Воином же не хотяше отоити от поганых, но с нуждею отсылаше их» (64, 213). Дети боярские, стрельцы и казаки закрепились на захваченном участке стены и приготовились к отражению вражеских атак. Люди Воротынского и Басманова двое суток просидели на стенах, воины ждали, когда полки приготовятся к штурму. Горели мосты у Царских, Алатыковых и Ногайских ворот, пушки непрестанно били по городу. Беспрерывный обстрел своё дело сделал, пушкари «збиша до основания стену градскую» (64, 214). Защитники города напротив проломов сооружали деревянные укрепления, возводили насыпи и рыли траншеи. 1 октября царь приказал готовиться к приступу, ратники заваливали деревом и землей городской ров, изготавливали мостки для штурма. Попытка Ивана IV убедить казанцев сложить оружие успехом не увенчалась, битва стала неизбежной. В атаке на город должны были участвовать две трети русской рати, третья часть оставалась в резерве, «для охраны благополучия царя» (11, 51).
Атака на город началась 2 октября, за два часа до рассвета, когда был взорван подкоп в районе Арских ворот. Чудовищной силы взрыв разметал остатки стен, «и многие бревна и людей на высоту взметающе» (64, 216). Русские полки устремились на штурм. Защитники подпустили врагов поближе, а затем открыли ураганный огонь из пушек, пищалей и луков. Татары поливали государевых людей кипящей смолой, сбивали бревнами и камнями. Курбский вспоминал, что «густы были тогда стрелы, как частый дождь, а камней столь бесчисленное множество, что и воздуха не видно» (11, 53). Несмотря на яростное сопротивление, русские поднялись на стены и после отчаянной рукопашной схватки сбросили татар в город. Битва на улицах приняла ещё более ожесточенный характер. Ситуация усугубилась тем, что часть русских воинов занялась грабежом. Татары и ногайцы этим воспользовались, ударили в сабли и потеснили войска противника. Ситуация сложилась критическая, однако Иван IV по неизвестной причине уклонился от руководства боем. Сначала он слушал молебен в походной церкви, а затем со стороны наблюдал за штурмом. И тогда воеводы взяли государеву хоругвь, развернули её около Царских ворот Казани, «и самого царя, взяв за узду коня его, – волей или неволей – у хоругви поставили» (11, 55). Половина всадников из государева полка спешилась и ринулась в город. На узких улицах Казани разыгралось полномасштабное сражение, под натиском превосходящих сил противника татары стали отступать к ханскому дворцу. Последними очагами сопротивления стали мечети перед дворцом и сам дворец. Защитники мечетей полегли все до одного, после полуторачасового боя дворец был взят, хан Едигер попал в плен. Около 6000 татарских всадников попытались прорваться из города, но попали под обстрел русских пушек, а затем были разгромлены полком Петра Щенятева и Андрея Курбского. Казань пала.
Взятие Казани имело огромное значение для Московского царства. Победа была достигнута благодаря качественному и количественному превосходству русских в артиллерии и отличной работе военных инженеров, среди которых были иностранные специалисты. Как хан и военачальник, Едигер сделал всё возможное для защиты Казани. Другое дело, что силы противоборствующих сторон изначально были неравны.
88. Битва при Судьбищах (3–4 июля 1555)
В июне месяце 1555 г. Иван IV решил нанести упреждающий удар по владениям крымского хана и тем самым предотвратить нападение Девлет-Гирея на рубежи Московского государства. Отправленная государем в поход рать состояла из трех полков.
Войны второй половины XVI в. за воссоединение русских земель. Из книги Е.А. Разина «История военного искусства»
Большим полком командовали главный воевода боярин Иван Васильевич Шереметьев Большой и окольничий Лев Андреевич Салтыков; передовой полк возглавили окольничий Алексей Данилович Басманов и Бахтеяр Зюзин; во главе сторожевого полка стояли Дмитрий Михайлович Плещеев и Степан Сидоров. Рать насчитывала 13 000 воинов (11, 79). Согласно Никоновскому летописному своду, «всех было с воеводами детей боярских 4.000, а с людми их и казаков и стрелцов и кошевых людей тринтцать тысячь» (64, 258). Воеводы должны были прийти на Мамаев луг и «промыслити над стада послати Крымские, а самим того беречи» (64, 256). Суть приказа была проста – захватить ханские табуны и при этом избежать столкновения с превосходящими силами противника. На первый взгляд, поставленная государем задача казалась второстепенной, в действительности всё было гораздо сложнее. Ханское войско было конным, захват многочисленных табунов наносил серьезный удар по боеспособности крымчаков. Предположительно, Мамаев луг находился в низовьях левого берега Днепра, что делало поход русской рати опасным предприятием.
