могущественного хана Кончака. Половцы поддержали своего русского родственника, степная конница устремилась на столицу Южной Руси. Владимир и воевода Мирослав стали уговаривать Даниила вновь выступить в поход, однако князь отказался, сославшись на то, что его воины сильно утомлены. Галицкие ратники воевали от Крещения (6 января) до Вознесения, которое отмечается на сороковой день после Пасхи. Как пишет летописец, «Данил бо и вои его бе иструдилася» (2, 230). Половцы подвергли разгрому Киевскую землю, однако Даниил был настроен уйти в Галич.
Русский ратник
Желая избежать столкновения со степняками, князь хотел вести войска «лесною страною». Владимир с киевскими полками решил сопровождать галицкого князя, он опасался, что половцы разобьют Даниила. Союзники от Киева далеко не ушли и около Звенигорода столкнулись с половецкой ордой. Владимир с Мирославом решили вернуться в Киев, но этому воспротивился Даниил: «Не подобает ли воину, устремившемуся на битву, – или завоевать победу, или погибнуть в бою? Я удерживал вас. Теперь же вижу, что трусливую душу имеете. Не говорил ли я вам, что не следует усталым воинам идти против свежих? А теперь что смущаетесь? Выходите против них!» (2, 231). В галицком князе взыграл дух противоречия, что в дальнейшем привело к негативным последствиям. В этот раз половцы не стали вступать в бой и быстро отступили. Но вместо того, чтобы быстро идти в Галич через Городеск, Полонный и Шумск, Даниил неожиданно повел рать на юг и вышел к городу-крепости Торческу. Летописец ситуацию не проясняет, не исключено, что галицкий князь изменил первоначальную точку зрения и решил сразиться с Изяславом и половцами.
Информация о битве скупа и противоречива. Как следует из текста Галицко-Волынской летописи, на одном фланге союзной рати расположились войска Даниила, на другом Владимира Рюриковича. Можно предположить, что в центре боевых порядков стояли пешие галицкие и киевские полки, а фланги прикрывали княжеские дружины. Что мог противопоставить врагу Изяслав? Обычную тактику степняков – массированные атаки конных лучников, с последующим ударом тяжеловооруженной конницы. Русские князья и воеводы были хорошо знакомы с уловками степняков, но в этот раз богатый опыт на пользу не пошел. Галицкие ратники и дружинники успешно отразили все атаки половцев, перешли в контрнаступление и опрокинули вражеские боевые порядки. Даниил возглавил преследование разбитого противника, на гнедом коне князь мчался впереди дружины, рубил мечом степняков и всё дальше удалялся от места сражения. Погоня прекратилась лишь тогда, когда под Даниилом подстрелили коня (2, 231).
Стремительная атака галичан привела к разрыву в боевых порядках союзников. Этим воспользовался Изяслав, охватил фланг киевлян и комбинированной атакой с нескольких направлений разбил вражеское войско. Владимир Рюрикович и находившийся при нем галицкий воевода Мирослав бежали в Торческ, остатки киевских полков рассеялись по окрестностям. Узнав о разгроме союзников, Даниил спешно покинул поле боя и ушел в Галич. Князь Владимир, воевода Мирослав и множество киевских бояр были захвачены Изяславом в Торческе.
После победы под Торческом киевским князем стал Изяслав Владимирович, Владимир Рюрикович попал в плен и впоследствии был отпущен за выкуп. Даниил укрылся в Галиче, однако местные бояре подняли мятеж и князь был вынужден бежать в Венгрию. Так Даниил Романович потерял Галицкое княжество, за которое боролся много лет.
45. Последняя битва Евпатия Коловрата (январь 1238)
Осенью 1237 г. к границам Рязанской земли подошла монгольская орда хана Батыя. Хан потребовал от рязанцев десятину во всем: «во князех, и в людех, и в конех, 10-е в белых, 10-е в вороных, 10-е в бурых, 10-е в рыжих, 10-в пегых» (58, 139). Рязанский князь Юрий Ингваревич собрал совет, чтобы решить, как поступить в такой критической ситуации. Князья и воеводы высказались за войну с Батыем и отвергли монгольские требования. При этом было ясно, что в одиночку Рязань не устоит против орды. Поэтому князь Роман отправился в стольный Владимир просить помощи у Георгия Всеволодовича. Князь Ингварь Ингваревич и воевода Евпатий Коловрат поехали в Чернигов к Михаилу Всеволодовичу, они надеялись убедить его прислать полки на помощь Рязани. Чтобы выиграть время, сын Юрия Ингваревича, Федор, отправился с посольством в ставку Батыя.
