Некто безбожный, – неверный, который по своей кабаньей отважности, собачьему бешенству, называемый Шеремед (человек-лев), с своими чертями собратьями облили головы правоверных железным дождем и помёл огненными метлами свинца» (124, 139). Битва продолжалась до полудня, Шереметев мощным ударом смял крымскую конницу и погнал её в сторону ставки Девлет-Гирея: «Один хан ещё держался с янычарами (было их с ним около тысячи с ружьями, и пушек немало» (11, 81). Здесь конные дети боярские попали под плотный вражеский огонь, смешали ряды и стали отступать. Шереметев был ранен, под главным воеводой подстрелили коня и скакун сбросил всадника на землю. Раненного Шереметева дети боярские увезли в обоз, русское войско осталось без командующего. Крымская конница вернулась на поле боя и рассеяла дезорганизованных вражеских всадников. Катастрофа была неминуема, но ситуацию спасли окольничий Алексей Басманов и Степан Сидоров. Воеводы примчались в дубраву и велели «тут бити по набату и в сурну играти» (64, 257). Около 5000 детей боярских, боевых холопов и стрельцов услышали призыв и укрылись в обозе. Басманов и Сидоров пресекли панику, организовали оборону и расставили людей на позициях. Огнем из пищалей и стрельбой из луков русские встретили вражескую атаку. Три раза крымчаки штурмовали засеки и три раза отходили с большими потерями. В бою был ранен Степан Сидоров, пуля попала ему в колено, другую рану воевода получил от копейного удара. Перед восходом солнца битва затихла, крымчаки отступили на исходные позиции. Девлет-Гирей хотел продолжить битву на следующий день, но когда узнал от пленных, что Иван IV находится в Туле и должен прибыть на место сражения, испугался и приказал уходить в степь. О потерях крымчаков информация отсутствует, летописец только отметил, что «Шереметев со товарыщи побил многых лутчих людей, князей и мурз и ближних людей» (64, 261). Согласно Никоновской летописи по Академическому списку, в битве погибло 325 детей боярских и 34 стрельца, о том, сколько пало «боярских людей», информации нет (64, 258). В Никоновской летописи по Синодальному списку присутствует другое свидетельство – детей боярских погибло 2000, стрельцов 34, а боевых холопов и кошевых 5000 (64, 258). Остатки войска Алексей Басманов привел в Тулу, Степана Сидорова увезли в Москву, где через пять недель храбрый воевода умер от ран.
Иван IV щедро наградил участников битвы. Несмотря на отдельную тактическую неудачу, стратегическая цель была достигнута, поход Девлет-Гирея на Русь был сорван.
Московитский всадник. Из книги Сигизмунда Герберштейна
89. Штурм Нарвы (11 мая 1558)
В январе 1558 г. русская рать вторглась в Прибалтику, началась война между Московским царством и Ливонской конфедерацией. Государевы воеводы подвергли разорению окрестности Нарвы (Ругодив), Дерпта, Раковора, Алыста, Аксилуса, Нейгаузена, Маринбурга и ряда других замков Ливонии. Осада городов не велась, целью похода было опустошение вражеских территорий. Особняком стояла Нарва, на которую у Ивана IV были особые виды. Город привлекал царя своим выгодным положением, Иван Васильевич планировал наладить через местный порт морскую торговлю. Русские полки сосредоточилась в Ивангороде, напротив города Нарвы, лишь река Нарова разделяла противников. Воеводы ждали дальнейших указаний из Москвы и не предпринимали активных действий. Иван Васильевич пытался путем переговоров склонить правящую верхушку Нарвы к переходу под его царскую руку, но горожане тянули время, надеясь на помощь ландмейстера Иоганна фон Фюрстенберга. Комендант гарнизона Нарвы Эрнст фон Шнелленберг четко обозначил свою позицию в отношении переговоров и приказал обстрелять из пушек Ивангород. Когда об этом стало известно Ивану IV, государь отправил в Ивангород дьяка Шестака Воронина с приказом «изо всего наряду стрелять в Ругодив» (64, 293). Ливонцы запросили мира, царь приказал прекратить обстрел, однако фон Шнелленберг не стал соблюдать договоренности и нарвские пушки продолжили бить по Ивангороду. Обман разгневал государя, воеводам было велено открыть огонь по Нарве. Огненный смерч накрыл город: «и стреляли неделю изо всего наряду, ис прямого бою из верхнево камеными ядры и вогнеными, и нужу им учинили великую и людей побили многых» (64, 293). После недели обстрелов из Нарвы в Ивангород прибыла делегация, горожане заявили, что готовы перейти в подданство русского царя. Бомбардировка прекратилась, в Москву отправились представители Нарвы обговаривать условия вхождения города в состав Русского государства. Пока шли переговоры, Иван Васильевич взял горожан под свою защиту: «Повеле государь воеводам своим берещи их от маистра» (75, 658). Но наученный горьким опытом, государь отправил в Ивангород дополнительные войска.
