Царь вам, своим людям, хочет оказать милость, потому что неповинны вы и не заслуживаете смерти, ибо не на вас он войной пришел, но на Дмитрия, враждуя, ополчился. Вы же достойны помилования. Ничего иного от вас царь не требует, только выйдите к нему навстречу с почестями и дарами, вместе со своим князем, так как хочет он увидеть город этот, и в него войти, и в нем побывать, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему ворота городские отворите». И добавили: «Верьте нам, мы ваши князья христианские, вам в том клянемся» (34, 197). Мы не знаем, почему Остей и другие руководители обороны поверили князьям. Возможно потому, что Василий и Семен были родственниками Дмитрия Ивановича. Летописец написал, что «ослепило их зло татарское и помрачило разум их коварство бесерменское» (34, 197). Москвичи отворили ворота Кремля, вышли из крепости и стали ждать хана. Местное духовенство встречало Тохтамыша с церковными хоругвями и крестами, бояре и знатные горожане несли богатые дары. Князя Остея ордынцы пригласили в свой лагерь, где и расправились с руководителем обороны: «Татарове же прежде убили князя Остея, тайно, вземше его в полк свой» (62, 75). Затем ордынская конница налетела на ничего не подозревающих москвичей, изрубила делегацию и ворвалась в Кремль. Одновременно тысячи нукеров поднялись по приставным лестницам на стены, которые никто не охранял, захватили башни и спустились в город: «и бысть внутри града сеча велика» (62, 75). Но даже в этой критической ситуации некоторые из москвичей грабили и убивали соотечественников: «Инии же и от своих избиени быша, имениа ради, друг бо друга грабяху и убиваху» (62, 78). Ордынцы подвергли Москву чудовищному погрому, город был разграблен и сожжен, остались лишь кремлевские стены да каменные храмы. Погибло 24 000 человек. После падения столицы ордынская конница рассеялись по всему Московскому княжеству, были сожжены Владимир, Можайск, Звенигород, Дмитров, Юрьев-Польский и Переславль-Залесский. Один из ордынских отрядов подошёл к Волоку Ламскому, где собирал полки Владимир Серпуховский. Степняки были разгромлены, бежали в ставку Тохтамыша и рассказали о случившемся. Хан не рискнул вступать в бой с серпуховским князем и приказал покинуть московские пределы. На обратном пути ордынцы сожгли Коломну и опустошили земли Рязанского княжества.
А что же Дмитрий Донской? Летописец написал об этом кратко: «Князь же велики Дмитрей Иванович тогда, со княгинею своею, и с детми своими, и с некоими не во мнозе бояры своими, соблюдеся на Костроме» (62, 76). И вновь ни слова о том, что князь собирал полки. Через несколько дней после ухода ордынцев Дмитрий выехал в столицу, туда же направился и Владимир Серпуховский: «И увидели, что город взят, и пленен, и огнем пожжен, и святые церкви разорены, а люди побиты, трупы мертвых без числа лежат. И о том возгоревали немало и расплакались они горькими слезами… И повелели они тела мертвых хоронить, и давали за сорок мертвецов по полтине, а за восемьдесят по рублю. И сосчитали, что всего дано было на погребение мертвых триста рублей» (34, 203). Вернулась унизительная зависимость от Орды, вернулась изнурительная дань.
Кто виноват, что столица Северо-Восточной Руси превратилась в руины, а Московское княжество подверглось небывалому погрому? Ответ может быть только один – Дмитрий Донской и больше никто. Непродуманная и недальновидная политика в отношениях с Тохтамышем привела к ордынскому вторжению, а когда враг встал у ворот, Дмитрий оказался не в состоянии защитить свою землю. Как в таких случаях бывает, за ошибки правителя расплатился народ.
72. Битва под Белёвом (4–5 декабря 1437)
В 1436 г. хан Золотой Орды Улу-Мухммед потерпел поражение в борьбе за власть и с остатками войск был оттеснен к русским границам. Хан обратился к молодому московскому князю Василию II с просьбой о предоставлении убежища. Для Василия Васильевича сложилась непростая ситуация, он был многим обязан Улу-Мухммеду. Когда в 1431 г. в Орду приехали за ярлыком на великое княжение Василий и его дядя Юрий Дмитровский, хан поддержал не сына Дмитрия Донского, а его внука. Согласно «Казанской истории», Улу-Мухммед в течение десяти лет не брал с Василия дань (10, 271). В случае отказа Улу-Мухммед мог попытаться силой утвердиться на русских землях. Взвесив все за и против, московский князь решил поддержать хана и дал «царю для кочевья Белевские места». Согласно заключенному договору, «дали друг другу царь и великий князь клятву, что не будут ничем обижать друг друга до тех пор, пока царь не уйдет из Русской земли» (10, 271). Ставка Улу-Мухммеда находилась в окрестностях города Белёв, здесь изгнанник собирал войска для продолжения борьбы за трон в Сарае. Чтобы воины не сидели без дела, хан совершил несколько набегов на Литву и взял большую добычу. Поскольку сил для похода в степь у Улу-Мухммеда было недостаточно, он решил зимовать на Руси: «и постави себе город на реце на Белеве, от хврастиа себе исплет и снегом посыпа, и водою поли, и смерзеся крепко» (57, 69). Ордынцы окружили свой стан плетнем, деревянное укрепление засыпали снегом и залили водой. Высокие снежные валы с ледяными накатами делали неприступным временное убежище Улу-Мухммеда. По свидетельству Устюжской летописи, укрепление находилось «против города» Белёва (92, 87). Активная деятельность хана не могла не встревожить Василия II, ближние советники указывали князю на опасность такого соседства. Василий отправил к Улу-Мухммеду послов с просьбой покинуть окрестности Белёва.
