Природа, которая в пустынях и сухих степях тысячелетиями хранит законсервированные песками храмы, совсем по-иному ведет себя в джунглях. Стоит людям уйти из дома, из города, как на следующий же год кусты и побеги бамбука раздвинут плиты площадей, лианы оплетут стены домов и зеленые пятна травы украсят крышу. Через несколько десятилетий стены, разорванные могучими корнями, рухнут, кровли провалятся и быстро разрастающиеся деревья закроют кронами остатки зданий.
Храмы средневековой Камбоджи не сдались под натиском леса, потому что поистине великие мастера могли возвести такие сооружения. Ангкор – это не только одно из самых выдающихся творений человеческого духа, но одновременно и застывшая в камне история великой и своеобразной цивилизации.
Сохранилась древняя легенда о том, как в незапамятные времена, когда боги еще появлялись на земле среди простых смертных, жил-был в стране Индрапараста принц Пра Кет Меалеа. Он был прекрасен, мужествен и юн, и боги любили его. В особенности его любил бог солнца Индра.
В один прекрасный день Индра взял своего любимца к себе на небо. Бог жил в великолепном дворце, который стоял на вершине холма Меру – там, где обычно сидел Индра, бросая (если было хорошее настроение) на землю молнии или посылая столь полезные земледельцу дожди. Службу свою он исполнял исправно, потому что его стараниями в Камбодже четыре месяца в году лили дожди.
Пра Кет Меалеа очень понравилось во дворце: и сам дворец был божественно хорош, и находился он в центре Вселенной – обители богов. Может быть, никогда бы не покинул юноша этот дворец, если бы не небесные танцовщицы – полунимфы, полуангелы. Не понравился им его человечий запах, и не поладил юный принц с ними. И упросили они Индру отправить Пра Кета назад, на землю.
Принц был очень обижен. Мало того, что ему сказали: «От тебя, братец, как-то нехорошо пахнет», – но надо было расставаться с чудным дворцом, к которому он так привык и который так полюбил.
Индре, видимо, приходилось считаться с танцовщицами-деватасами, но он был добр, и ему было жаль юношу. Видя горе принца, Индра сказал: «Не печалься, я построю тебе такой же дворец на земле». Он поручил это архитектору богов Прах Пуснуку, а священный буйвол Нанден нашел, по повелению Индры, место для будущего здания.
Под руководством божественных посланцев тысячи самых искусных работников из разных стран возвели на земле невиданной красоты дворец. Как и дворец Индры, он был украшен пятью башнями, и внутреннее убранство его было великолепным.
…Царь Яшоварман, получив от отца в наследие большую империю, уделял много внимания укреплению, вернее, даже обожествлению царской власти. А сделать это можно было, только заручившись поддержкой жрецов. И царь основывал десятки монастырей, строил храмы самых разных религий и, наконец, начал возводить новую столицу, достойную живого бога, – Яшодхарапуру, известную теперь как Ангкор.
После смерти Яшовармана наступил долгий период междоусобиц и борьбы за власть. Претенденты на престол стали строить свои столицы, и Ангкор 20 лет был в запустении. Если бы строительство Ангкора закончилось при первых царях, то он так бы и остался одним из многочисленных городов, затерянных в джунглях. Но новый царь «восстановил священный город Яшодхарапуру и заставил его блистать несравненной красотой, построив дома, украшенные сверкающим золотом, и дворцы, мерцающие драгоценными камнями».
В 1113 году на престол вступил Сурьяварман II, который, как и положено настоящему царю, собрал армию и пошел завоевывать соседей. Однако военной славы он себе не добыл и тогда решил переключиться на внутренние дела. Он стал укреплять культ бога-царя и для этого построил храм Ангкор-Ват, что означает «храм города», столичный монастырь.
Ангкор-Ват – самое большое религиозное сооружение в мире. Он больше любого европейского собора, любой мусульманской мечети, любого зиккурата, пагоды или пирамиды. Ангкор-Ват построен так хорошо, что полностью сохранился и доныне поражает своей красотой.
Храм представляет собой святилище, которое стоит на платформе высотой в 13 метров. Под ней другая платформа площадью в один гектар, по углам которой стоят четыре башни, соединенные галереями между собой и центральным храмом.
Центральная башня возносится вверх на 65 метров. В ее святилище Сурьяварман велел установить статую бога Вишну, лицом похожего на самого царя. Это было в традиции Ангкора: цари не только духовно отождествляли себя с богом, но и считали себя его физическим продолжением.
И весь этот ансамбль был окружен двумя рядами стен с башенками и воротами, так что общая площадь Ангкор-Ват составляла один квадратный километр. Башни Ангкор-Ват описать очень трудно, потому что ничего похожего в мировой архитектуре просто нет.
Храм на Востоке очень часто своими формами напоминает гору. Это связано с ролью священной горы Меру (своего рода Олимп восточного мира) и с функцией гор в восточной истории. Гора – символ мощи и величия, и потому как гора – пятиглавый Ангкор-Ват.