Воеводы Алексей Басманов и Данила Адашев привели с собой новгородских боярских детей и 500 стрельцов под командованием Тимофея Тетерина и Андрея Кашкарова. Царская воля была ясна и понятна: «И только Ругодивцы не солжут, и царь и великий князь Олексею и Данилу велел быти в Ругодиве; а солжут, и им государь велел делом своим и земьскым промышляти, сколько милосердный Бог поможет» (64, 293). В случае отказа жителей Нарвы перейти в русское подданство, воеводам было велено взять город силой. Басманов и Адашев отправили на противоположный берег Наровы отряды прикрытия и перекрыли дорогу на Ревель (Колывань). Ещё в апреле 1557 г. по приказу царя в устье реки Наровы дьяком Иваном Выродковым был поставлен «город… для корабельного пристанища» (84, 255). Нарва оказалась в блокаде, в городе начались проблемы с продовольствием. И тогда жители Нарвы отправили к ландмейстеру посланцев с просьбой о помощи. Вскоре к городу пришло ливонское войско, «человек с тысячу и конных и пеших» (14, 214). После ряда стычек немецкие командиры отправили в Нарву всю артиллерию, а сами предприняли попытку атаковать на переправе через Нарову отряд Афанасия Бутурлина. Русские отбросили ливонцев, «побили Немец многих, и гоняли пять верст по самой Ругодив, а взяли у них тридцати трех человек» (14, 214). От пленников стало известно, что жители Нарвы изменили царю и вновь переметнулись на сторону конфедерации. Это обстоятельство в корне меняло стратегическую обстановку, но Басманов и Адашев решили дождаться указаний Ивана IV, ведущего переговоры с представителями Нарвы. Дождались появления в окрестностях города ливонских войск под командованием комтура замка Феллин Готарда Кетлера, «а с ним тысяча человек конных, да пеших с пищальми семь сот человек, да с нарядом люди» (14, 214). В начале мая Кетлер занял позиции в трех милях от Нарвы и стал выжидать удобный момент для снятия блокады с города.
11 мая в Нарве вспыхнул пожар. Как писал Франц Ниенштедт, «случился по воле Господней, в доме одного цирюльника, именем Кордта Фолькена, пожар и скоро распространился повсюду, потому что дома и крыши были деревянные» (25, 15). Согласно русским письменным источникам, некий немец варил на дому пиво, нашел икону святого Николая-чудотворца, разбил её секирой и бросил в огонь. Сразу вспыхнуло пламя, дом святотатца загорелся, пламя перебросилось на соседние строения и начало распространяться по городу: «изыде пламень и начать палити вся домы в Ругодиве. И никто же не може ни мало утолити огненаго сверепьства» (75, 658). Существенное дополнение содержится в Летописце Русском: «Мая в 11 день, в среду, загорелося в Ругодиве и почало горети во многих местех» (14, 215). Один пьяный пивовар чисто физически не мог поджечь Нарву сразу во многих местах. Не исключено, что это была диверсия, потому что «Немецкая Нарва еще не была обстреливаема» (25, 15). Басманов затребовал у магистрата Нарвы разрешения ввести в город русские войска, но получил отказ. Исходя из обстановки, воеводы отдали приказ о штурме Нарвы и начали переправлять войска через реку. И хотя река Нарова «вельми глубока и быстра» дети боярские перебрались через неё на конях и в полном вооружении, пешие воины плыли «на дщицах и прочие же на простых древесех» (75, 658). Русские «скороустремительно» форсировали реку и устремились к городским воротам. Занятые борьбой с огнем горожане и солдаты не подозревали об опасности, а когда заметили идущих в атаку русских, было уже поздно. На Русские ворота повели стрельцов Тимофей Тетерин и Андрей Кашкаров, Колыванские ворота атаковал со своими людьми воевода Иван Бутурлин. Воины гарнизона оказали стрельцам яростное сопротивление, «Немцы бились с ними жестоко» (64, 295). Тетерин и Кашкаров захватили Русские ворота и прорвались в Нарву, следом за ними в город вошли Басманов и Адашев. Колыванские ворота немцы успели закрыть, но русские воины разбили их топорами. Кнехты и горожане в панике побежали в Верхний замок (Вышгород), надеясь укрыться за его стенами. По замку стала бить артиллерия Ивангорода, русские пушкари повернули стоявшие на стенах Нарвы пушки и открыли огонь по замку: «из наряду с Ыванягорода и из Ругодива из их же наряду стреляли по Вышегороду» (64, 295). Не выдержав обстрела, ливонцы согласились сдать замок. Фон Шнелленберг, солдаты и горожане могли беспрепятственно покинуть Нарву, оставив имущество победителям. Русскими были захвачены огромные трофеи, «а пушек взяли больших и малых 230» (14, 216). Готард Кетлер так и не пришел на помощь городу, пока шло сражение, орденское войско оставалось на месте. На вопросы подчиненных, в чем смысл этого стояния, военачальник самоуверенно отвечал, что Нарва выдержит все вражеские атаки. Теперь всё было кончено.
Взятие Нарвы имело огромное стратегическое значение, у Ивана IV появилась база, опираясь на которую можно было успешно развивать наступление вглубь Ливонии. Кроме того, царь получил порт на Балтийском море, откуда мог вести торговлю с Западной Европой.
Русско-ливонская война 1558–1583 гг. Из книги Е.А. Разина «История военного искусства»