В октябре 1239 г. монгольская орда подошла к Чернигову. Город был взят в кольцо осады, нукеры начали сооружать осадную технику, монгольские разъезды рассыпались по окрестностям города, обращая в дым и пепел, близлежащие села и деревни. Закончив приготовления, степняки начали обстреливать черниговские укрепления из камнеметов, но натолкнулись на жестокий отпор. Установленные на городских стенах метательные машины крушили монгольскую осадную технику и наносили ощутимый урон противнику. Как пишет автор Тверской летописи, «Из города на татар метали пороками камни на полтора выстрела, а камни могли поднять только два человека» (16, 129). Другие летописцы отмечают, что камни поднимали четыре человека. Ратники и дружинники отчаянно сражались на валах Чернигова, сжигали вражеские навесы и тараны, поражали нукеров из луков и самострелов. Битва за город была в самом разгаре, когда на помощь защитникам пришел князь Новгорода-Северского Мстислав Глебович.
Это был храбрый и решительный человек, опытный военачальник. В отличие от своего двоюродного брата Михаила Всеволодовича и племянника Ростислава, Мстислав не испугался встречи с монголами в открытом бою, поднял дружину, собрал пешую рать и выступил в поход. Ратники плыли по Десне в ладьях, конная дружина шла берегом реки. Битва, решившая судьбу Чернигова, согласно местным преданиям, произошла в окрестностях села Анисов, расположенного напротив города, на левом берегу Десны, у урочища «Татарская горка». «Татарская горка» находится за широкой речной поймой, на расстоянии примерно 8 км от Чернигова. Мстислав не стал атаковать штурмующие город тумены, князь развернул полки в боевой порядок и стал ждать вражеской атаки. Монгольская конница быстро отошла от города, переправилась через Десну и устремилась на русскую рать. Воспользовавшись тем, что значительная часть вражеских войск ушла на левый берег Десны, черниговские воеводы сделали вылазку. Битва достигла своего апогея, силы противников были примерно равны, теперь всё зависело от действий военачальников. Мстислав не мог повлиять на исход битвы под стенами Чернигова, он и так сделал всё что мог, оттянув на себя большую часть вражеских войск. Монголы успешно отразили вылазку черниговцев, загнали разбитые отряды противника в город и все силы бросили против Мстислава Глебовича. Истомленные длительным боем новгород-северские дружинники и ратники не выдержали нового удара и были разбиты. Телохранители спасли раненого князя, но после битвы под Черниговом имя Мстислава исчезает со страниц летописей, можно предположить, что он умер от ран.
Чернигов был обречен. 18 октября монголы прорвались за линию городских валов, овладели окольным городом и захватили детинец. Согласно местной легенде, уцелевшие воины, женщины, дети и монахи закрылись в каменной церкви Параскевы Пятницы и упорно отбивались от наседавших врагов. Монголы не сумели ворваться в храм, поэтому темники оставили отряд для осады церкви и ушли в степь. Когда у защитников храма закончились вода и съестные припасы, они по лестнице поднялись на галерею с окнами и выбросились на копья степняков. Епископ Порфирий попал в плен и впоследствии был отпущен монголами в городе Глухов. Так закончилась грандиозная битва за Чернигов. Его падение открыло Батыю путь на Киев и предрешило исход борьбы за древнюю столицу Руси.
53. Невская битва (15 июля 1240)
В июле 1240 г. огромный шведский флот вошел в устье Невы и двинулся вверх по течению реки к новгородской крепости Ладоге. Конечной целью предприятия был Новгород. Плавание по Неве проходило в сложных условиях, шведам приходилось грести против течения, движению судов мешали пороги на реке. В устье Ижоры флот причалил к левому берегу Невы, воины высадились на сушу и стали возводить лагерь. Шведские военачальники хотели дать своим людям отдохнуть после длительного перехода накануне решающих боев за Ладогу. Планы у скандинавов были грандиозные. Шведский король Эрик XI Картавый решил захватить Новгород, но поскольку война с русскими была делом трудным и опасным, король решил действовать осторожно. По его мнению, сначала следовало захватить Ладогу, закрепиться в регионе и только после этого идти на Новгород. Возглавить поход на Ладогу король предложил своему зятю Биргеру Магнуссону. Эрик давал Биргеру на организацию предприятия средства из государственной казны и в случае успеха обещал созвать ледунг[4] и продолжить завоевание русских земель. Биргеру было 24 года, он был храбр, решителен и полон желания привести русских схизматиков под руку венценосного тестя. О том, что королевский зять возглавил поход на Русь, свидетельствует Новгородская IV летопись (49, 35–36) и «Рукописание Магнуша» – публицистический документ, предположительно созданный в Новгороде в конце XIV в.
