Бог человеколюбец светлую бес крове победу показа, паки пощаде нас» (78, 162). Стратегия Ивана III полностью себя оправдала: Ахмату не удалось повторить успех Тохтамыша. По итогам стояния на Угре Московская Русь полностью освободилась от ордынской зависимости. Для Ахмата поход обернулся катастрофой, авторитет хана как правителя и военачальника был капитально подорван. Вскоре он погиб в войне с ногайским ханом Иваком, а Большая Орда распалась.
80. Битва на реке Ведрошь (14 июля 1500)
В 1500 г. великий московский князь Иван III начал войну с Великим Княжеством Литовским за возвращение исконных русских земель, захваченных литовскими феодалами в XIII – XV вв. Поводом к войне послужил добровольный переход под власть Москвы Новгород-Северского князя Василия Ивановича Шемячича и его родственника Семена Ивановича Стародубского. Начиная свою реконкисту, Иван III понимал всю сложность стоящей перед Московским государством задачи и собрал значительные силы. Атаковать Литву решили с нескольких стратегических направлений. Как пишет Сигизмунд Герберштейн, московский князь сосредоточил на литовских рубежах три воинские группировки (5, 66) – в Великих Луках, на границе Северской земли и для наступления на Дорогобуж. В Твери собирал полки князь Даниил Васильевич Щеня-Патрикеев, его войскам отводилась роль стратегического резерва. В мае 1500 г. рать под командованием воеводы Якова Кошкина-Захарьина захватила Брянск, куда прибыли Василий Шемячич и Иван Стародубский. Здесь северские князья присягнули на верность Ивану III, официально перейдя в подданство московского государя, их войска присоединились к великокняжеским полкам. Воевода Яков Кошкин-Захарьин продолжил наступление и 6 августа взял Путивль. Успехи были значительны, однако главные события развернулись на Дорогобужском направлении, где действовала рать Юрия Кошкина-Захарьина. Литовские воеводы оказались не готовы к вторжению, Дорогобуж был взят русскими, создалась непосредственная угроза Смоленску.
Русский всадник с лошадью. Из книги Сигизмунда Герберштейна
События на восточных границах встревожили литовского князя Александра. Он отправил к Вязьме большое войско во главе с гетманом Константином Острожским, «с ним много князеи литовских и панов служилых» (92, 99). Узнав о походе Острожского, Иван III приказал Даниилу Щене-Патрикееву идти на помощь Юрию Кошкину-Захарьину. В распоряжении Даниила Васильевича были отборные войска, «с ним двор свои великаго князя, вси князя служебнии, и боляре, и дети боярския, и много силы с ними» (92, 99). Великий князь осознавал значение предстоящих боев и недаром передал в распоряжение воеводы свой двор. Щеня-Патрикеев привел своих людей на реку Ведрошь, где расположилась станом рать Кошкина-Захарьина раньше, чем подошел Острожский. Гетман имел смутное представление о реальной обстановке на театре военных действий, не знал, что к противнику подошли подкрепления.
Литовские войска находились в окрестностях Смоленска, когда Острожскому доложили, что малочисленная рать Кошкина-Захарьина стоит лагерем на реке Ведрошь. Точное местоположение этой реки неизвестно, летопись лишь констатирует, что сражение произошло «на реце на Ведрошы близ Елны» (79, 214). По одной из версий, Ведрошь протекала к югу от Дорогобужа, на это указывает маршрут движения литовского войска. Острожский объединил своё воинство с отрядами смоленского воеводы Станислава Кишки и выступил к Ельне, чтобы обходным путем выйти к Дорогобужу с юга. Здесь удача улыбнулась гетману, его людям удалось взять языка, сообщившего чрезвычайно важную информацию о Кошкине-Захарьине: «Третьего же дня пришли к нему на помощь другие большие воеводы, князь Даниил Васильевич Щеня и князь Иван Михайлович Перемышльский с многими другими воеводами и людьми, и что все они уже находятся в одном месте под Дорогобужем, и поэтому, если бы пришли ранее, то им было бы невозможно противостоять вам, теперь же знайте и хорошо подумайте, не ходите к ним, но отойдите назад, потому что вам нельзя биться с ними, так как их много, а вас против них очень мало» (116, 112). Вместо того, чтобы проверить полученную информацию, Острожский заявил, что не верит пленнику, приказал его повесить и продолжил движение к Дорогобужу. Точных данных о численности русских и литовских войск в источниках нет. В Хронике Быховца говорится о том, что «Литовского войска было не больше чем три с половиной тысячи конных, кроме пеших, а москвичей было сорок тысяч хорошо вооруженных конных, кроме пеших» (116, 113). Численность литовской армии сильно занижена, а русской рати – значительно завышена.