Каждый камень храма покрыт резьбой или барельефами. Чего стоит только галерея первого этажа длиной в целых шестьсот метров! Здесь восемь панно – больше тысячи квадратных метров рельефной скульптуры. Сотни прекрасных танцовщиц, военные и религиозные сцены… Кажется, что в камне оживают древние легенды, поверья, давняя жизнь.
Сюжеты всех этих гигантских каменных фресок взяты из мифологии – из «Махабхараты» и «Рамаяны». На одной из фресок изображены все боги, входящие в пантеон Брамы: богиня богатства Кубера и бог войны Сканда, с многочисленными руками и головами, верхом на павлине, и Индра, и Вишну, и бог смерти Яма, и Шива…
Каждый новый царь создавал себе храм-усыпальницу. Этот храм должен был находиться в центре – на пересечении улиц и каналов. Считалось, что город подобен горе Меру – жилищу богов и центру мироздания, он тоже центр мироздания. Соответственно и храм – центр земной суши. Город все рос и рос, возникали новые районы, новые центры.
Особенно велик город был в ту эпоху, когда на престол вступил Джаяварман VII – очень любопытная фигура в камбоджийской истории.
Преемники Сурьявармана унаследовали его самомнение и тщеславие, но не его силу. После смерти Сурьявармана империя кхмеров была разгромлена, а ее столица захвачена.
Когда столица была захвачена, жители угнаны в рабство и золотые пластины сорваны с храма Ангкор-Ват, кхмеры, разгромленные, но не покоренные, объединились вокруг Джаявармана VII. В свое время он добровольно отказался от престола, уехал из столицы, что было не совсем типично для царя, которому престол причитался по праву. Но когда стране стало грозить порабощение, Джаяварман объединил в горах остатки разбитых отрядов, создал крестьянское ополчение и повел борьбу с захватчиками. В 1181 году он нанес тямам сокрушительное поражение, потопил их флот и убил их царя. В том же году он короновался на престол.
Джаяварман предпринимал поистине героические усилия, чтобы спасти страну: он сооружал новые каналы, строил водохранилища и дороги, наводил порядок среди чиновников. Он восстановил разрушенный Ангкор и обнес его могучей стеной.
В центре города, славившегося храмами, дворцами и знаменитой террасой слонов, был воздвигнут Байон – новый для Камбоджи тип храма. Это поистине фантастическое зрелище, странное и противоречивое (впрочем, как и все, что делал Джаяварман VII).
…Гора камней, хаотическое нагромождение частью разрушенных временем, частью незавершенных строений. И на фоне неба – силуэты 50 грандиозных башен, устремленных вверх. Каждая из них несет на четырех своих сторонах исполинские изображения лиц боддисатвы Локешвари, высеченные в камне. 200 лиц, улыбающихся одинаковой загадочной улыбкой, смотрят на город… Немного квадратные, чуть плоские лица с широкими носами, миндалевидный разрез глаз, толстые и в то же время четко очерченные губы… И все они (если верить преданиям и хроникам) – лицо самого Джаявармана.
Галереи Байона, как и галереи Ангкор-Ват, украшены каменными барельефами. Сюжеты этих обширных каменных композиций относятся к двум совершенно различным мирам. Внешняя галерея посвящена историческим событиям и бытовым сценам, а фрески внутренней галереи изображают мир богов.
Изображение залитого водой леса – своего рода символ Камбоджи. В период тропических ливней, когда с июня по сентябрь день за днем низвергаются с неба мощные потоки дождя, чуть ли не вся Камбоджа уходит под воду. Вот и на стенах Байона изображено фантастическое видение леса, полного воды и рыб. Рыбы так впечатляюще и точно вырезаны в камне, что, даже не будучи большим специалистом, можно распознать их породы.
А вот сцены придворной жизни – танцы, беседы, игра в шахматы, борьба, король в окружении придворных.
…Сцены, посвященные Шиве, Раме, Кришне, превращениям Вишну, перемежаются эпизодами с участием принцев и принцесс. Вот история сына Кришны и Рукмини, брошенного в море демоном зла и проглоченного рыбой.
Храм – это что-то вроде города в городе. Замкнутый в окружающих его высоких стенах, со своей собственной внутренней жизнью, своими священниками, служками, музыкантами, священными танцовщицами, слугами, рабами… Со своим складом роскошных ритуальных одеяний, предметов культа, еды; со своими кухнями, службами, помещениями. И со своей богатой казной, в которой год от году увеличивались колоссальные запасы драгоценных приношений и даров – золотой посуды и серебра, жемчуга, бриллиантов, алмазов…
Чтобы построить только один храм Бантеай-Хмар, затерянный в джунглях на северо-востоке страны, 40–45 тысяч рабочих должны были трудиться по десять часов в день восемь лет подряд. А над орнаментом его тысяча человек должна была работать 20 лет! А ведь были еще другие храмы и монастыри в других городах… Был Пра-Кхан – «Священный меч», мавзолей, воздвигнутый Джаяварманом VII в память своего отца и занимавший площадь в 56 гектаров.
В надписи, посвященной буддийскому храму Та-Прохм, можно прочитать: «Ему принадлежит 3140 деревень. В нем было занято 79 365 человек, из них – 18 великих жрецов, 2740 служителей, 615 танцовщиц. Храму при