Вместе с рыцарями и воинами в поход отправились католические епископы, что свидетельствует о желании шведов обратить в истинную веру население захваченных земель. Биргер и его военачальники тщательно спланировали поход, общая стратегическая ситуация для них складывалась очень удачно. Владимиро-Суздальское и Черниговское княжества, сильнейшие государства Руси, способные оказать помощь Новгороду, были разгромлены Батыем. Нам неизвестна численность армии Биргера, летописцы об этом ничего не пишут: «Придоша Свеи в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь в корабли множьство много зело» (26, 77). Биргер повел в поход личную дружину и набранных в своих владениях воинов, вместе с ним шли на Русь норвежские наёмники (Мурмане), воины из племён Сумь (финны) и Емь (тавасты). По мнению королевского зятя, у него было достаточно сил, чтобы завоевать овладеть Ладогой и создать надежный плацдарм для наступления на Новгород. Поскольку ничем другим не объяснишь его дерзкий демарш с отправкой посла к молодому новгородскому князю Александру Ярославичу. Посланец Биргера передал Александру дерзкие слова своего господина: «Если можешь противостоять мне – я уже здесь и воюю землю твою» (31, 415). Вызов был брошен. Новгородский князь был своевременно извещен о том, что шведы вошли в Неву и разбили лагерь в устье Ижоры, об этом Александру доложил начальник дозорной службы на берегу финского залива ижорянин Пелгуй. Поэтому у князя было время обдумать сложившуюся ситуацию.
Войны новгородцев со шведами и немцами в 1240–1242 гг. Из книги Е.А. Разина «История военного искусства»
Варианта у Александра было два – либо как можно быстрее напасть на врага и застать противника врасплох, либо дождаться помощи от отца, великого князя Ярослава. В первом случае слишком велик был риск поражения, поскольку шведы обладали многократным численным перевесом, во втором случае промедление могло обернуться захватом Ладоги. А кто владел Ладогой, тот владел ключами от Новгорода. Александр выбрал активную тактику. Силы, которыми он располагал, были невелики – княжеская дружина и отряд новгородцев. Александр не стал дожидаться, когда соберется большой новгородский полк, действовал на опережение и стремился как можно быстрее вступить в битву со шведами. Расчёт князя строился на внезапности нападения, которое должно было свести на нет численное преимущество врага. Когда перед выступлением в поход войско собралось у Софийского собора, Александр произнес фразу, ставшую легендарной: «Не в силе Бог, но в правде» (31, 415). Конная дружина шла берегом, пешая рать плыла на ладьях по Волхову к Ладоге, где к князю присоединилось местное ополчение. Оставив ладьи и насады в Ладоге, Александр повел своё немногочисленное войско на шведов. Численность русской рати неизвестна, в летописях данная информация отсутствует.
Около 10 часов утра 15 июля 1240 г. русская рать подошла к лагерю Биргера. Караульная служба неслась у шведов из рук вон плохо, отряды прикрытия выставлены не были, дальняя разведка не велась. Поэтому атака русских застала скандинавов врасплох. Можно предположить, что Александр атаковал шведское расположение с трех направлений – вдоль Невы, вдоль Ижоры и по центру позиций. Этим маневром князь мешал вражеским военачальникам определить направление главного удара и лишал их возможности парировать атаки новгородцев. Косвенно это подтверждается прорывом пеших ратников к вражеским кораблям. Согласно тексту «Жития Александра Невского», отряд новгородца Миши потопил три шведских шнеки. Множество шведов, застигнутых врасплох на берегу Ижоры без оружия и доспехов, бросились в реку, переплыли на противоположный берег, где были перебиты местными жителями. Биргер собрал вокруг себя отряд воинов и попытался организовать контратаку, однако из этой затеи ничего не вышло. В бою королевский зять встретился с Александром, получил рану копьем в лицо и был вынужден покинуть поле боя. Когда раненого Биргера телохранители вели на корабль, за вражеским полководцем устремился дружинник Гаврила Олексич. Он попытался по сходням заехать на шнек, но шведы столкнули дружинника вместе с конем в реку. Гаврила Олексич выбрался из реки и вступил в бой с одним из шведских военачальников. Дружинник Савва пробился к златоверхому шатру Биргера и несколькими ударами топора подрубил шатерный столб. Падение шатра вызвало ликование русских воинов, для шведов оно было равносильно падению знамени. Началось бегство скандинавов на корабли.
Автор «Жития Александра Невского» отметил ещё трех русских воинов, прославивших своё имя в битве со скандинавами. Это новгородец Сбыслав Якунович, бившийся боевым топором и поразивший множество шведов, княжеский ловчий Яков, родом из Полоцка, зарубивший мечом немало врагов, и княжеский слуга Ратмир. Он сражался пешим, был окружен шведами, получил множество ран и скончался на поле боя. Стоит обратить внимание, на специальную оговорку автора «Жития»: «Все это слышал я от господина своего великого князя Александра и от других, участвовавших в той сече» (31, 417). У нас нет оснований не доверять этим свидетельствам. Под натиском русских шведы бежали на корабли и отплыли от берега. Согласно тексту «Жития» и Новгородской I летописи, когда русская рать ушла, скандинавы вернулись и похоронили павших в битве товарищей: «