Пребывание Ингваря Ингваревича в Чернигове затянулось, князь не спешил на помощь родному городу. Даже когда в Северской земле стало известно о вторжении орды в рязанские земли, Ингварь продолжал гостить у своего черниговского родственника. Он так и пересидел нашествие за крепкими стенами столицы Северской земли: «Князь Игнварь Ингоревич в то время был у брата своего у князя Михаила Всеволодича Черниговского в Чернигове богом соблюден» (30, 316). Иначе повел себя Евпатий Коловрат. О самом воеводе нам практически ничего неизвестно, за исключением его отчества – Львович (86, 70). О подвиге Евпатия рассказывает лишь «Повесть о разорении Рязани Батыем», входящая в цикл повестей о Николе Заразском, и «Мазуринский летописец». Узнав о походе Батыя, Евпатий немедленно покинул Чернигов и с малой дружиной помчался в Рязань. Можно предположить, что поступил он так вопреки воле князя Ингваря. Но воевода опоздал, когда его отряд вступил в пределы Рязанской земли, дружинники увидели следы чудовищного погрома.
Памятник Евпатию Коловрату в Рязани. Скульптор О. Седов. Фото автора
На месте городов и деревень остались черные пепелища, столица княжества была сожжена и разграблена. Орда ушла на север, к Коломне. Евпатий повел свой отряд следом за Батыем, воевода и его бойцы хотели отомстить завоевателям. Из текста «Повести» следует, что в пути к дружине присоединялись укрывшиеся в лесах люди, вскоре под командованием Евпатия оказалось небольшое войско – 1700 человек. Эти люди «Богом сохранены были вне города» (37, 110). Располагая таким количеством воинов, воевода принимает решение об атаке на ханскую ставку. Целью Евпатия становится хан Батый.
«Повесть о разорении Рязани Батыем» не указывает конкретного места, где дружина воеводы нанесла удар по монгольской орде. Он лишь констатирует, что русские дружинники «погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской» (37, 110). Земли Владимиро-Суздальского княжества находились сразу за Коломной, поэтому можно предположить, что в момент нападения орда находилась на левом берегу реки Коломенки. В начале января 1238 г. под Коломной произошла битва между монголами и объединенной ратью князей Северо-Восточной Руси, поэтому нет ничего удивительного, что Батый дал своим людям отдых на несколько дней. Надо было оказать помощь раненым и похоронить павших, тем более, что среди погибших был молодой хан Кулькан, сын Чингисхана. Этим обстоятельством воспользовался воевода Коловрат, нападение русской дружины застало Батыя врасплох. Действительно, монголам было некого опасаться, поскольку Рязань была уничтожена, а великокняжеская рать разбита. Тем страшнее оказался удар отряда Евпатия. От разведчиков воевода знал, где находится ставка Батыя, поэтому бил наверняка. Можно предположить, что нападение было совершено незадолго до рассвета, когда часовых сильнее клонит в сон. Царевичи-чингисиды стояли каждый отдельно со своим туменом, что давало русским пусть минимальный, но шанс на успех. Расчёт Евпатия был безупречен, поскольку в случае смерти предводителя монгольского войска, дальнейшее продвижение орды оказывалось под вопросом. Вплоть до того, что чингисиды могли насмерть переругаться друг с другом, выясняя, кто займет место убитого хана.
Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» оставил красочное описание атаки отряда Коловрата: «и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные… Почудилось татарам, что мертвые восстали» (37, 110). Охваченные страхом и паникой нукеры действительно напоминали «пьяных и безумных», что дало возможность русским воинам продвинуться к ханской ставке. Об этом ясно и недвусмысленно говорится в «Повести»: «Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился» (37, 110). Что до страха монголов, увидевших «восставших мертвых», этому есть вполне логическое объяснение. Дружина Коловрата сражалась под рязанским стягом, Рязань орда сровняла с землей, в городе не то что воинов, женщин и детей не осталось. А здесь… В итоге русские практически прорвались к шатру Батыя, где в бой вступила ханская гвардия. Это и были «