2 июня рать Ивана Шереметьева покинула город Белёв и двинулась на юг по Муравскому шляху. Воевода тщательно соблюдал меры предосторожности, конные разъезды охраняли углубляющиеся в степь русские войска, «имеющи стражу крепкую и подъезды» (20, 140). 22 июня в верховьях рек Коломак и Мжа к воеводе Шереметьеву прибыл гонец от станичника Лаврентия Колтовского с тревожными вестями. Выяснилось, что крымский хан с большим войском переправился через речку Донец и собирается ударить либо по Туле, либо по Рязани. Шереметев отправил к царю гонца Ивана Дарина с донесением о сложившейся обстановке, а сам срочно развернул войска и по татарской сакме поспешил вслед за ханом. Воевода надеялся, что Девлет-Гирей «станет воевати и розпустит войну» (64, 257), т. е. оправит своих воинов грабить русские земли. И как только крымчаки потеряют осторожность, ударить всеми силами по не готовому к битве противнику. В любом другом случае шансы Шереметева на успех были невелики, у крымского хана было 60 000 воинов (64, 256). Вскоре воеводе стало известно, что Девлет-Гирей оставил всех запасных коней в лагере (коше) и пошел на Русь. Почему так произошло, пояснил Андрей Курбский: «Известно, что у крымского хана обыкновение в пяти– или шестидневных переходах всегда оставлять на всякий случай половину коней своего войска» (11, 79). Иван Шереметев воспользовался ситуацией и отправил на вражеский стан «детей боярскых многых» под командованием голов Ширяя Кобякова и Григория Желобова (64, 258). Общая численность отряда была 6000 человек. Рейд завершился успешно, было захвачено 60 000 коней, 200 аргамаков, 80 верблюдов и 20 пленников, от которых стало известно, что Девлет-Гирей решил напасть на Тулу. Об этом немедленно было доложено Шереметеву. Мы не знаем, действовали Кобяков и Желобов по приказу главного воеводы или сами проявили инициативу, но захваченные табуны они погнали по разным направлениям – в Рязань и в Мценск (64, 257). Шереметев лишился 6000 воинов и остался с половиной войска. Здесь воевода допустил ошибку, имевшую роковые последствия. Вместо того чтобы оставаться на месте и выполнить государев наказ не вступать в боевое соприкосновение с главными силами противника, он продолжил погоню за ханом.
28 июня Иван IV получил от Шереметева весть о походе крымчаков. Государь немедленно послал в Коломну воеводу Ивана Мстиславского «с товарищами», а 30 июня вместе с Владимиром Андреевичем Старицким и казанским царем Симеоном во главе полков сам отправился в Коломну. Здесь государю стало известно, что Девлет-Гирей идет на Тулу. Иван Васильевич поспешно выступил из Коломны навстречу крымчакам, под Каширой русская рать переправилась через Оку и продолжила движение к Туле. От пленников царю стало известно, что Девлет-Гирей узнал о выдвижении русских полков, испугался и спешно повернул назад. Иван IV отправил вперед передовой полк и приказал ускорить движение войск. На Стольце к государю прибыл гонец от Шереметева, доложивший об успешном нападении на крымский кош и захвате ханских табунов.
Иван Шереметев продолжал идти по следам крымчаков. 3 июля в полдень, в 150 верстах от Тулы, у села Судьбищи русская рать вошла в боевое соприкосновение с передовыми отрядами противника. Как писал тульский краевед И.Ф. Афремов, «Село Судьбище… лежит ныне в Новосильском уезде, близ большой елецкой дороги, на речке Любовши» (124, 138). И хотя воевода не ожидал встречи с вражеским войском, Шереметев сходу атаковал неприятеля и начал теснить крымчаков. Ожесточенные схватки продолжались до самой ночи, крымская конница была разгромлена наголову, победителям досталось знамя Ширин-бея, одного из главных военачальников Девлет-Гирея. Победа была убедительная: «передовой полк царев и правую руку и левую потоптали, и знамя взяли Шириньскых князей» (64, 256). И только теперь Шереметьев осознал, в каком сложном положении оказался, он не предполагал, что хан повернет назад, и не планировал встречаться в открытом бою со всей ордой. Опасаясь за исход завтрашнего сражения, он ночью отправил гонцов к Кобякову и Желобову с приказом немедленно возвращаться. Но из шеститысячного отряда в лагерь вернулось лишь 500 человек, остальные ушли к Рязани и Мценску. Совсем иная ситуация сложилась у крымчаков. Ночью с главными силами подошел Девлет-Гирей, теперь численный перевес над русскими был просто колоссальный. И все-таки хан не хотел вступать в бой, он боялся подхода русских полков во главе с Иваном IV. Здесь свою роль сыграл его величество случай. Во время боя в плен попали два русских дворянина, один из них под пытками рассказал, что у Шереметева очень мало бойцов, поскольку половина войска ушла отгонять захваченные у хана табуны. Девлет-Гирей изменил мнение и решил наутро атаковать русских.
Для Шереметева всё складывалось плохо, это понимал он сам, это понимали и его подчиненные. Опасаясь вражеского прорыва, кошевые увели обоз в дубраву, под прикрытие оврагов и буераков, где и сделали засеку: «в баераке едином обсекошася» (20, 141). Семь тысяч русских воинов были готовы противостоять шестидесятитысячной орде. На рассвете Иван Шереметев не повел своё немногочисленное войско в атаку. Крымчаки были поражены мужеством главного воеводы: «