Немцы кош свой поставиша опричь и молвиша: «толке де Русь ударится на кош, и мы де выидем изо Псковской земли; а толке же де и на нас, ино туто нам головы покласти своя» (49, 276). Бросив возы и телеги, фон Плетенберг отвел подальше остальное войско, выстроил отряды в боевой порядок и стал ждать. Если русские станут грабить обоз, он быстро уведет армию и оторвется от преследователей, если же маневр не удастся, ливонцы вступят в неравный бой с врагом и погибнут как герои.
Вскоре появились русские полки. От разведчиков воеводы были извещены, что враг отступает, чуть ли не бежит, поэтому вели войска в беспорядке и не следили за соблюдением дисциплины. Когда стало известно, что ливонцы бросили обоз, ратники поспешили за добычей: «люди великого князя многие ис полков погониша, а полки изрушали» (59, 242). Первыми до заветных телег добрались псковичи и стали собирать добычу, но когда подоспели москвичи, между воинами началась жестокая драка за трофеи: «и начаша межи собя дратися о быте Немецком, а Чюдь кошевую всю присекоша» (49, 276). Большую часть воинов воеводам удалось удержать от участия в потасовке и направить на позиции ливонцев. Беда была в том, что полки вступали в бой несогласованно, каждый сам по себе, и пока одни ратники рубились с немцами, другие ещё только подходили к полю боя. Фон Плетенберг понял, что судьба дает ему уникальный шанс одержать победу, и приказал открыть огонь противнику из пушек и аркебуз. Ряды русских ратников смешались, началась паника. В это время воеводам удалось прекратить драку между псковичами и москвичами, восстановить порядок и отправить войско в атаку. Псковичи в бой идти не спешили, захватив богатую добычу, они стали уклоняться от участия в сражении: «И князь Псковской Иван Горбатой нача заганивати Псковичь, чтоб не ехали розно, а они вси по закустовью» (49, 276). Попытки наместника и начальных людей выловить подчиненных по кустам и перелескам успехом не увенчались, воеводы окончательно утратили контроль над своим войском. Ливонские пушки и аркебузы сеяли смерть в рядах противника, ландмейстер воспользовался ситуацией и лично повел войска в контратаку: «и Немцы в то время сступишася на с Москвичи и со Псковичи, и бысть с Немцы сеча, а не велика» (49, 276). Рыцарская конница смяла русских ратников и обратила их в бегство. Скованные тяжелым вооружением «божьи дворяне» не стали преследовать разбитого врага, предоставив это пехоте. Полторы тысячи кнехтов устремились в погоню, однако великокняжеские воеводы уже пришли в себя, остановили беглецов и восстановили боевой порядок. Увидев готового к бою противника, ливонцы построились плотным строем, ощетинились пиками и пошли вперед. В упорном бою русские разбили пехоту ландмейстера, кнехтов перебили или разогнали по окрестностям. Но воеводы не рискнули атаковать тяжеловооруженную кавалерию ливонцев и продолжили отступление к Пскову. Фон Плетенберг не стал преследовать отступающего врага: его люди были утомлены длительным переходом и сражением. Информация о потерях сторон присутствует у Бальтазара Руссова: «В этой битве легло много тысяч русских. Магистр же всадников потерял не много, а только 400 служилых людей с их начальником Матфеем, перновцем, поручика и фенриха (прапорщика)» (49, 300). Сведения о русских потерях доверия не внушают, согласно Псковской I летописи бой длился недолго. Достоверной представляется информация Воскресенской летописи: «у великого князя людей не многих избиша… на том бою убиены бысть князь Андрей Александрович Кропоткин да Юрий Юрлов сын Плещеев» (59, 242). Сражение имело неясный результат. Для русских это была тактическая неудача и не более того, потерпев поражение в лобовом столкновении, они сумели оправиться и разгромить вражескую пехоту. Ливонцы объявили себя победителями только потому, что за ними осталось поле боя. Несмотря на столь скромные результаты, ландмейстер объявил 13 сентября праздником в честь победы в «Псковской битве» (146, 195).
Фон Плетенгберг не решил ни одной из поставленных в начале кампании задач, Псков и Изборск захватить не удалось, Ливония оказалась истощена, продолжать войну возможности не было. Поэтому мирные переговоры между Москвой и Ливонской конфедерацией стали вполне логичным шагом. В апреле 1503 г. было заключено перемирие сроком на шесть лет, которое впоследствии продлевалось вплоть до Ливонской войны 1558–1583 гг.