Комплекс снаряжения и вооружения ордынского воина
Время для переговоров было выбрано крайне неудачно, приближалась зима, хану просто некуда было вести своих людей, которые могли погибнуть от голода и холода. Улу-Мухммед попытался объяснить московскому князю всю сложность ситуации, в которой оказался, даже предлагал заключить взаимовыгодный союз. Но Василий остался глух к голосу разума, князь предпочел решить проблему силой оружия и отправил рать против хана. Войска возглавили братья Юрьевичи – Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный, двоюродные братья Василия II. Это были непримиримые враги Улу-Мухммеда, они не могли простить хану, что когда-то ярлык на великое княжение он отдал Василию, а не их отцу. В поход выступили и тверские князья, общую численность русской рати летописец исчисляет в 40 000 воинов, из которых 20 000 были выставлены Московским княжеством (10, 273–275). Дисциплина в войсках отсутствовала, великокняжеские ратники грабили и опустошали территории, по которым проходило войско. Когда полки подошли к Белёву и выстроились в боевой порядок, Улу-Мухммед обратился к Дмитрию Шемяке с просьбой не начинать сражение. У хана было всего 3000 воинов, он понимал, что шансов на победу нет, поэтому обещал на следующее утро увести своих людей от Белёва (10, 275). Шемяка не хотел выпускать своего врага, обладая колоссальным численным превосходством над противником, князь был уверен в победе. Улу-Мухммед вернулся в стан и велел нукерам готовиться к сражению.
Рано утром, 4 декабря русские полки перешли в наступление. Хан не стал отсиживаться в обороне, вывел войска за линию укреплений и повел нукеров в контратаку. Произошло яростное сражение, в котором русские опрокинули ордынцев и погнали их обратно в «ледяной городок» – «бысть им бои силен» (81, 193). Погиб один из ханских зятьев, множество ордынцев пало на поле боя. Преследуя убегающего противника, русские ворвались во вражеский стан и захватили половину укрепления. Шемяка не поддержал этот прорыв, что позволило Улу-Мухммеду организовать своих людей и выбить вражеское войско из городка. В рукопашной схватке погибли воеводы князь Петр Кузьминский и Семен Волынец, русские отступили за снежные валы и ушли в свой лагерь. На следующее утро Дмитрий Шемяка собирался добить врага, о чем и заявил на военном совете. Тогда бывший мценский воевода Григорий Протасьев объявил, что получил новый приказ: «Князь великии прислал ко мне, битися со царем не велел, а велел мириться, а полки роспустити» (92, 87). После этих странных слов, «воеводы учали слабети». Почему братья Юрьевичи поверили Протасьеву и не спросили письменное подтверждение приказа, неизвестно. Это было роковой ошибкой, как оказалось, воевода действовал в интересах Улу-Мухммеда: «некто Григореи Протасиев, сотвори крамолу, хотяше бо лестию промеже их миром сотворити. Князи же рустии емше ему веру» (57, 69). Убедив князей и воевод в необходимости вступить в переговоры с ордынцами, Протасьев отправил доверенного человека к хану со словами: «Чтобы еси утре на рать великаго князя пришел» (92, 87). Причины, почему Григорий пошел на предательство, неизвестны.
Утром 5 декабря доверенные люди Шемяки встретились с ордынскими переговорщиками. Пока мурзы вели с ними пустые разговоры, хан нанес удар по расположению вражеских войск. Воспользовавшись густым и плотным туманом, Улу-Мухммед на рассвете незаметно вывел нукеров из городка и подошел к русскому лагерю. Из-за предрассветной мглы боевое охранение не заметило появления противника, атака была неожиданной и сокрушительной. Панику усилил бывший мценский воевода: «А Григореи Протасьив наперед всех побежал, кличючи: «Побежи, побежи» (92, 87). Возможно, кричал не только Протасьев, но и его люди. Русское воинство обратилось в бегство, ратники вязли в глубоких сугробах, конные нукеры преследовали охваченного страхом противника: «И убиша руси добре много, а татарове все целы» (92, 87). По свидетельству летописца, один ордынец гнал десяток русских воинов. Потери были чудовищные: «И остались на побоище том от сорока тысяч воинов только брат великого князя и с ним пять воевод с немногими воинами, разбежавшиеся по дебрям, и по стремнинам, и по чащам лесным» (10, 271). Погибло много бояр и воевод, братья Юрьевичи чудом избежали плена. Трагические события в окрестностях Белёва в начале декабря 1437 г. на Руси назвали «белёвщиной