Литовское войско миновало селение Лопатино, когда Острожский узнал, что передовой русский отряд расположился в деревне Ведрошь. До вражеских позиций оставалось около двух миль, гетман остановил движение войск и собрал военный совет. Литовские командиры спешили скрестить сабли с московитами, поэтому решили идти вперед и атаковать противника. Вести разведку не стали, понадеялись «на божию помощь» (116, 112). Путь от Лопатино к деревне Ведрошь лежал через лес, но Острожского это не смутило, гетман горел желанием как можно скорее вступить в бой с противником. Из-за дождей дороги развезло, воинство Острожского увязло в грязи, две мили пути литовцы преодолели с большим трудом. Выйдя в поле, войска гетмана столкнулись с передовыми частями московской рати, завязалось сражение, в котором обе стороны понесли большие потери. Под вражеским натиском великокняжеские ратники стали отступать, перешли по мосту речку Ведрошь и влились в боевые порядки большого полка. Литовцы бросились преследовать, как им казалось, разбитого противника, быстро перешли на вражеский берег и вступили в бой с главными силами русских. Положение литовцев было сложным, за спиной у них находилась река, через которую был переброшен единственный мост. Гетман это понимал, поэтому приказал своим воинам идти в атаку, оттеснить русских от берега и занять более выгодные позиции. Москвичи устояли под напором литовских войск, битва перешла врукопашную: «бишась до шти часов обои полцы, имающеся за руки, сечяхуся» (92, 99). В решающий момент сражения великокняжеские воеводы ввели в бой засадный полк. Удар был неожиданный, русские прорвались к мосту и разрушили его: «сила пешая зашли да мост посекли» (92, 99). Литовцев охватила паника, их ряды смешались и пришли в полное расстройство. Не выдержав напора москвичей, воины Острожского обратились в бегство, множество беглецов утонуло в реке. Потери были огромные, «убиенных Литвы и Ляхов болши тритцати тысяч» (81, 294). Иные цифры литовских потерь приводит Новгородская IV летопись: «а на бою убили болши пяти тысячь человек» (49, 135). В плен попало 5000 литовцев, среди них гетман Константин Острожский, знатные паны Григорий Остикович, Литавор Хрептович, Николай Юрьевич Глебович, Николай Зеновьевич, пропал без вести пан Ян Петрович.
Битва на реке Ведрошь явилась переломным моментом в русско-литовской войне 1500–1503 гг., по её итогам едва ли треть земель Великого княжества Литовского отошла под руку Ивана III. Города Торопец, Масальск, Брянск, Стародуб, Чернигов, Путивль, Новгород-Северский и многие другие были потеряны князем Александром. Как заметил Сигизмунд Герберштейн, «Таким образом, одним сражением и за один год московит достиг того, чего великий князь литовский Витольд (Витовт) добивался в течение многих лет и с превеликими усилиями» (5, 67). С выводом немецкого дипломата невозможно не согласиться.
Гибель воеводы Ивана Бороздина в бою на реке Серице. Миниатюра из Лицевого летописного свода
81. Битва на реке Серице (27 августа 1501)
Накануне войны с Москвой литовский князь Александр заключил союз с Ливонской конфедерацией. После поражения на реке Ведрошь и новых успехов русских войск князь настаивал на вступлении братьев-рыцарей в войну. Ливонцы решили поддержать союзников: «озабоченные ливонские сословия, после многократных обсуждений, нашли нужным попытать счастья и спасения в открытой войне с беспокойным Русским и соединились союзом с Александром, великим князем литовским» (106, 298). С 1495 г. ландмейстером Ордена был Вальтер фон Плетенберг, талантливый организатор, опытный военачальник, «превосходный и разумный муж» (106, 297). Согласно литовско-ливонским договоренностям, союзники решили нанести комбинированный удар по общему врагу силами Ордена и Великого Княжества Литовского.
Фон Плетенберг хорошо подготовился к войне и в конце 1501 г. повел армию на Русь: «собралась вся земля Ливонская, и пришли на великого князя вотчину на град Псков» (159, 419). Неожиданно стратегическая ситуация резко изменилась, умер польский король Ян Ольбрахт, брат Александра, и вместо войны с Иваном III литовский князь отправился в Краков на коронацию. Ландмейстер оказался в очень сложном положении: «Александр должен был отправиться в Польшу для получения короны, чрез что ливонцы подверглись большой неприятности, будучи оставлены союзником и слишком слабы одним противиться Московиту» (106, 298). Даже оставшись в одиночестве, фон Плетенберг не испугался и повел войска на Псков. По свидетельству Бальтазара Руссова, ландмейстер располагал «4000 всадников, порядочным количеством ландскнехтов и крестьян и с несколькими полевыми орудиями» (106, 298). Эти цифры внушают доверие, в отличие от данных Руссова о численности великокняжеской рати в 40 000 воинов (106, 298). Цифра явно завышенная, даже с учетом московских полков. Понимая неизбежность войны с Ливонией, Иван III отправил на северо-западные рубежи рать под командованием Даниила Александровича Пенко-Ярославского. 1 августа воевода прибыл в Псков, объединил свои войска с местным ополчением и выступил к Изборску, в окрестностях которого стояла ливонская армия. Кроме Пенко-Ярославского, во главе великокняжеской рати шли новгородский наместник Василий Шуйский и московский воевода Иван Борисович Бороздин. Русская рать численно превосходила ливонцев, но не до такой степени, как это пытается показать Бальтазар Руссов.