84. Осада Смоленска (июль 1514)
В 1512 г. началась очередная русско-литовская война. Великий князь Василий III продолжил дело своего отца Ивана III по собиранию русских земель, некогда завоеванных литовцами. Главной целью Василия Ивановича был Смоленск. Этот древний русский город в 1404 г. был захвачен литовским князем Витовтом при полном попустительстве со стороны Василия II, деда великого князя. Предательская позиция Василия Дмитриевича в отношении Смоленска привела к тому, что теперь его внуку пришлось силой отбивать этот стратегически важный город. Зимний поход великокняжеской рати на Смоленск в 1513 г. закончился неудачей, не принесла успеха и вторая осада, предпринятая осенью этого же года. Василий III отступать не собирался и с февраля 1514 г. стал готовиться к третьему походу. Местом сбора войск Василий III назначил Дорогобуж (99, 55). Вторая группировка русских войск под командованием В.И. Шуйского собиралась в Великих Луках, впоследствии она действовала под Оршей. Поскольку в этот раз Василий III хотел любой ценой взять Смоленск и стягивал на западное направление значительные силы, войска пришлось снимать с южных рубежей. Концентрация русских войск на западных границах не осталась незамеченной польским королем и великим князем литовским Сигизмундом I. Он начал собирать армию, однако процесс неожиданно затянулся. Ко времени появления русских полков под стенами Смоленска в распоряжении Сигизмунда не оказалось достаточного количества войск.
Вооружение русских всадников. Из книги Сигизмунда Герберштейна
Первым в окрестностях города появился передовой отряд всадников под командованием князя Михаила Глинского. Князь вступил в переговоры со смолянами и попытался убедить жителей сдать город, но потерпел неудачу. У Глинского не было достаточного количества войск для осады и штурма города, он стал ждать подкреплений. Василий III старался действовать на опережение, пока главные силы русской рати шли к Смоленску, он отправил вперед войска под командованием Бориса Горбатого-Шуйского, Михаила Кислова Горбатого и Ивана Челяднина. 16 мая город был осажден (90, 168). 8 июня великий князь покинул Москву и отправился на войну. Летописец упоминает, что с великим князем было «бояр и детей боярских 220 человек» (99, 54). Вместе с Василием Ивановичем в поход пошли его братья Юрий и Семен. Блюсти Москву остался младший брат Андрей Иванович и государев зять царевич Петр, Дмитрию Ивановичу велено было быть в Серпухове. Василий III прибыл под Смоленск в июле «с многими силами и с великим нарядом пушечным и пищалным» (59, 255). По информации польского историка Матея Стрыйковского, у великого князя было триста пушек – «300 великих гармат» (115, 893), однако эти данные преувеличены в два раза. Смоленск был хорошо укреплен и мог выдержать длительную осаду: «град же, има твердость, стремнинами гор и холмов высоких затворено и за стенами великими укреплено» (59, 253). Меховский писал про «замок и город Смоленск, выстроенный из дуба и защищенный глубоким рвом» (21, 108). Высокие земляные валы были надежной защитой от московских ядер. Русские пушки были расставлены не только вдоль линии укреплений, но и за Днепром, чтобы обстреливать город со всех сторон. Василий III приказал «приступы великиа чинити без отдуха» (64, 19). Начался обстрел Смоленска, пушкари били по крепости каменными и огненными ядрами, в городе вспыхнули пожары, появились первые убитые и раненые. Смоленский наместник Юрий Сологуб повелел открыть ответный огонь, завязалась ожесточенная артиллерийская дуэль: «от пушечного и пищалного стуку и людскаго кричаниа и вополя, так же и от градских людей супротивного бою пушек и пищалей, земли колебатися и друг друга не видети, и весь град в пламени и курении дыма» (64, 19). Русский натиск не ослабевал, ядра били в городские укрепления, разрушали стены и башни, убивали воинов гарнизона, разбивали крепостные пушки. Жителей Смоленска охватил страх, однако гарнизон продолжал оказывать сопротивление. И тогда великий князь повелел усилить артиллерийский обстрел. 29 июля по приказу государя пушкарь Степан «удари по городу болшею пушкою» (92, 100). Чудовищной силы залп вызвал панику в городе, поэтому Сологуб приказал сосредоточить огонь крепостной артиллерии на «большой пушке». Из этой затеи ничего хорошего не вышло, от долгой стрельбы одно орудие разорвало, множество горожан и солдат погибло. Перезарядка «большой пушки» заняла три часа, затем Степан вновь выстрелил: «много ядер мелких собра, и окова свинцом, и удари в другои» (92, 100). Была убита масса народу, вновь погибли не только воины гарнизона, но простые жители города: «и бысть в городе скорбь великая» (92, 100). Когда Степан выстрелил из пушки в третий раз, боевой дух покинул жителей Смоленска, безнаказанный расстрел сломил волю горожан к сопротивлению. Что им было делать в сложившейся ситуации? Потери среди мирного населения страшные, город охвачен пожарами, помощи ждать неоткуда. Начались волнения; охваченные смятением смоляне стали убеждать наместника открыть ворота. Сыграли свою роль и происки агентов Михаила Глинского. Уступая давлению, Юрий Сологуб обратился к епископу Варсонофию с просьбой идти к великому князю и уговорить его прекратить обстрел. В сопровождении клира владыка вышел из города на мост и стал просить Василия III о перемирии до завтрашнего дня. Великий князь просьбу проигнорировал и приказал бить по Смоленску из всех орудий. У Сологуба не осталось иного выхода, как сдать город. 31 июля ворота Смоленска распахнулись, владыка Варсонофий в сопровождении архимандритов и игуменов во главе крестного хода вышел навстречу победителям (64, 19). Следом в окружении литовских воинов шёл Юрий Сологуб, местн